В 1950 году Иран, наряду с Турцией, были первыми двумя странами на Ближнем Востоке, которые установили дипломатические отношения с Израилем. Две страны с мусульманским большинством играли центральную роль в стратегии «периферийного альянса», инициированной Давидом Бен-Гурионом в 1950-х годах, чтобы обойти цикл арабской враждебности, окружавшей Израиль в те годы. Отношения между Израилем и Ираном во время правления шаха Мохаммада Резы Пехлеви характеризовались сотрудничеством как в экономической сфере, так и в сфере безопасности. Иран был основным поставщиком нефти для Израиля и поставлял ему нефть даже тогда, когда арабские страны наложили эмбарго. Израиль предоставил Ирану сельскохозяйственные ноу-хау и передовые технологии для улучшения сельскохозяйственной инфраструктуры, а израильские компании были активны в строительном секторе. Израиль помогал Ирану в обучении его сил безопасности, а израильские компании, такие как Rafael и Tadiran, продавали ему военную технику на сотни миллионов долларов. В 1968 году были созданы израильские нефтяные компании Paz, Sonol и Delek и Национальная иранская нефтяная компания, которые создали один из крупнейших совместных проектов двух стран – трубопровод Эйлат-Ашкелон. Ядерная программа Ирана началась в 1950-х годах при поддержке США в рамках инициативы президента Эйзенхауэра «Атом для мира» по поощрению гражданского использования ядерной энергии, в том числе в развивающихся странах. В рамках программы США предоставили Ирану исследовательский ядерный реактор мощностью 5 мегаватт, а также обогащенное ядерное топливо для его эксплуатации.

Реактор использовался в основном для научных исследований, изучения ядерных технологий и обучения иранских специалистов в этой области. В 1967 году в рамках этой программы Иран получил исследовательский реактор в Тегеране. Израиль также был частью программы США «Атомы для мира». В рамках программы Израиль участвовал в международных исследовательских программах, связанных с гражданским использованием ядерной энергии. В 1958 году Израиль создал ядерный реактор на реке Сорек, который был построен при содействии Америки и использовался для ядерных исследований и разработок. Сотрудничество между США и Ираном, а также между Израилем и Ираном продолжалось до Исламской революции 1979 года. Затем к власти пришел аятолла Хомейни, который объявил Иран врагом США и Израиля. Иранские агенты стояли за террористической деятельностью палестинских организаций и «Хезболлы» против израильских и еврейских учреждений по всему миру.

Иран продолжал продвигать программы ядерных разработок и постепенно довел их до точки, когда возникло подозрение, что он намерен производить ядерное оружие. По состоянию на конец 2024 года, Иран мог произвести достаточно урана для производства 5-6 ядерных бомб менее чем за две недели. По словам Фабиана Хайнца, эксперта по ядерной программе Ирана в Международном институте стратегических исследований в Лондоне, мощная атака Израиля нанесла тяжелый удар по ядерной программе Ирана и исключила возможность сборки первой ядерной бомбы в кратчайшие сроки.

Эксперт по ядерному оружию Дэвид Олбрайт подсчитал, что даже начальная волна атак задержит попытку Ирана разработать ядерное оружие примерно на год. Он сказал, что стратегия Израиля «уничтожить мозги» программы и «как можно больше оборудования» потенциально нанесла огромный ущерб программе Ирана.

Помимо гибели военнослужащих и ведущих ученых-атомщиков, были повреждены центрифужные заводы в Натанзе и Форду для обогащения урана, а также питание подземных объектов. Глава Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) Рафаэль Гросси сообщил на внеочередном заседании Совета Безопасности ООН, что надземная часть завода, где уран обогащался до 60%, была разрушена вместе с электрической инфраструктурой, включая подстанцию, главное здание электроснабжения, аварийные источники питания и резервные генераторы. Удары нанесли огромный ущерб, поскольку многие центрифуги, вероятно, работали во время удара, и ударные волны или потеря питания могли сломать хрупкие детали, поскольку они вращались на высокой скорости. В то же время следует учитывать, что атаки Израиля на ядерную программу Ирана – это удары, направленные в первую очередь непосредственно на инструменты, служащие целям аятолл, управляющих Исламской Республикой. В конечном счете, для аятолл все оборудование, используемое в ядерных программах, вместе с учеными, которые ими управляют, все ракеты и БПЛА, вместе с военным персоналом, который ими пользуется, – все это лишь инструменты для реализации их стратегических планов. Для них каждый изнашивающийся инструмент подлежит замене.

