Дочь ректора Горного университета Ольга Литвиненко рассказала DW о том, кто украл ее дочь и кто, по ее мнению, был настоящим автором кандидатской диссертации президента Путина.

У Ольги Литвиненко, бывшего депутата Законодательного собрания Санкт-Петербурга, а теперь члена "Открытой России" Михаила Ходорковского, насыщенный график. Уехав из России, она выступает в Европе и США с докладами, рассказывая о том, как обогатился ее отец, ректор Горного университета Санкт-Петербурга Владимир Литвиненко. Сопредседателя предвыборного штаба Владимира Путина Литвиненко считают богатейшим университетским руководителем в России: одна его доля в акционерной компании "Фосагро", по подсчетам DW, оценивается на бирже в сумму, превышающую 1 миллиард долларов.

Богатство нажито незаконным путем, утверждает Ольга Литвиненко, долгое время работавшая помощницей отца. Ольга добивается того, чтобы Владимира Литвиненко включили в санкционный список страны Запада, а также надеется, что ей помогут вернуть дочь, которую почти восемь лет удерживает в России дед девочки.

Ольга Литвиненко: Версия о причастности России к данному отравлению имеет право на существование. Подобные вещи мы наблюдали с убийством Саши Литвиненко. Поэтому самая актуальная мера, которую на сегодняшний день необходимо принять, это рассмотреть вопрос о запрете на въезд всем людям, которые принадлежат к ФСБ и другим силовым структурам, на посещение Евросоюза, включая Великобританию. Считаю, что целесообразно распространить данный запрет на всех членов семей и ближайшее окружение, ближний и дальний круг.

Всех тех, кто решил жить по совести и отказался участвовать в преступлениях Путина и быть его приспешниками, чекистская Россия, к сожалению, безусловно считает предателями и прежде всего убивает их. Сейчас самое главное - предотвратить подобные убийства и сделать так, чтобы люди, нашедшие в себе силы быть свободными, чувствовали себя безопасно, и их семьи чувствовали себя безопасно на территории Евросоюза.

- Мы все не чувствуем себя в безопасности, особенно после того, что сейчас происходит. Меня, к примеру, Россия преследует, используя методы совершенно легальные. Я как гражданка Польши поменяла фамилию, опасаясь политического преследования. Согласно договорам о международно-правовой помощи по гражданским, судебным и семейным делам, которые Польша подписала с Москвой, когда Россия была еще демократической страной, Варшава отвечает на все судебные запросы.

В итоге, в России фабрикуется обычное гражданское дело, на основании дела идет запрос в польский муниципалитет, и обо мне как гражданке Польши, которая бежала из России вместе с малолетним ребенком, выдают абсолютно всю информацию. Вот с этим нужно бороться. Потому что санкции - это замечательная вещь на самом деле. Но участие России в подобных договорах нужно обязательно пересмотреть, а лучше всего - отменить.

- Я рассказывала об этом в прессе еще достаточно давно, но широкий резонанс получила эта информация перед выборами. Я лишь добавила пару подробностей, которые боялась упоминать. Я хочу, чтобы люди понимали и знали, кто вообще этот Путин. Когда мой отец писал ему диссертацию, он даже не приезжал к нему проконсультироваться о том, как это происходит. В любой другой нормальной стране ректор после такого скандала, как минимум, должен оставить свой пост. И вот здесь мы прекрасно видим, какова Россия и какова Европа. Это две разные планеты.

Я дальше буду разоблачать преступления Путина. Я выступлю в Нью-Йорке с докладом. Я буду добиваться того, чтобы моего отца включили в санкционный список. Я буду продолжать как можно больше рассказывать о преступлениях моего отца и его подельников, Гурьева, Антошина (Андрей Гурьев, Игорь Антошин. - Ред.), которые являются совладельцами холдинга "Фосагро".

Абсолютно незаконно получив "Апатит" (дочернее предприятие "Фосагро". - Ред.), вынудив законных акционеров после посадки Михаила Ходорковского продать его по мизерной цене, мой отец оказался владельцем почти 20 процентов акций "Фосагро". Почему мой отец так активно борется сейчас с Transparency International из-за их доклада? Я думаю, что боится, что он и его подельники потеряют деньги от снижения стоимости акций, если люди поймут, кто на самом деле стоит за этим холдингом. Эти акции торгуются на бирже в Лондоне. Но это грязные деньги.

