У фильма Виталия Манского «Свидетели Путина», которым в среду завершился фестиваль «Артдокфест», нет шансов выйти в российский прокат. Хотя, как показала практика, можно и в онлайновых платных просмотрах собрать достаточное количество и публики, и денег. Не говоря уж об интересе.

«Свидетели Путина» — фильм о первых днях президентства Путина. Манскому, который в то время занимал пост на государственном ТВ, отвечая там за документалистику, было поручено снимать официальное кино про Путина. Что он и делал с большим интересом. Большая часть материала вошла потом в его фильм о Путине, а то, что не вошло, Манский смонтировал, осмыслил и откомментировал сейчас. Получился мощный документ эпохи с авторскими ремарками.

Фильм начинается 31 декабря 1999 года в квартире Манского. Семья — он, жена Наташа и две дочери — готовятся к Новому году. Глава семьи фиксирует все до деталей — создает летопись семьи. Наташа смертельно устала, срывается на истерику — «да отстань ты со своей камерой, сил больше нет!», а потом произносит короткий, страстный и, как оказалось, пророческий монолог о нашем будущем. Только что в эфире ТВ Ельцин отрекся от престола, который с той самой минуты занял полковник КГБ Владимир Путин. Наташа оказалась одной из тех, кому все стало ясно в ту же секунду.

Манский снимал в двух точках — дома у Ельциных и в предвыборном штабе Путина. Строго говоря, никакой предвыборной кампании у Путина уже тогда не было, и с тех пор это стало его «доброй» традицией.

В определенном смысле «Свидетели Путина» — фильм-раскаяние. Вынужденный эмигрировать, сейчас Манский откручивает назад себя самого и недоумевает: как я мог? Как я и большинство из нас могли не разглядеть чудище под маской нормального человека? Ведь Манский снимал Путина если не с симпатией, то с живым человеческим и режиссерским интересом, полагая, что в его герое есть светлые и темные стороны. Это уже со временем оказалось, что светлых нет.

Понятно, что авторский комментарий, преследующий зрителя на протяжении всего фильма, — не для нас. Это ликбез для западного зрителя. Нам-то не надо объяснять, кто эти люди в штабе Путина и кто из них сейчас жив-здоров, а кто — нет. Мы прекрасно знаем, что будет потом с Лесиным, что с Березовским, что — с Ксенией Пономаревой, чем успокоится сердце Глеба Павловского и Игоря Сечина, какую карьеру сделает неприметный человек по имени Дмитрий Медведев, прячущийся сейчас за спиной шефа.

Надо постараться не слышать этих комментариев и вглядываться в экран. Вот папа и сын — Сергей и Никита Михалковы — на записи гимна. Папа сидит ровно, лицо его вроде даже ничего не выражает, зато сын — театр одного актера, как обычно. Он плачет, слушая гимн, и бормочет что-то о том, что мол, теперь можно и умирать. Это одна из самых сильных сцен фильма. Другая мощная сцена: Ельцин звонит Путину после подсчета голосов на выборах, чтобы поздравить. На том конце провода говорят, что «его нет, он вам перезвонит». Вчерашний президент кладет трубку и ждет. Никто так и не перезвонил. А главный, как мне кажется, эпизод «Свидетелей Путина» — один из последних. «Как вам новый/старый гимн?» — спрашивает режиссер у Ельцина. Уже только ради гаммы чувств на лице Бориса Николаевича, ради мимики и всего, что за ней, надо смотреть этот фильм. В глазах первого президента России — задумчивый ужас. Ельцин так много сказал этим взглядом — и повинился перед нами, и ужаснулся, и попытался оправдаться. Он еле заметно качает головой, поджав губы, и почти неслышно говорит: «Красненько». Эх, Борис Николаевич, а то вы не знали, на кого нас бросаете…

Легче всего было бы сказать, что «Свидетели Путина» — это фильм о невозможности сохранить человеческое лицо, оказавшись у власти. Да, об этом здесь тоже есть — Путин в этом фильме вполне реальный человек, с нормальными человеческими чувствами, с нормальной мимикой, он о чем-то размышляет, его что-то волнует. Не зря он вдруг вызывает Манского к себе специально, чтобы прояснить свою позицию по новому-старому гимну. «У людей много хорошего с этим связано, нельзя отбирать у людей их прошлое», — неточная цитата, но смысл путинского объяснения, почему он вернул старый гимн, именно таков. Интересно — Виталию тогда стало страшновато за будущее, как его жене Наташе — еще раньше? Или проглотил, как проглотили почти все мы, и только теперь прислушались, присмотрелись, принюхались? Когда было уже поздно.

Но фильм не о расчеловечивании во власти. Скорее это горькое признание в собственной слепоте. Это запоздалый упрек первому президенту и его семье, которая на наших глазах пьет шампанское за победу будущего диктатора. Это размышления о пределах компромисса, когда он превращается из миролюбивого жеста в жест слабости и преступной недальновидности.

Манский — мастер метафор, он умеет их видеть, вычленять из материала и ставить на службу режиссерскому замыслу. Последняя сцена фильма — Путин с собакой Кони. Темно. Вокруг — никого. Только президент и собака. «Сидеть!», «Рядом!» — командует свежеиспеченный президент. Собака слушается. Довольный президент уходит в темноту с послушной собакой. Да, несколько вычурно, но очень точно. Темнота. Хозяин. Собаки. Кони непривередливые.

Москва

Первоисточник: ru.rfi.fr »