Поэтому мне кажется, что мы неправильно определяем цель, которую пытаемся достичь в наших войнах – и не только против Ирана, но и против ХАМАС, и, возможно, в меньшей степени против Хезболлы. Вместо того, чтобы атаковать тех, кто стоит во главе враждебной организационной системы, использующей против нас имеющиеся в их распоряжении инструменты войны, мы сосредотачиваемся исключительно на самих инструментах.

Результат: враг заменяет сломанные инструменты новыми и более совершенными и продолжает готовиться к возможности, которая возникнет для него в будущем. Если бы мы проводили ту же политику, что и против Хезболлы, а именно устранение политического руководства Ирана – то есть, целевую охоту на самих аятолл – вполне вероятно, что результаты были бы быстрее, лучше и эффективнее. И это приводит меня к фундаментальному выводу: в конечном итоге, ключ к прекращению войны и сокращению наносимого ею ущерба заключается в смене режима в Иране. Нам нужно изучить, какие инструменты находятся в нашем распоряжении, которые могут помочь нам помимо нашей прямой военной мощи. Стоит отметить, что до начала боевых действий произошел ряд взрывов и пожаров на военных объектах и в гражданской инфраструктуре, а также были совершены ликвидации высокопоставленных лиц в различных военных и правительственных системах режима в Иране. Разумно предположить, что в некоторых случаях, если не во всех, это было результатом нашего сотрудничества с внутренними элементами в стране.

Я уже утверждал ранее, что Иран во многом напоминает Советский Союз до его распада. Иранское население неоднородно с точки зрения национального состава. Персы – доминирующее население – не составляют явного и подавляющего национального большинства в стране.

Некоторые утверждают, что азербайджанцы составляют 25%, некоторые оценивают, что они составляют треть, и есть даже мнения о 40% населения. Более того, среди множества меньшинств, проживающих в Иране, есть и те, которые вовсе не являются незначительными – курды, белуджи и арабы Хузестана – все они имеют активные подпольные движения, борющиеся за полную независимость от персидского правления.

Это потенциал, который Израиль может, и, возможно, уже начал использовать. Если мы добавим к военным операциям также ущерб чувствительным иранским инфраструктурным системам, таким как система энергоснабжения, которая уже дает сбои и только частично поставляет электроэнергию, мы можем усугубить административные, экономические и военные трудности режима. Без электричества способность армии действовать также значительно ослабевает. С другой стороны, более сложные условия жизни в Иране могут усилить внутреннюю оппозиционную борьбу сопротивления режиму аятолл в целом и сепаратистскую борьбу в частности.

Как сказал доктор Жак Нерия, полковник (в отставке) и старший научный сотрудник Иерусалимского центра иностранных дел и безопасности, израильский первый удар можно определить как поворотный момент. Иранский режим может пасть, «но не обязательно от внешнего удара. Я оцениваю, что это будет внутренний распад. Достаточно одной искры – и это может произойти, как в Сирии Асада в начале гражданской войны. Давление на иранскую общественность огромно, и доверие к режиму рушится изнутри».

Есть еще один фактор, который может помочь нам в борьбе с режимом аятолл, правящим Ираном. Это Азербайджан, наш стратегический партнер, имеющий большое значение для Израиля. Можно и желательно развивать и даже укреплять дипломатические отношения с ним также в отношении иранского Азербайджана. Если бы мы смогли поощрить процесс, в котором азербайджанцы в Иране объединились бы с независимым Азербайджаном, мы бы стали свидетелями создания очень сильного государства – с населением в 30–40 миллионов человек, экономикой, основанной на огромных запасах нефти, которое приобрело бы новый и очень сильный геополитический вес на Ближнем Востоке. Такой шаг способствовал бы изменению облика региона и укрепил «Союз меньшинств», о котором я писал в прошлом.

Окончание войны с Ираном могло бы принести политическую выгоду Государству Израиль и революционные изменения в его пользу, как на карте Ближнего Востока в частности, так и на международной арене в целом.

Восстановление руин жилых зданий в различных городах в центре страны может еще больше подстегнуть реализацию планов реконструкции, которые приведут к необычайному улучшению условий жизни граждан страны. Реализация этих планов, вместе с одобрением массового строительства в поселениях Галилеи и Голан, Негева и Аравы, Иудеи и Самарии, а также в обновленном еврейском поселении в секторе Газа, станет мощным рычагом для создания экономического процветания в Израиле.

К этому добавится головокружительный успех израильской оборонной промышленности, продукция которой уже пользуется чрезвычайно высоким спросом на нее в Европе, Индии и не только там. Израиль стоит перед периодом впечатляющего импульса в экономическом развитии, в улучшении уровня и качества жизни своих жителей, который будет превосходить все, что было осуществлено в его истории со времени провозглашения Независимости в 1948 году.

Первоисточник: gazeta.rjews.net »