- Да.

- Нет, это совершенно не имелось в виду: ни обидеть Козинцева, ни посмеяться над этой картиной, ни над этим образом. Но в этом было некое здоровое хулиганство, чтобы Иннокентий Михайлович (а он с удовольствием пошел на это озорство), сыграл именно Гамлета в комедии. Немножко, так сказать, пародируя и шаржируя самого же себя. Действительно, ход как бы необычный, но ничего плохого мы в этом не видели. И Гамлета у меня он играет все-таки не всю картину
Со Смоктуновским была другая история смешная, уж если вы заговорили о том, почему в комедии играл артист, который сыграл Гамлета. Когда я взял Смоктуновского на главную роль, то меня вызвал к себе министр наш Алексей Владимирович Романов, пришедший из ЦК, и сказал: «Это правда, что вы взяли Смоктуновского на главную роль?» Я говорю: «Да». Он говорит: «Как вы могли, он же только что сыграл Ленина, а у вас будет играть жулика!» Я растерялся и сказал: «Да, но он у меня будет играть в другом гриме». Он сказал: «Ну и что?» В общем, было долгое препирательство. Романов в этот день уезжал в отпуск, и только поэтому Смоктуновский сыграл, а так бы Романов настоял и снял его с роли.

- А я не делал эту картину. Я ее и не видел. Ну зачем – у меня мало времени, – зачем ходить и смотреть плохое кино?! Я даже сценарий читать не стал, когда они сказали, что хотят сделать продолжение.

- Это правда. А в «Гусарской балладе» ту роль должен был играть Юрский, а не Яковлев. И его мне не утвердили, потому что считали, что гусара еврей играть не может. Понимаете, там такой был фронт, который перешибить я не смог, и пригласил Яковлева. Я не знаю, кто из них сыграл бы Ипполита лучше. Проба у Басилашвили была блестящая. И он не сыграл эту роль только потому, что умер его отец. А у нас уходила зима. И умер Копелян в это же самое время. И в театре начались какие-то замены репертуара, и Басилашвили стал занят каждый день. И не мог просто приехать к нам на съемки. Тогда я позвонил по дружбе Юре, и должен сказать, что был поражен не только тем, как он сыграл, а тем, что он, будучи артистом тогда более известным и знаменитым, чем Басилашвили, согласился. Понимаете, когда такому известному актеру предлагают идти на замену, все-таки в этом есть что-то такое: что же ты меня сразу-то не позвал? А он согласился. Все костюмы – они одного размера оказались. Он надел на себя костюмы, которые были пошиты на Басилашвили
Один кадр остался все-таки с Басилашвили в фильме. Там, когда Брыльска поднимает снимок со снега, она поднимает фотографию, на которой изображен Басилашвили, но этого никто не замечает. Мы уже не могли это переснять, потому что снег ушел. Вот такая ситуация. Но я Басилашвили пригласил в следующую картину - «Служебный роман».

- Но все равно, значит, он везунчик. Я его очень люблю, потому что он замечательный парень. Он у меня не сыграл одну роль, которую должен был играть, потому что в фильме «Берегись автомобиля» сценарий был написан на Юру Никулина, и ту роль, которую играл Ефремов, должен был играть Яковлев. Фильм был закрыт. Это привело в конечном итоге к хорошему результату, потому что мы с Брагинским стали прозаиками. Нам было жалко терять сюжет, и мы написали на основе этого сценария повесть, опубликовали ее. Прошло три года, и после этого разрешили ставить фильм «Берегись автомобиля». Тот же Романов сказал: «Я фильм запрещаю». Потому что он только пришел из ЦК, серьезный человек
Я сказал: «А почему?» - «Потому что кино обладает большим примером заразительным, и после вашего фильма все жители нашей страны начнут воровать машины». Логика замечательная! И тогда Никулин уже не мог играть, не хотел, он говорил: «Мне кажется, что я уже это сыграл». И я начал все по новой. Пришла идея пригласить Смоктуновского, а уже к нему надо было приглашать актера
Да, нет, там вообще много интересного было. Например, пробовался Ефремов на роль Деточкина
Значит, я попробовал Смоктуновского. Замечательно все! Но он играет Ленина. И не может приехать - у него каждый день занимал четыре часа только грим. Я приехал к нему с киногруппой в Ленинград. Проба была очень хорошая. И он сидел, гримировался и говорил: «Эльдар, ну посмотри, я же не похож на Ленина, я похож на Вальтера Ульбрихта!» Сейчас, я думаю, молодые люди даже не знают, кто это
Его просто заставили Ленина играть. Ему сказали: «Если не будешь играть, не получишь квартиру, не получишь Ленинскую премию», ну и пятое, десятое... И пусть кто без греха, тот бросит в него камень
А потом он заболел и прислал мне телеграмму: «Не могу. Не могу играть эту роль, хотя очень мне нравится». Я начал пробовать судорожно других. Пробовал Леню Быкова. Замечательно, но такой немножко украинский акцент – в этом было что-то странное
Куравлев – это был мститель с Красной Пресни, понимаете? Ефремов – это был человек, в котором не было ни странности, ни загадочности. И тогда я все-таки поехал, уломал Смоктуновского, взял у него расписку, что он обязуется не позже 1 сентября приехать сниматься. Потом поехал к Ефремову и говорю: «Олег, я тебя очень прошу…» А он уже следователей, комиссаров и парторгов переиграл - во! И не хотел это играть. Но потом согласился, и мы с ним замечательно работали. Так что видите, как много случайностей.

