Мы играем от рождения до смерти. Сознательно или несознательно, вводя в заблуждение себя и других, делая это бесхитростно или искусно. Софа Москович учит играть легко, жить на сцене так, чтобы стало понятно: театр – самое интересное место на земле, пусть ее театр и школа актерского мастерства расположены в не самом приглядном месте Тель-Авива – на центральной автобусной станции, в «оазисе» искусства, рядом с театром «Каров» Нико Нитая. Обстановка третьего мира только раззадоривает Москович, ведь разработанный ею метод биомеханики позволяет играть в любой ситуации, при любых условиях, в эксцентричных обстоятельствах – этому она и учит, используя систему выживания в театре и в мире.

Софа – человек идеи и мечты. Ее идея – это биомеханика. Ее мечта – создание собственной школы. И то и другое у нее получилось. Она передает студентам принципы биомеханики, свое видение режиссуры и актерской игры. Мечта осуществилась не сразу и не легко. Но то, что Софе Москович удалось сделать – уже зримо. Даже помещение ее школы вызывает уважение – отдельный особый притягательный мир на центральной автобусной станции в Тель-Авиве, раздражающей своей бестолковостью и отталкивающей атмосферой безразличия. Софе же есть дело до всего - она помнит дни рождения детей выпускников, и это подкупает, как и то, что все в школе сделано по мановению ее руки, но отнюдь не волшебной палочки. Во все вложены время, мысли, труд, деньги.

Школа и театр Софы Москович существуют в Тель-Авиве с 1999 года, но только в этом сезоне она позволила бухгалтеру выписать ей – основательнице и директору школы – зарплату. Амута, под эгидой которой существует школа, получает крошечные субсидии от тель-авивского муниципалитета и министерства культуры, но Москович живет мечтой, питая ею учеников и сподвижников.

Софа Москович репатриировалась в 1975 году, попав сразу после приезда в ульпан в Димоне. Через две недели она уже была принята в созданный за год до того Беэр-Шевский театр, домашним режиссером которого оставалась вплоть до переезда в Тель-Авив в 1986 году. За 11 лет в Негеве Москович успела не только поставить десятки спектаклей, но и создать семинар для театральных трупп Негева в кибуце Хацерим, вести театральную группу в университете имени Бен-Гуриона, поставить первую оперу в беэр-шевской консерватории, организовать театр в Димоне, создать театральное отделение в беэр-шевской гимназии, ученики которой продолжают работать вместе с ней. Среди ее беэр-шевских выпускников, пришедших позже к ней в тель-авивскую школу – Мири Масика. Другая знаменитость - Керен Пелес.

В первую секунду кажется, что в школе Софы Москович правит бал неразбериха, но только в первую секунду. На деле она властвует в своей школе, умело наводя порядок, успевая разобраться во всех вопросах и проблемах, от финансовых до творческих, ухитряясь при этом еще и преподавать режиссуру, биомеханику и актерское мастерство, ставить спектакли, последний из которых – « 8 женщин» по пьесе Робера Тома – был показан в мае на студенческом фестивале «Будущее театра» в тель-авивском зале «Цавта». Для этого нужна была немалая смелость – ведь блестящий фильм Франсуа Озона «8 женщин» относительно свеж, он вышел на экраны в 2002 году.

Помимо режиссуры и актерской игры студенты в школе Софы Москович изучают в обязательном порядке бальные танцы, степс, джазовые танцы, акробатику, фехтование, развитие голоса и вокал, хоровое пение, мюзикл, историю театра, дикцию, работу с текстом, проекцию голоса, клоунаду, нейтральную маску, импровизацию, режиссерские методики, театральный дизайн и пространство зала, драматургию. Перечень длинен, но не полон, и без всего этого, по мнению Софы Москович, нельзя стать актером. Большинство ее учеников – уже прошедшие армию молодые люди, понимающие чего хотят от жизни, знающие, что такое театр и то, сколько усилий и труда надо вложить, чтобы оказаться в театре не в зрительном зале, а над ним - на подмостках.
 
- Софа, в первую очередь вы отличаетесь от других театральных школ методом биомеханики, что же это такое?
- Это надо увидеть. Я много лет развиваю этот метод, систему, идущую от Мейерхольда и Вахтангова, но так и не удосужилась изложить принципы на бумаге, хотя очень хочу, чтобы кто-то это сделал за меня. Я бросаю заряд энергии и студенты это чувствуют.

 Судя по увиденному, биомеханика – это умение импровизировать и умение подчиняться, мгновенно выполнять приказ и успевать при этом его обдумать. Это умение сочинять на ходу, декламировать тексты, стоя вниз головой, мчаться, не сдвигаясь с места и ползти сотни метров по-пластунски. Это урок физкультуры и одновременно урок танца. Проявление индивидуализма и зависимость от группы. Взаимопомощь и борьба, расслабленность и схватка. Это чувства и умение не стесняться своих чувств. Возможность читать монолог Гамлета, раскачиваясь на четвереньках, поиск малого в великом, образа в движении. Умение от всего отвлечься, будучи сосредоточенным только на одном, и одновременно желание прислушиваться ко всему, что происходит вокруг. Биомеханика – это знание о том, как определить свои границы и расширить их в зависимости от роли.

