«Легко сегодня упрекать тогдашних лидеров за то, что они не преуспели в создании единой Европы – от Лиссабона до Владивостока», – с этими словами бывший помощник президента США по национальной безопасности Збигнев Бжезинский обратился к участникам конференции, посвященной двадцатилетию с момента окончания «холодной войны». Фото ASSOCIATED PRESS

Впрочем, в проспекте конференции, организованной Центром евроазиатских, российских и восточноевропейских исследований, тема была сформулирована еще точнее – двадцатилетняя годовщина окончания раздела Европы. И немудрено: как напомнил другой ветеран американской политики – генерал Брент Скаукрофт, сущность «холодной войны» в первую очередь как раз и состояла в расколе Европы на два враждующих военных блока.

С годами забываются детали, порою весьма существенные, и прежде всего – то, что финал советской гегемонии над восточноевропейскими государствами для многих явился полной неожиданностью. Правда, по словам Збигнева Бжезинского, он всегда был убежден, что рано или поздно советская империя распадется. Более того, вспоминает он, это убеждение особенно укрепилось в нем именно после образования советского блока, когда под контролем Москвы оказалась Восточная Европа. По мнению Бжезинского, гегемония над ее народами, с их обостренным чувством национального самосознания, не могла быть долговечной.

И вот грянула горбачевская перестройка. Какую роль сыграла в распаде «восточного блока» внутренняя борьба в советском руководстве? И в частности – схватка между союзными властями и руководством Российской Федерации, начавшим борьбу за российский суверенитет? Отвечая на этот вопрос – заданный корреспондентом «Голоса Америки» – Збигнев Бжезинский признал, что политическая дуэль между Михаилом Горбачевым и Борисом Ельциным, безусловно, сыграла свою роль – но скорее в ускорении и обострении процесса, чем в его зарождении.

По мнению Брента Скаукрофта, в те годы занимавшего пост помощника президента Джорджа Буша-старшего по национальной безопасности, тогда, в ноябре восемьдесят девятого, роль Михаила Горбачева была одной из ключевых. «Будь на его месте другой человек, – сказал генерал Скаукрофт, – события, возможно, развивались бы иначе». «Мы стремились поддержать Восточную Европу в ее стремлении к свободе, – продолжал он, – и страны советского блока пришли в движение: в 1989 году у власти остались лишь два приверженца твердой линии: Хонеккер и Чаушеску».

И все же без Горбачева, не допустившего применения силы против устремившихся на штурм Берлинской стены граждан ГДР, все могло кончиться иначе. По словам Брента Скаукрофта, президент Джордж Буш-старший не уставал призывать всех участников процесса к сдержанности. «Мы все в выигрыше от того, что «холодная война» заканчивается», – повторял тогдашний глава Белого дома.

Существенно и другое: в ноябре восемьдесят девятого контуры будущей Европы были еще далеко не ясны. Коммунистические режимы рухнули, Берлинская стена пала, однако, напомнил Збигнев Бжезинский, до объединения Германии оставался еще целый год. А до распада СССР – два. Советским же войскам предстояло находиться на немецкой территории еще пять лет. И то обстоятельство, что развал Организации Варшавского договора не за горами, вовсе не представлялось очевидным.

В те дни, отметил Брент Скаукрофт, многие считали, что на повестке дня – упразднение обоих военных блоков – и восточного, и западного. В этом случае, констатировал он, американским войскам пришлось бы покинуть Европу, где преимущество в обычных вооружениях оставалось бы за Востоком. Примечательно, отметил Збигнев Бжезинский, что даже некоммунистическое правительство Польши в те дни вовсе не помышляло о выходе из Организации Варшавского договора.

Что же случилось потом?

По мнению Брента Скаукрофта, именно в этот момент на первый план выходит борьба между Михаилом Горбачевым, стремившимся сделать советскую систему более эффективной, но не сознававшим, что его усилия объективно ведут к ее подрыву, и Борисом Ельциным, решительно поддержавшим автономистские устремления на местах, чтобы оттеснить Горбачева от власти. И именно это привело к коллапсу, убежден генерал Скаукрофт.

«Наверное, СССР распался бы и без этого, – уточнил бывший помощник президента по национальной безопасности, отвечая на вопрос корреспондента «Голоса Америки», – но – в данных конкретных условиях этот фактор сыграл важнейшую роль».

Как же видятся события тех дней сегодня? «Хорошо, что все это произошло мирным путем, подчеркнул Брент Скаукрофт, – и плохо – что мы тогда слишком рано забыли о России, о том, какой травмой стал распад Союза для многих российских граждан. Ведь именно этим потом и воспользовался Путин».

Правда, по мнению Збигнева Бжезинского, свободы выбора у тогдашних западных лидеров было намного меньше, чем многим представляется сегодня. «Было очень большое давление со стороны восточноевропейцев,  стремившихся присоединиться к НАТО, – напомнил он. – Причем  речь шла о НАТО без России, – уточняет он,  – ведь присоединение РФ к альянсу существенно изменило бы его природу». 

Впрочем, и в наши дни естественный для России путь – это путь сближения с Западом, убежден доктор Бжезинский.  «Вариантов всего два, – считает он, – идти с Западом или с Китаем. Но во втором случае России предстоит стать просто-напросто сателлитом».

По мнению Збигнева Бжезинского, сегодня можно говорить о двух  Россиях  – официальной, представляемой Владимиром Путиным, и другой – хорошо сознающей, что, борясь за сферы влияния, страна проигрывает другую битву – за модернизацию своей экономики.

«Эта вторая Россия группируется вокруг президента Медведева», – считает Збигнев Бжезинский.  – «Правда, – уточняет он, – вопрос о том, принадлежит ли к ней сам Медведев, пока остается открытым». Алексей Пименов, http://www1.voanews.com/