- Он планировал (им стать. - Ред.). Его пресс-секретарь объявил о пресс-конференции на эту тему. Но широкий резонанс произвело мое выступление в парламенте Литвы. В итоге он стал только четвертым сопредседателем штаба. Да и штаб раньше находился в Горном институте, но теперь он там не находится. Более того, я считаю, что похитителям детей вообще нет места на таких постах, даже в России.

- Это лично очень тяжелая ситуация. Она имеет определенный политический подтекст. Желая сделать меня послушным депутатом, отец пошел на такой бессмысленный, страшный и бесчеловечный шаг, он похитил моего ребенка. Я борюсь за своего ребенка, но понятно, что, будучи другом Путина, он может все, особенно в коррумпированном Василеостровском суде, где он выигрывает абсолютно все дела. Он хотел и до сих пор хочет забрать моего второго ребенка. Опять-таки на основании купленного решения в России и по упомянутому международному договору между Россией и Польшей. И то, что такое возможно с гражданами ЕС, это самое страшное. Я считаю, что это самое актуальное после санкций.

- После того, как у меня украли дочь, я не видела ее почти восемь лет.

- Да, это так.

- Обо мне она не знает. Любые попытки созвониться, пообщаться, пресекаются. Он построил специальную школу для нее. Это приватная школа на земле, которую Горный институт получил под лабораторно-научный комплекс. Сейчас, чтобы пресечь любые мои попытки увидеться с дочерью, в России аннулировали мой внутренний паспорт. Дополню, что семь лет на территории России я считаюсь похищенной по ложному доносу моего отца. Заморожены все мои активы на территории России, чтобы я не смогла оплачивать адвокатов. Слушание моего дела скоро состоится в Страсбурге (в Европейском суде по правам человека. - Ред.), все меня видят, в том числе и на экране, но я считаюсь похищенной.

- Нет, у меня контакта нормального с ним нет абсолютно. Я думаю, что любая возможность контакта исключена.

- Я долгое время была его ассистенткой, я работала в путинских предвыборных штабах в 2000 и 2004 годах. Я видела все эти фальсификации, я видела, как используются "мертвые души" для заполнения подписных листов, как используется бесплатно студенческий труд, как их заставляли стоять на морозе и раздавать буклеты. Я видела, как крупные бизнесмены отдавали деньги в черную кассу в кейсах наличными. После этого Миронов, Матвиенко вместе с моим отцом предложили мне стать депутатом.

Я подумала, что я буду заниматься социальной, молодежной политикой, помогать обездоленным. Но когда я стала депутатом, мне было сказано, что никаких своих инициатив, о них забудь. Я должна голосовать, как нужно, как скажет Саша Зарагацкий, теневой помощник на тот момент председателя Законодательного собрания. Он разносил всем бумаги с информацией, как всем голосовать. Зарагацкий вместе с председателем Заксобрания и Матвиенко нажаловались моему отцу.

- Он хотел, чтобы я пошла в бюджетный комитет, получила финансовый ресурс на свое имя и использовала его, как он мне скажет. Нужно было перечислять энное количество средств на несколько подставных фондов, которые принадлежали, как я понимаю, ему. Он хотел, чтобы я участвовала в ряде крупных коррупционных схем. Но я под криминалом подписываться не буду. И я не хочу, чтобы я потом не могла смотреть своим детям в глаза. А у меня четверо детей.

-  Они начинали вместе в девяностые. Это было на моих глазах. К отцу приходил человек по фамилии Белик, председатель ассоциации ветеранов внешней разведки, где был и Путин. Через Белика он познакомился с Путиным и Сечиным. Я знаю, что они занимались вывозом редкоземельных металлов. Мой отец был привлечен как соображающий в горном деле и имеющий замечательные знакомства на Пикалевском и Бокситогорском заводах (глиноземные заводы. - Ред.).

Дальше была организована группа, которая под видом покупки оргтехники ездила в том числе и в Германию и вывозила образцы металлов. Я знаю людей, которые держали потом счета, где обналичивались деньги. Я знаю, что уже в 2000-х годах ряд средств пошел на закупку элитных бриллиантов. Я знаю, как он получал деньги - через "Фосагро", через аффилированные структуры, через офшорные структуры. О них я буду позже подробно рассказывать - все это темы будущих разоблачений, выдать которые сразу я откровенно боюсь.

- Да, он меня может убить. Естественно, я боюсь. Учитывая, что он сам боится того, что я могу сказать, и какую информацию тогда еще, будучи при нем, я видела, слышала и знаю, естественно, он боится - так же, как боюсь и я.

Автор Михиал Бушуев

Первоисточник: dw.com »