Когда я смотрела выпускной спектакль третьего курса школы Софы Москович «8 женщин», то удивилась тому, что всем актрисам явно за 35 лет.

- Софа, почему вас так много взрослых студентов?
- Вам показалось, это я научила быть их взрослыми, как того требует пьеса. Самой старшей актрисе - 24 года. Это перевоплощение и доказывает эффективность биомеханики.
 
- До переезда в Тель-Авив в 1986 году вы успели сделать так много в Беэр-Шеве, что создается впечатление о работе на износ. Но вы полны сил.
- Я приехала в Израиль с двумя маленькими дочерьми, и хотя в ульпане в Димоне все мрачно предрекали мне смену профессии, этого не произошло. Из ульпана я сбежала прямо в театр. А то, что я буду работать в театре, я знала лет с восьми, с самого детства, иной я жизнь и не представляла.
 
- Недавно вы вернулись из поездки в Москву.
- Три недели я вела в ГИТИСе по приглашению Валерия Гаркалина, с которым мы работали еще в молодости, мастер-класс, посвященный моей системе биомеханики, которая зачиналась в России в 1930-е годы. И мне удалось возродить ее через 80 лет в Тель-Авиве.
 
- ГИТИС – академическое заведение, а ваша школа?
- Актерские школы в Израиле выпускают актеров, мы не даем диплома, но обучение длится три года. Этим летом третий курс заканчивают 11 человек. На первом и втором курсах обучаются по 14 студентов, начинали – 17. Это максимум, у нас маленькие классы, иначе невозможно обеспечить качество образования.

- Кто поступает к вам в школу?
- Все, кто хотят стать актерами.

- А чем вы отличаетесь от других, к примеру от школы Йорама Левинштейна или Нисана Натива?
- Отличаемся всем, и это не пустые слова, я сама работала в «Бейт-Цви» и в студии Левинштейна, но, прежде всего, методом биомеханики.

- Каковы критерии отбора студентов?
- Я не возьму в ученики того, кто пришел сюда только для того, чтобы прославиться, того, чье эго превышает талант, человека, не признающего работу в коллективе. Мне нужно, чтобы у тех, кто поступает в нашу школу было четкое и ничем не остановимое желание стать актером. Я лично принимаю всех наших студентов, связь с ними не теряется и после того, как они заканчивают школу. 90 процентов наших выпускников работают по специальности в Израиле. Есть и те, кто играет в театрах в Канаде и Лондоне, пробует себя в России.

- Что еще нужно, помимо желания стать актером?
- Быть коммуникабельным, не тянуть одеяло на себя, пройти собеседование, показать несколько номеров и поучаствовать в семинарах. Когда я вижу людей, в которых актерства мало, но они уже заражены театральным вирусом, то все равно принимаю их в нашу школу: они могут стать режиссерами, драматургами, хотя в первую очередь моя школа – актерская.

- Вы принимаете людей, которые не мыслят себя без театра?
- Да, я и сама такая. Часто, когда приходит недостаточно подготовленный абитуриент, то я предлагаю ему для начала год поучаствовать в наших еженедельных семинарах.
 
- Ваша школа в Тель-Авиве существует 10 лет, три года из них – на центральной автобусной станции, где вам удалось создать свое пространство. Ваш театр действительно начинается с вешалки, с фойе.
- С фойе, порядок в котором поддерживают сами студенты. Здесь у нас классы, репетиционные комнаты, зрительный зал. Все это – подтверждение того, что проект удался, в первую очередь благодаря архитектору и дизайнеру Павлу Карлину и 23 нашим педагогам.

- А выезжать с центральной автобусной станции вам удается?
- Три года подряд мы участвуем в фестивале «Будущее театра», постоянно выступаем в рамках Иерусалимского международного молодежного театрального фестиваля «Теспис», приглашены в Россию по следам моего мастер-класса в ГИТИСе. Но для этого нужна финансовая помощь, а от министерства культуры мы получаем минимальную субсидию. Но спектакли наши показываем во многих залах Израиля.
 
- Вы не случайно упоминаете ГИТИС, Россию – ведь ваше увлечение биомеханикой началось еще в Москве?
- Биомеханика – это мой подход, мой тренинг, моя жизнь, я все время нахожу в ней что-то новое, хотя иду к ней с 8-летнего возраста. Еще девочкой я задумывалась о том, как человек продолжает быть актером в старости, когда он болеет, становится хромым или сутулым, что с ним происходит?

