За время своей музыкальной карьеры вы успели поработать в составе восьми групп: стояли у истоков "Машины времени", "Воскресения", "Аракса", "Наутилуса" и других знаменитых команд…

На самом деле, открою вам секрет: групп было гораздо больше. Сейчас, на старости лет и не вспомнишь всех.

Почему же теперь вы решили оторваться от коллектива и выступить с сольной программой?

Сольной карьерой я занимаюсь очень давно, просто раньше на это не было времени. Скажем так, были "Машина" и "Воскресение" в одном флаконе. На себя времени не хватало. Игра в команде всегда подразумевает конгломерат, нужно притираться друг к другу. Если мы сочиняем песню, я должен учитывать, как к этому отнесутся Макаревич, Кутиков и так далее. Ты знаешь потолок этих музыкантов. И ничего другого на самом деле не делаешь, а тут я сам себе хозяин, что хочу, то и делаю. Ни с кем не советуюсь.

Каково работать в двух коллективах одновременно, тем более, в таких именитых, как "Машина времени" и "Воскресение"? Участники обеих команд не ревновали вас?

Мы уже выросли, мы достаточно взрослые люди. Когда амбиции зашкаливают, и хочется одеяло перетянуть на себя, то группа разваливается. Мы сейчас, умудренные годами, знаем каждый свое место. Мы решили так: есть "Машина времени" – основной коллектив, служба, если говорить официальным языком. А все что за ее пределами – главное, чтоб не мешало. Это и есть рецепт нашего долголетия. Последний рецепт.

Учитывая такой опыт работы с разными коллективами, с самыми именитыми российскими и иностранными музыкантами, можете ли вы сказать, с кем работать было интереснее, с кем проще, с кем сложнее?

Бог его знает. Мы знаем большое количество музыкантов за рубежом, и они знают нас. Главное – чтобы тебе нравилось то, что ты делаешь, а музыканты – это просто штрих. Это своего рода цинизм. Но, в любом случае, играть вместе клево.

Пытаясь определить именно вашу стилистику, я пришла к выводу, что вы представляете блюзовое направление в русском роке. Однако, покопавшись поглубже, я нашла ваше же высказывание о том, что русского рока вообще не существует...

Нет, он существует. Скажем так – русским роком это назвать нельзя. Это песни на русском языке. Раньше, где-то в 70-е годы, существовала такая музыкальная структура: песни о любви, песни о профессиях и песни о любви к этим профессиям. А все, что было за рамками этого, называлось иначе. Ты спела о том, что тебе плохо. Как же это назвать? Русским роком. Я, на самом деле, не делю музыку на рок, блюз, джаз... Я музыку делю только на две категории: хорошая и плохая. А критики пусть вешают ярлыки. Мы будем играть то, что у нас получается.

Это правда, что русский рок (назовем уж его так) отличается от рока мирового особым акцентом на тексты?

Нет. Неправда. Я скажу вам, что, работая в Англии, я понял, что на текст внимания не обращает вообще никто. Они воспринимают текст, как краску.

Но мы и говорим именно о русском зрителе...

Русский зритель, конечно, другой. Он по-другому воспитан. Но, на самом деле, послушайте слова того, что популярно сейчас, – это бред сивой кобылы. Но это нравится. Каждому свое. Поэтому мне нравится, что нет такой всенародной любви, как это было раньше. Существует два таких коллектива: "Машина времени" и "Воскресение", ах да, и еще Алла Пугачева. У каждого – свой круг почитателей. И, слава богу, что все по своим нишам разбрелись.

Как вы считаете, может ли нормально существовать, развиваться русский рок и русская музыка вообще за границей, не в России?

Это достаточно сложный вопрос. Я открыл свою страницу на My Space, и очень много русскоязычных команд со всего мира стали скидывать мне свои нетленные произведения. И я понял, что если ты живешь, творишь не в русскоязычной почве, для того, чтобы стать известным, нужно петь все-таки на языке производителя. Я думаю, что у тех, кто пишет песни на языке той страны, где они обитают, шансы есть. А на русском – нет. На уровне ресторана и не более того.

Вы работали над мюзиклом "We will rock you", для вас это было что-то новое, интересное?

