От праздничной атмосферы сегодня никуда было деваться. Радио, телевизор, интернет; парады, парти, вечеринки, балы, концерты. Впечатление такое, словно мы тут не хотим покончить с зимними праздниками, стремимся еще хоть денек продлить торжественную эйфорию. «Устроили, словно, коронацию, - морщилась мой американский друг, - Первая леди, первые дети, первая теща…Хотя у нас не демократия, - заключила она философски, - У нас - конституционная республика».

Инаугурационная речь президента Барака Хусейна Обамы на этом фоне как раз отличалась сухостью и трезвостью. Не прозвучало ничего такого, как рузвельтовского «нам некого боятся, кроме самих себя». Не было рузвельтовского о дисфункциональности системы. Не было даже о переменах. А ведь с лозунгом «Change» Обама прошел в Белый Дом. Да и зачем раздражать народ призывами. Понятно, что времена больших перемен наступили сами собой. И это пугает больше всего и тех, кто голосовал за Обаму, и тех, кто голосовал против. Возможно, кто-то еще не согласен, что времена изменились. Кто-то хватается за старые идеи американского капитализма и лидерства свободного мира. Однако налицо не просто системный кризис свободнорыночного американского капитализма, а скорей всего его конец. Конец, разумеется, не означает наступления социализма, как пугали публику противники Обамы. Новые и неясные времена, которые я предлагаю назвать посткапитализмом. У нас ведь давно наступила постиндустиальная эра, постсионизм, постмодернизм и еще всяких пост-. Очевидно, пришло время посткапитализма.

Обама начал свою кампанию на ступеньках Конгресса штата Иллинойс, точно на том же месте, где и Авраам Линкольн. Его кампания проходила под плакатом Обамы, отбрасывающем тень Линкольна. Присягу Обама принял на библии, принадлежавшей Линкольну. Поражает, как все больше и больше поповщины вокруг нашей политики. Благословение давал пастор Уоррен. После громких протестов борцов за права сексуальных меньшинств, епископу-гею из Нью-Хемпшира Джину Робинсону тоже поручили благословить инаугурацию.

На инаугурации Линкольна никаких  пасторов или священников не было вовсе. Тогда люди верили в строгое разделение церкви и государства. Всю свою жизнь Линкольн был «неконфесиональным христианином», не принадлежал ни к одной церкви. Президент Джон Адамс и вовсе отказался присягать на Библии, а присягал на кодексе законов. Ведь президент присягает следовать закону, а не Библии. Разглагольствования о религии– это в Америке не традиция, а новшество второй половины ХХ века. Неизбежно, Америка набирается религиозного фундаментализма у тех, кому объявили при Буше «глобальную войну».  Да и своего, дремучего, кондового фундаметализма здесь всегда хватало. Ричард Никсон, Линдон Джонсон, Джеральд Форд не выказывали публично своей религиозности, Джимми Картер проявил себя противников смешения религии и государства, а Джон Кеннеди как то сказал «Я не указываю своей церкви в общественных делах, а церковь не указывает о них мне». Внедрение религии в политику началось при совсем не благочестивом Рональде Рейгане и продолжалось при Клинтоне.

Тогда же при Рейгане начались и эксперименты в экономике, родилась спекулятивная свободнорыночная и глобализаторская рейгономика-казино не только продолжалась, но и обрела свою законченную форму. Клинтон на поверку был большим рейганистом, чем сам Рейган. Администрация Буша лишь завершила четверть века злокачественного развития. К чему это сейчас ворошить? Ведь популярный лозунг в Вашингтоне  «не винить, а исправлять». Да к тому, что те, кто приложил руку к кризису, остались на своих местах и даже находятся в первых рядах и стремятся «исправить».

Обаму выбрали не потому, что он левый или правый, христианин или мусульманин, черный или белый, либерал или консерватор. Обама – умелый политик, а еще корпоративный адвокат, а потому может быть всем вместе и одновременно. Все эти определители безнадежно устарели. Сегодня линия раздела между теми, кто стремиться объединить людей и теми, кто разъединяет, ищет розни, раздора и ненависти. Главное, что привлекало в Обаме – это его умение собирать вместе разных людей ради достижения цели. Именно это нужно в кризисное время. У республиканцев не нашлось кандидата с похожими качествами. Майк Хуккаби обладал похожим талантом, но партия предпочла ему МакКейна.

Я не родился в Америке. Я сознательно выбрал себе американское гражданство. И каждый раз, когда я наблюдаю инаугурацию, то испытывая симпатию к Америке. Вот и сейчас Джордж Буш и Барак Обама, два таких разных человека, несогласных почти ни в чем, исповедующие неприемлемые друг другу идеи приложили много сил, чтобы передача власти произошла гладко. Они обнялись на пороге Капитолия, пожали  друг другу руки. Власть была передана. Если вспомнить, как болезненно происходит процесс передачи власти в других местах, то понимаешь в чем величие Америки.

Наследие Буша вовсе не так однозначно. Совершенно поразительно, как президент, которого именовали самым дружественным к Израилю, сумел круто повернуть американскую внешнюю политику и сделать Палестинское государство почти свершившимся фактом.  А ведь правое пропоселенческое лобби ходило здесь на выборы с единственным лозунгом  «Буш – хорошо для Израиля».

Во время передачи полномочий вице-президент Дик Чейни сказал Обаме «Не спешите нас критиковать пока не разберетесь, с какими угрозами мы имели дело». Обама позже сказал, что это очень ценный совет. Я буду удивлен, если что-то принципиально изменится. То есть, риторика новой администрации обязательно измениться. Вероятно, изменятся и тактики достижения целей. Однако стратегия измениться вряд ли. Я бы хотел, чтобы Америка стала наконец нормальным государством, не стремящимся к превосходству над всем миром. Администрация Обамы, очевидно не готова к такой перемене. Как у них получится, бог весть.

Михаэль Дорфман, Нью-Йорк, 20 января 2009