«В тот год осенняя погода стояла долго на дворе…» Помните, так начинался 2018-й — бесснежно и нежно. Снег выпал только в январе. Было непривычно тепло. Но расслабиться окончательно природа не дала — прямо в январе она принялась отбирать у нас любимых, привычных, тех, с кем прошла жизнь. Итоги года невозможны без мартиролога, что бы ни говорили записные оптимисты. Уходят не просто люди — каждый раз от нашего холодного мира откалывается целый айсберг, уплывающий в неизвестность.

В январе ушли Михаил Державин, веселый человек, Александр Ведерников, мощный певец, Людмила Сенчина — певица с ангельским голосом. Март забрал у нас Олега Табакова, без которого театральный ландшафт начал стремительно меняться, и Олега Анофриева, на чьем голосе выросло, кажется, не одно поколение. Первого апреля ушел Михаил Угаров, создавший документальный театр в России, в апреле же не стало Нины Дорошиной, одной из бессменных актрис «Современника», недораскрытой и недооцененной, в мае — певца Вадима Мулермана, которого молодые и не знали, а немолодые наверняка помнят его бешеную популярность, и Александра Аскольдова, режиссера бессмертного «Комиссара». Июнь начался с ухода Киры Муратовой — поистине великого режиссера, вслед за ней не стало Станислава Говорухина, затем — Геннадия Рождественского, Наума Коржавина, Андрея Дементьева. В июне же, едва отплакав на 40 дней Миши Угарова, ушла Лена Гремина, Мишина жена и соратник. Июль отобрал у нас Владимира Войновича, человека несгибаемо справедливого, и совсем уж подло, выстрелом — Сашу Расторгуева. В августе шоком для всех стал уход молодого, полного сил Дмитрия Брусникина, а чуть позже не стало Эдуарда Успенского, папы Чебурашки, и, как всем казалось, вечного Иосифа Кобзона. Умный и смешной Роман Карцев покинул нас в октябре, а вслед за ним — так и оставшийся в памяти молодым Николай Караченцов. Завершил этот печальный цикл Андрей Битов.

Если посмотреть шире, за пределы России, то нельзя не вспомнить Бернардо Бертолуччи, Милоша Формана, Шарля Азнавура, Стивена Хокинга, Монтсеррат Кабалье. Год, «урожайный» на потери.

Да, каждый год отбирает у нас тех, про кого в плохих изданиях обязательно пишут «ушла эпоха». Каждая потеря продырявливает пространство, оставляя дыру, которая со временем затянется, конечно, но шрам останется навсегда. Незаменимые — есть. Нет смысла говорить о конце времен, но чем дальше — тем острее становится проблема смены вех и смены всех. Кончается время большого вдумчивого искусства, культуры, скажем так, большого стиля — не в смысле масштабности или финансовых затрат, с этим-то как раз все в порядке. Стиль и вкус, ушедший вместе с Бертолуччи, Табаковым, Рождественским, Кабалье, Коржавиным, уже нельзя восстановить. Не потому, что земля обеднела талантами — талантов предостаточно, — но потому, что времена требуют другого. Высокая исповедальность, способная достигнуть любого сердца, вне зависимости от принадлежности к той или иной касте, от уровня образования и образованности, от вкусовых предпочтений, ушла вместе с теми, кого мы сегодня оплакиваем. Ей, основе истинного искусства, в нынешней культурной среде места нет. Это не плач, не жалоба, не ворчание — в конце концов, если бы культурный пейзаж не менялся, то его вообще скоро и не стало бы. Это просто констатация факта, который кому-то несет печаль, кому-то не несет ничего, кроме его осознания. Век безумных скоростей, интернета, полетов на Марс, без пяти минут клонирования человека и еще многого того, чего и не перечислишь, предсказуемо отвергает универсальное искусство, которое умело говорить со зрителем языком исповеди, умело утешать и обещать. Оно само умело чувствовать и передавало это умение зрителю.

В России такое искусство уходит на периферию. В Европе и Америке, где не существует официального искусства, картина другая. А у нас все больше и все дальше расходятся официальное искусство и «стихийное», неофициальное. Чем крепче власть берется за культуру, тем проворнее искусство бежит от нее. Так было и в советские времена, но тогда не было интернета, альтернативных источников финансирования и открытых границ.

В последнее время власть как-то уж совсем опасно вцепилась в горло культуре. На открытие Года театра, например, приехал аж сам президент. По своему обыкновению, наговорил каких-то космически нелепых фраз вроде того, что давайте оптимизируем театры. По его мнению, многовато в России государственных театров, почти 700, поэтому хорошо бы провести оптимизацию сети. Да, похоже, именно театры мешают стране вставать с колен. Это мы уже поняли хотя по делу «Седьмой студии». По тому, что один из наиболее ярких российских режиссеров — Кирилл Серебренников — сидит под домашним арестом, его соратник Алексей Малобродский с трудом выбрался из СИЗО, где ему подорвали здоровье, под домашним же арестом Софья Апфельбаум, последний из профессионалов Минкульта, а банановый король под следствием Владимир Кехман — руководитель двух крупнейших оперных театров — Михайловского и Новосибирского. Здравствуй, год театра!