- Нет, я пробовал, я не хотел. Я пробовал Даля, Миронова и Вельяминова, кроме Мягкова. Я пробовал четырех актеров. Да, с Мироновым было бы очень смешно
У меня с Андреем были замечательные дружеские и добрые отношения. Несмотря вот на эту историю, которую я сейчас расскажу, они остались до конца дней. Мы очень дружили. Я ему предложил роль Ипполита опять-таки. Еще было до появления Басилашвили.

- Ну, это, кстати, очень трудная роль. Очень трудная. Она наименее выигрышная и очень трудная. Миронов сказал: «Нет, это отрицательная роль. Я хочу сыграть положительную». А это было после того, как он наиграл много всяких отщепенцев, негодяев, мерзавцев, жуликов и прохвостов. Я говорю: «Какая же? Это совсем не отрицательная?» - «Нет, я хочу играть Лукашина». Я говорю: «Хорошо, Андрюша, если ты меня убедишь в той сцене, которую я тебе дам, то я тебя возьму». И я ему дал сцену, где он говорит, что вот какая-то девочка Ира, он был влюблен в нее в 10 классе, она предпочла другого, уехала в Ленинград
Он изображал себя застенчивым таким, нежным, но все равно из всех клеток такой террорист сексуальный выпирал, понимаете, и поэтому я сказал: «Андрюша, нет, этого быть не может». Ну, и дальше мы продолжали с ним дружить, и он у меня пел песни в картинах и говорил дикторский текст и участвовал в телевизионных моих программах.

- Правильное. Там произошла такая история. Мы сначала написали сценарий вместе с Эмилем Брагинским (с которым писали и «Иронию судьбы», и «Гараж») в немножко облегченной манере. Но так сложилось, что уходила зима, и нам нужно было снять сначала финал - кадры в колонии, в лагере. И когда мы это сняли, это наложило очень сильный отпечаток на все то, что было нами написано. Это очень странная картина, потому что она снималась, начиная с финала. Вот это бегство по снегу, эта изба, - все было снято вначале. И тогда выяснилось, что сценарий в целом ряде мест как бы легче и не совсем правдив... Потом второй фактор – это приглашение Гурченко. И мы начали с ней перепахивать сценарий и делать его более глубинным, более глубоким, что ли, я не знаю, как сказать. И там действительно переписывались и переделывались очень многие сцены.

- Ну что вы хотите? Я сделал 24 картины, вообще-то. Это очень много для нашей страны, я так думаю.

- Только что вышло избранное. «Крупный план» - есть такое кинообъединение. «Лучшие фильмы Рязанова» - 10 фильмов вошло. Они определили, что десять, потому что у них в коробку больше не влезало.

- И она появилась бы еще несколько раз, но судьба нас не сводила. Я ее приглашал неоднократно и, в том числе, и в «Старые клячи», она должна была там играть. Так что это вопрос не ко мне, а к ней. Она замечательная актриса! Очень люблю, обожаю, и у нас как бы это взаимно, но не случалось. Вот, например, в «Старых клячах» она сказала: «Я играю сейчас главную роль в пьесе Островского «Лес», и эта пьеса для нас очень важна, она сейчас принципиальная. Если я сейчас из нее уйду, это в театре не поймут». Ну я понял, что да, причина уважительная, каждый день репетиции... И вдруг узнаю, что за две недели до премьеры она ушла из этого спектакля и не стала играть. В результате и в кино не снялась, и в спектакле не сыграла. Так сложилось. Ну что делать?

- Это вы хренушки от меня получите ответ! Я каждый свой фильм оцениваю очень трезво внутри себя. Я знаю, что там хорошо, что там плохо и так далее. Но думаю так: неудач, извините за скромность, не было. В каждой картине – в каждой! – есть что-то лучше, что-то хуже, что-то не очень удалось... Но об этом я никому не рассказываю, потому что я не идиот.

