 |
18.03.2007 12:43 |
| |
«MAX» на языке Максима Варрата |
 |
../news/18-03-2007_studio.jpg «MAX» («Макс»). Охад Нагарин и «Бат-Шева». 12 - 23 марта, тель-авивский Центр Сузан Далаль, 20 марта - «Театрон Иерушалаим».
Только что прошедшие гастроли Мариинского театра доказали как страшно далеки мы (смею приобщить себя к израильским балетоманам) от канонов классического балета. «Мариинка» показала «Вечер из балетов Форсайта» – четыре работы художественного руководителя Франкфуртского балета Уильяма Форсайта, поставленные 20-30 лет назад, хрестоматийные, изучаемые в школах, технически безупречные, холодные как лед, эмоций не вызывающие, восхищения танцем тоже, только бесконечную зависть к бесконечно длинным ногам красивейших балерин, танцевать умеющих как богини, радовать искусством – вовсе нет. Зрители - в зале, танцоры - на сцене, общего между ними - ничего, связи никакой. Те – танцуют, мы – смотрим, каждому отдельному движению рук, ног, торса можно поразиться: отточенным, тренированным, на мой взгляд даже выбитым из-под палки. Прыжки слажены, пачки салатного, как и обещали, цвета. Санкт-петербургская критика от восторга захлебывается, в целом – скучно, посматриваешь на циферблат часов. В Израиле эти балеты Форсайта видели еще 20 лет назад, сейчас их изучают на курсах истории балета, а современная хореография здесь давно обогнала строгие холодные петербургские о ней представления и доказательство тому – творчество ансамбля «Бат-Шева» и его художественного руководителя Охада Нагарина, входящего в пятерку лучших хореографов мира.
Премьера новой работы Охада Нагарина и «Бат-Шевы» «MAX» («Макс») проходит с 12 по 23 марта в тель-авивском Центре Сузан Далаль, а 20 марта «MAX» будет показан в «Театрон Иерушалаим». Первый вопрос «О чем работа?». Да ни о чем, но смотришь не отрываясь, потому что ни о чем и обо всем сразу. О красоте движения, о свободе, о творчестве, о потребности самовыражения, о любви, о вечных отношениях пары. Да мало ли что придет в голову, когда смотришь этот балет. А если честно, то ничего не приходит, настолько это зрелище захватывает, все суетные мысли вытесняет, танец втягивает в себя. Фуэтэ никто не считает, от шанэ голова ни у кого не кружится, просто сидишь и наслаждаешься тем, как выразительны и емки могут быть движения танцовщиков, как они универсальны и специфичны.
Костюмы - минималистские - придумала Ракефет Леви, освещение - Бамби, саунд – Охад Бишоп, музыка - Максим Варрат. Кто это такой Максим Варрат? Некий творец, о котором Охад Нагарин столь увлеченно рассказывал на пресс-конференции, что вскоре стало ясно: это он сам и есть, и за лукавостью скрывает скромность. Нахарин – человек не публичный, о себе говорящий в редких случаях, с неохотой, но и ему захотелось исповедаться не только посредством танца и движения, но и музыки и театра, через то ли выдуманного, то ли существующего персонажа, композитора Максима Варрата, для которого важны время и звук, «альтер эго» самого Нагарина, для кого главным являются движение и пространство.
Нагарин обставил презентацию «MAX» и Максима Варрата с театральной торжественностью, с четкостью режиссера спектакля: сам композитор отсутствовал, музыка его звучала, выход хореографа произошел в нужный момент, метроном вел отсчет мгновений. Свет, затемнение, вздох, аплодисменты, тайны и секреты, которыми полон балет «MAX», смотреть который равнозначно разгадыванию загадку, намеки на решение которой высвечиваются между «black-outами».
«MAX» поставлен для10 танцовщиков, иногда они полностью занимают сцену, в другой момент на подмостках только один исполнитель, но в любом случае сценическое пространство заполнено. «Пространство мне куда важнее времени, – объясняет Нагарин, - я в первую очередь работаю именно с пространством, отсчет времени начинается позже». На вопрос, что характерно для движения вообще, он отвечает так: «Происходящее в пространстве и отношение к нему». Максим Варрат – его антипод, рожденный где-то «за морем», посреди пространства, человек без родины, но со своим языком, переведя который каждый и поймет этот балет. Варрат предпочитает закрытое пространство, считая, что единственное предназначение искусства – служить времени. Биография Варрата была придумана на наших глазах, в real-time. «Макс, Максим – объясняет Нагарин, - такое же хорошее имя, как и любое другое, и к тому же универсальное, всем понятное, типографски четкое, на печати линеарное».
Музыка Варратп (сиречь Нагарина) - тиха, в меру электрона, в меру универсальна (отголоски российского джаза, латинского фольклора, минимализм Гласса), мелодична по словам самого Варрата, переданного нам Нагариным. «Каждая культура нашла свое отражение в этой музыке, отдельные ее ноты, вырванные из контекста мелодии, походят на движения, созданные хореографом». Мелодия, отражающая музыкальную сущность танца – примерно так. А движение отражает пластику музыки - так считает Максим Варрат, выдуманный или реальный.
Сам же танец походит на человеческий характер прежде всего своей изменчивостью. Движение, как и личность, может быть наполнено волшебством, а может быть неприятным. Все зависит от мгновения, в котором это движение застыло, под каким углом увидено, отражено. Движение похоже на человека: оно может измениться, быть стесненным, отвергнутым. У движения есть суть, и суть эта универсальна. Так нам был сказано и потом и показано, и универсальность движения была блестяще передана Нагариным, Варратом и танцовщиками «Бат-Шевы», для которых тело становится языком общения. Каждый жест танцовщиков обдуман, рисунок танца напоминает то японский театр, то лирический любовный дуэт.
Как вы воспримете этот язык (в музыку вплетена абракадабра слов на варратском) зависит только от ваших эмоций, от способности к сопереживанию.
Некоторые отрывки исполняются в полной тишине, иногда из колонок доносится слабый шелест нот, но танцовщики работают на удивление слаженно. Нагарин раскрыл секрет: у каждого в ухе маленький наушник, метроном отбивает удары, отсчитывает такты. Зрители же погружены в тишину предгрозового состояния, сменяемого музыкой то нежной, то звонкой.
Движение в пространстве – это доминанта, время служит лишь подмогой в установке темпа, подспорьем танцу. Каждый танцор «бат-Шевы» - выразителен по-своему, каждый из них личность, индивидуальные физические данные, яркость каждого характера подчеркивают универсальность замысла. За ними крайне интересно наблюдать: кто как держится, у кого какая осанка, походка, кто как тянет носок, округляет локоть. Все столь разные - скоординированные сгустки времени и мысли в одном пространстве черной сцены. В работе над этим балетом велся поиск нового движения, новых способов импровизации, балетного вектора. Музыка писалась параллельно с созданием хореографии: ведь душа произведения влияет на своего создателя.
Информация о билетах на сайтах: http://www.batsheva.co.il; www.suzannedellal.org.il
Маша Хинич
|
|
|
Навигация по порталу: 