Это была интересная, но провальная работа. Продюсер Сережа Баранов, который все это задумал, побывал в Лондоне, увидел, как в Лондоне реагируют на музыку Queen, и все это переместил в Москву. Я сразу сказал, что проблемы будут безумные. Москва, даже не Москва, а Россия, к мюзиклам еще не привыкла. А, кроме того, этот мюзикл надо было адаптировать под нашу публику. Когда я смотрел это шоу в Лондоне, на одно слово народ реагировал, взрывался. А тут что петь? Делали какую-то адаптацию. И это была совершенно идиотская история – петь Queen на русском языке. Музыка, конечно, там восхитительна. Даже голоса мы нашли нормальные. Но, мюзикл, к сожалению, провалился, народ на него не пошел. Мы воспитаны на другом. Лет через двадцать, может быть, это сработает.

Вы помогаете молодым музыкантам, занимаетесь продюсированием?

Я даже затрудняюсь сказать, что же такое сейчас продюсирование. Если я вижу молодых талантливых музыкантов, я могу подсказать, что делать дальше, какие шаги предпринять. В последнее время интернет для раскрутки значительно важнее, чем телевидение и радио, где обычно звучит все одно и то же. Наконец-то это пришло и в Россию. Все лучшее – в интернете. Ведь существует некий феномен английских команд, например Arctic Monkeys, которые скинули свои записи в интернет. И по количеству просмотров ушлые продюсеры поняли, кого надо выдергивать. И, опять же, я возвращаюсь к тому, что у каждого есть своя ниша. Есть такие команды, творчество которых я вообще не понимаю, а просмотров у них миллион. Так вот, вернемся к помощи. Музыканты мне пишут, я отвечаю, я просто показываю им дорогу. Но помогать как-то иначе
Нет, не помогаю.

Вы творили в 70-е, 80-е, 90-е годы, теперь вот – во втором тысячелетии. Каждое десятилетие – это свое лицо, свой стиль музыки. Когда вам было легче созидать, а когда тяжелее, когда творчество было более непредсказуемым?

Непредсказуемо творчество, конечно, в молодости. Но мне нравится мое состояние души и бодрости сейчас, потому что я понял, что только к 50 годам научился петь. Я могу позволить себе делать то, что я хочу. Не на грани фола, как это было раньше – шарахнул портвейна и на гитаре – вперед. Теперь башка начинает работать. Мне сейчас нравится жить и творить. Я никогда не коллекционирую записи прошлых лет, никогда их не слушаю.

Тяжело было работать в состоянии постоянной конфронтации с властями? Ведь в советское время вашу группу "Аракс" запретили.

Да, нас запретили. Но особой конфронтации не было. Мы просто были молодыми козлами, и думали, что живем в западной стране. Мы собирали стадионы, мы видели все атрибуты американской жизни. Ан нет. Совок он другой. Вот мы и получили по башке.

Расскажите о программе, которую вы привезете в Израиль в июле этого года.

Я буду играть свои песни. Скажем по-другому: я буду играть свои песни, часть из которых написана для "Машины времени", часть – для "Воскресения", часть – себе родному.

Какие музыканты поднимутся с вами на израильскую сцену?

Один из лучших российских гитаристов – Михаил Клягин; на губной гармонике будет играть один из лучших хапперов в Москве Миша Владимиров, а также барабанщик Женя Липедин и я с бас–гитарой.

Вас называют лучшим бас–гитаристом России...

Брехня.

Но это ваш любимый инструмент?

Наверное, хотя если раньше я выказывал дурь и пытался в один такт вложить все существующие ноты, то теперь я стал играть скромно и по-американски, то есть, по одной ноте. В остальном мы берем талантом.

Сейчас вы находитесь в Израиле с частным визитом?

Да, мы с женой приехали инкогнито. Отдохнуть у нас не получится – мы проведем в Израиле только полтора дня. Моему близкому другу исполняется 50 лет. Никто о нашей встрече не знает. Потому что здесь у нас и родственники, и друзья. И если бы народ узнал, что мы тут, я бы с вами не встретился.

Беседовала Анна Розина http://newsru.co.il/

Сольные концерты Евгения Маргулиса в Израиле пройдут: 6 июля в 20:30 в Беэр-Шеве ("Гейхал а-Тарбут"), 7 июля в 20:30 в Тель-Авиве (театр "Гешер" зал "Нога") и 8 июля в 20:00 в хайфском концертном зале "Раппопорт".