Кроме того, президент вдруг озаботился проблемой рэперов. «Рэп держится на трех китах: секс, наркотики и протест. Из всего этого больше всего беспокоят наркотики», — так сказал Путин. А что он имел в виду — никто не понял, но спросить побоялся. Может, спутал с нэпом? Хотя тоже, прямо скажем, параллель не очевидна. В таких случаях что обычно думаешь? Ну кто тебя за язык тянет? Ведь мог бы отмолчаться или сослаться на незнание, как обычно. Про дело «Нового величия» президент не знает, про Марию Бутину не знает, про фабрику троллей Пригожина не знает, о доходах Игоря Сечина не знает — ну так мог бы и про рэперов стыдливо промолчать. Вслед за Путиным про рэперов заговорил его советник по культуре Владимир Толстой, заявив, что «нельзя отмахиваться» от творчества рэперов и что надо искать с ними контакт. Опять же никто не осмелился спросить: а кто отмахивается-то? Да и контакт с ними зачем искать? Рэперы, спасайся кто может — с вами власти контакту хотят!

Тем временем один за другим увидели свет фильмы, созданные на деньги неугомонного нашего государства-синефила. Пока так и осталось неясным, кто все-таки выделил громадную сумму на фильм «Крымский мост», если несколько раз подряд его завернул Фонд кино, но зато сцепка кино и государства стала видна во всей красе. Наряду с фильмом «Танки» и «Временные трудности» этот фильм номинирован Гильдией кинокритиков как худший фильм года. Пожелаем же ему победы.

До чего же талантливо наше государство. Талантливо во всем, конечно, но мы сейчас о культуре. Как царь Мидас, только наоборот — тот, образно говоря, из дерьма конфету делал, а наши — наоборот. Как во что деньги вбухают — считай, облажались. Взяли, скажем, достойнейшую тему — побег из Собибора. Ничего лучше не нашли, чем отдать Константину Хабенскому в качестве дебюта. А тот, как оказалось, с режиссурой не дружит. Миллионы наших денег — в бездонную бочку. Ну ладно, «Собибор» хотя бы не противный фильм, с хорошей гуманистической идеей, только выполнен скверно. А вот милитаристская тема, на которую вылетело тоже неизвестно сколько наших миллионов, — изначально гнилая. Причем под госзаказ попали в этом году почему-то в основном танки — весной российское кинопространство освятили фильм «Танки», под конец года — фильм «Т-34». Какие скупые, аскетичные названия у фильмов! Кстати, скульптор простигосподи Салават Щербаков, автор монструозного князя Владимира и надгробного Калашникова, обещает, что в Москве в скором времени появится и памятник танку Т-34. Глядишь, так скоро вся наша культура станет имени Т-34.

А пока Москву украшают нагробными памятниками и творениями в стиле Елены Батуриной-Лужковой, Москва стремительно гибнет. Только за 2018 год столица лишилась 21 исторического здания. Снос памятников культуры при Собянине достиг невиданных масштабов — всего за семь собянинских лет первопрестольная лишилась 159 исторических зданий! Назвать это варварством и преступлением уже кажется пустой банальностью, а те стеклянные монстры-однодневки, ради которых сносят старинную красоту, даже и не знаешь, как назвать — слова такого в языке, похоже, пока нет. Утешать себя тем, что нынешнее руководство Москвы и компании-застройщики когда-то за это ответят, нет смысла — нет такого наказания, которое стало бы адекватно убийству огромного старинного города с многовековой историей, дома для миллионов людей.

Символичным венцом года стал инцидент, связанный с цирком. Руководитель Цирка на Вернадского, дрессировщик Эдгард Запашный наябедничал президенту на бизнесмена Михаила Гуцериева, обеспечившего постоянную площадку для Цирка дю Солей. Мол, что за манера поддерживать иностранное в то время, как олигарховы деньги пригодились бы российскому цирку?! Путин всецело поддержал дрессировщика. Понятно, что теперь Цирку дю Солей в России ничего не светит. Почему мучитель животных Запашный пошел на донос — понятно. Для него конкуренция с канадцами, давно отказавшимися от номеров с животными, смертельна. Ну или по крайней мере очень серьезна. А вот форма борьбы с конкуренцией — до чего же наша, привычная, российская — идти падать в ноги царю с жалобой на злого соседа! Да, товарищ Запашный, наш цирк действительно самый смешной, самый нелепый, самой цирковой, и никаких конкурентом ему на нашей территории мы не допустим. И клоуны у нас — наши, почвенные, отечественные. Сами превращаем страну в цирковой манеж, сами на нем резвимся, а смеется весь мир. На том стоит.

Москва

Первоисточник: ru.rfi.fr »