- Вы из актерской семьи?
- Сестра моего отца была известной актрисой. Отец умер очень рано, ему еще не было 40, но он уже был заместитель министра угольной промышленности. Моя мать была врачом, работала в институте Склифософского. Мама пела, она была неистощим человеком, дом всегда был полон – людьми, музыкой, книгами. Мне и двум моим сестрам давали все. Я перепробовала все кружки, какие только существовали. В 1978 году мама репатриировалась в Израиль, успела здесь поработать, а в 1979 году ее сбил араб, когда она ехала по вызову. А растить нас, трех сестер, ей помогала няня, скончавшаяся два года назад: русская женщина, жившая в нашей семье со времен войны. У меня самой две дочери и две внучки. И биомеханика – мое детище, неотделимое от меня.

- Как детские фантазии привели вас к театру?
- Не фантазии, а мир взрослых, в который я окунулась слишком рано. Когда мне было 5 лет я заболела, лежала в больницах и с раннего детства ощущала себя взрослым человеком. В 8 лет меня выписали из больницы и я начала учиться в школе, а там ставили спектакль по «Хижине дяди Тома». Искали девочку, которая бы смогла сыграть негритянку Топси. Услышав про это, я загорелась: мне так хотелось играть в театр, несмотря на то, что я была очень стеснительна. На генеральной репетиции меня загримировали, и, хотя кожа очень чесалась, я никому ничего не сказала. А на следующий день мама звонила режиссеру – у меня началась аллергия, и я испугалась, что мне больше не разрешат участвовать в спектакле. Но на премьере меня обмазали растопленным шоколадом, и за кулисами после спектакля дети слизывали с меня шоколад. Так начался мой театр, оттуда, от девочки Топси моя тяга к игре в жизни и на сцене. Уже в детстве я понимала, что взрослые люди все время играют. С детства я видела в больницах много горя, постоянно читала, была рано повзрослевшей девочкой и четко понимала: моя мама хочет, чтобы я стала врачом, а я хочу быть актрисой и режиссером. После окончания школы уехала из Москвы в Ленинград к бабушке и дедушке и в тайне от мамы поступила в Ленинградский институт культуры на факультет театроведения к Чистякову. Через год по его рекомендации перевелась на актерско-режиссерский факультет.

- И уже тогда вы занялись биомеханикой?
- Да, еще не совсем это понимая. Но я помню такой эпизод: Чистяков прочитал нам отрывок из «Конька-Горбунка» и распределил роли. Я же попросила дать мне режиссировать эту сценку. И придумала, что не Иван садится на конька-горбунка, а наоборот: конек заскакивает на Ивана. Помню, как мне было важно, чтобы сокурсники сделали все так, как я просила. Я смогла настоять на своем. Для меня это был зримый поиск, авангард, продолжение традиций Вахтангова и Мейерхольда. Я была молода и все мне было по плечу. Меня интересовали классика, абсурд, драматургия. Я могла два раза подряд пройти Невский проспект в поисках нужной мне книги и не устать!

- Почему вы уехали – жизнь была так хороша?
- По той простой причине, что я не хотела, чтобы моим дочерям кто-нибудь когда-либо бросил в лицо – еврейка!

- Через 4 месяца после репатриации вы выпустили свой первый спектакль в Беэр-Шевском театре.
- На премьере я встретила свою учительницу из ульпана, репатриантку из Аргентины, и поняла, что говорю на иврите лучше нее – потому что я очень хотела играть в свой театр!

- Судя по всему, вы сами использовали свой метод.
- Биомеханика – это абсолютно постоянный тренинг интеллекта, эмоционального настроя, закала, данности, кинетики своего тела. Физическое состояние актера означает постоянно быть в накале - как у хирурга, который каждый день должен делать операции на открытом сердце. Надо быть готовым ко всему – и физически и интеллектуально. Постоянно совершенствовать свой профессионализм, свое тело, уметь владеть каждой его клеточкой. Биомеханика - самый продуктивный тренинг для актера и его развития. От абсолютного хаоса в стерильную операционную – вот что такое постоянное обновление и беспрерывный  поиск своего я,  своих возможностей перерабатывания информации,  своего направления.  Биомеханика позволяет развить фантазию и понять свое положение в реальности.  Никогда не останавливаться. Говорить себе: «я ничего не знаю» и постоянно себя познавать. Обогащать свой интеллект, ведь актер проживает колоссальное количество чужих жизней, для этого нужны силы, эмоции, желание. Каждая пьеса – это путешествие. Надо знать, кто был ее автор, что представляла его эпоха, почему он использовал определенный сюжет. Если мы ставим пьесу какого-либо драматурга, то студенты должны прочитать все его работы, изучить его время, режиссерское искусство соответствующего периода.

- Вы считаете, что актер не может не быть режиссером?
- Эти две профессии неотделимы.

- Кто первым применил термин биомеханика?
- Мейерхольд. Но мой подход более физический. Это синтез физического, чувственного и интеллектуального. Био - жизнь, механика - движение. Движение на сцене, благодаря которому зрители должны увидеть и прочувствовать чужую жизнь.

Маша Хинич

Сайты школы:
 http://www.artofacting.com/
www.s-m.org.il