- Витя, это ваше право. Вы можете думать, что угодно. Я с вами категорически не согласен. Я считаю фильм «Старые клячи» одной из лучших моих картин. В первой тройке – это я ее так сам воспринимаю. И она абсолютно моя картина. По сюжету там есть какие-то современные вещи, которых действительно не могло быть раньше просто в силу того, что не было перестройки и прочих вещей. Но эта картина стоит на защите так называемых «маленьких» людей, людей, которые не сломились, которые борются до конца... Тогда вам не должна нравиться и картина «Небеса обетованные»!

- Эти картины одного поля ягоды! И я картиной «Старые клячи» очень горжусь. Я, может быть, не прав, а, может, вы не правы. Знаете, в фильме «Музыкальная история» была такая замечательная фраза: «История нас рассудит, товарищ Бабашкин». Вот – считайте, я вам ответил.

- Вы не правы. Я сейчас снял картину с этим поколением и счастлив, что с ними встретился. У меня в фильме «Ключ от спальни» играет Женя Крюкова – замечательная артистка, потрясающая! Это подарок судьбы, я считаю. Ей подвластны и комедии, и драмы, и ирония. Она замечательно работает. Она красива очень, понимаете... Я мечтал снять Женю Миронова, к сожалению, не получилось, он был занят, играл князя Мышкина в «Идиоте», и конкурировать с Достоевским было очень сложно. Потом у меня играл Маковецкий. Маковецкий – артист, к которому я относился тоже очень настороженно. Но я счастлив, что его снимал. Вот посмотрите картину и, наверное, согласитесь со мной, что я прав. Он просто блистательный мастер. Он здесь играет очень смешную роль. Роль поэта-декадента. Очень доволен! У меня здесь играет Сережа Безруков. Когда я его снимал, он еще не был у нас так известен и популярен. За это время прошел фильм «Бригада», где он играл бригадира. Когда мы с ним встретились (у него одна из самых трудных ролей), я просто влюбился в него, а он, по-моему, в меня, и про нас даже в какой-то газете написали, что у нас любовь. Ну, это знаете, как – для заманки. Они же черте-что пишут в заголовках! Я просто счастлив, что с ним работал. Это супер
Вот он играл Моцарта и Пушкина, и его дарование как актера очень близко к этому направлению – моцартианскому, пушкинскому. У меня здесь играл Коля Фоменко второй раз, который начинал как певец. Он артист, шоуомен, автогонщик, все делает замечательно. И я могу вам сказать одно: эти люди по отношению к делу, по таланту, не уступают тому поколению. Я ведь и с теми работал, и с этими работаю.

- Да! Я очень, например, хочу снять Женю Миронова, который мне импонирует. И, может быть, еще сниму. У меня и на Машкова есть виды, понимаете? Я могу вам сказать: я никогда не кривлю душой. Зачем?

- Нет, почему? Нет. Этот скандал раздут средствами массовой информации. Мне это все до лампочки. Это меня не касается.

- У нас была уникальная ситуация. В советское время, начиная с 60-х годов, как бы существовало три комедиографа: Гайдай, Данелия и Рязанов. И у нас никогда не было никакого противоборства, никакого противостояния. У нас были абсолютно дружелюбные, добрососедские, приятельские отношения. Я не могу сказать, что была дружба. Нет. Но никто никогда не перебегал дорогу, никто никогда о картине другого не сказал дурно. Ну, например, я считаю Гайдая уникальным режиссером, и пока он делал картины, сценарии для которых писались Костюковским, Слободским, Бахновым, это было виртуозно. Он стал много терять, когда стал экранизировать классику. Его трюковая отмычка не подходила к Гоголю, к Зощенко... Но это не умаляет его заслуг. Он пытался, пробовал, ошибался. Но то, что Гайдай сделал в картинах «Бриллиантовая рука», «Кавказская пленница», в короткометражках «Пес Барбос» и так далее - это потрясающе, это останется навсегда в нашем кино.

- Данелия ближе ко мне по направлению. Мы оба комедиографы-лирики. Тоже есть картины, которые нравятся больше, меньше, это естветственно, но я, например, считаю, что картина «Не горюй» - просто шедевр самый настоящий! И «Осенний марафон»... Причем «Осенний марафон» я читал сценарий и думал: «Что же такое? Зачем же он взял этот сценарий? Это же не смешно, я ни разу не улыбнулся!» А когда смотрел картину, то падал со стула, так мне это понравилось! Понимаете, у нас никогда не было противостояния. Такое большое поле, что всем хватало места.

- У меня есть очень неплохие ученики. Замечательный ученик Женя Цымбал. Очень сильный и хороший режиссер Исаак Фридберг. Картина «Куколка», может быть, вы видели. Это его, как мне кажется, самая лучшая. У меня еще среди учеников Ваня Дыховичный. Но он среди моих учеников белая ворона, потому что работает совсем в другом жанре. Он делает элитное кино, не снимает комедий, но от этого не стал хуже.

 

автор: Виктор Топаллер

Первоисточник: epoha.blogspot.com »