Добродушное выражение широкого скуластого лица, улыбка, прячущаяся под жесткой щеточкой усов, и при этом довольно колючий взгляд (пока не расположился к собеседнику) – таким предстал передо мной народный артист России Александр Панкратов-Черный, популярный и любимый миллионами зрителей в нашей стране. Достаточно лишь вспомнить картины «Сибириада», «Мы из джаза», «Зимний вечер в Гаграх», «Где находится нофелет»
А количество киноролей у Панкратова-Черного давно перевалило за сотню. Известный актер бросил снимать кино, но не перестал писать стихи.
– Александр Васильевич, в последнее время вы зачастили в Питер…
– Люблю этот город. Сейчас играю тут в нескольких театральных антрепризах. Почти 40 лет не выходил на сцену, а теперь будто в юность вернулся, когда мечтал о театре и цирке. Получаю удовольствие от общения с прекрасными артистами – Ниной Усатовой, Игорем Скляром, Александром Михайловым, играя в спектакле «Любовь не картошка». И мне очень дорога работа в спектакле по пьесе прекрасной петербургской актрисы Киры Крейлис-Петровой «Надоело бояться». 6 ноября мы сыграем в Питере его во второй раз. Речь там про стариков, про людей, переживших блокаду, про изломанные эпохой Ленина и Сталина судьбы.
– По поводу страниц истории
Как вы относитесь к тому, что в Москве на станции «Курская» золотыми буквами воссоздали слова гимна Советского Союза, где славится и Ленин, и Сталин? Не усматриваете в этом опасности возврата к старому?
– Многие мои родные были репрессированы при Сталине, в том числе и мой отец. У нас четыре поколения в царской охране служили, это не могли не припомнить в сталинские времена. И тем не менее я бы не стирал золотые буквы про наших вождей. Пусть в метро эти красота и роскошь напоминают, что было время палачей, время казненных.
– Но часто станции метро строились на местах, где стояли церкви. Тогда получается, что надо и предыдущую историю восстанавливать – сами церкви?..
– Вопрос сложный. Конечно, страшно, что рушились церкви. Но вот ведь храм Христа Спасителя воссоздали. И я очень горд тем, что на открытии звучала молитва на мои стихи, музыку к которой написала Элиза Хмельницкая, старшая сестра моего друга Бориса Хмельницкого. Жалею, что мама не дожила до этого, – порадовалась бы такому событию. Она была глубоко верующим человеком. И очень любящим, искренним человеком.
– А что любовь для вас?
– Если бы не было любви, я бы ничего, наверное, не добился. Человек, который не знает, что такое любовь, не страдающий от этого, пустой человек. Любовь – движитель человеческой души, поступков, каких-то притяжений. Любовь и ненависть. Иногда ненависть может порождать в душе любовь, а иной раз любовь – ненависть. И вот когда эти два полюса начинают сталкиваться, происходит стресс, катаклизм. У меня на этом вся жизнь строилась. Я и поэтом стал, потому что в 9 лет влюбился в девочку и мальчик один, Ваня Сидоров, он постарше был, сочинил на меня нескладушку. На гулянке при всем честном народе, при моей любимой девочке прочитал вот такие жуткие строчки:
Ты родился под мостом,
На тебя куры срали,
Оттого ты не растешь,
Гнида конопатый.
Я действительно был маленький, конопатый, волосы торчали в разные стороны
Ваньку я гонял по всей деревне, хотел убить. А потом пришел домой и написал в ответ целую поэму. И после этого уже не бросал писать.
– Откуда в вас такая любовь к литературе?
– Моим воспитанием занималась бабушка Аннушка. Она знала столько притч, былин, сказок. Уводила меня из деревни, из нашей убогой избы, покрытой дерном, с травой на крыше, в лес, к озеру, чтобы рассказывать сказки. Не хотела говорить там, где проходило наше серое существование. Что говорить, многие даже при Хрущеве жили в землянках. Электричество в нашу деревню провели только в 1957 году! Когда мы наконец-то вместо лучинки зажгли в нашей избе электролампочку, бабушка, увидев наш «интерьер», сказала: «Лучше бы эта лампочка не зажигалась».
– Вам хотелось быстрее вырваться из той жизни?
– И да, и нет. Я детство вспоминаю с хорошим, светлым чувством и считаю его счастливым. Хотя ведь и бит был дедом не раз. Казак он был суровый, вожжами порол, наставлял: «Санка, при большевиках живем, бросай стихи писать. Не думай о заоблачном, учись пахать, сеять, лес валить – это пригодится в жизни. А стишки не надо!» И мама говорила: «За стихи – расстреляют или, не дай бог, посадят». Расстрел тогда воспринимался меньшей карой.
– Вам удалось из себя раба выдавить? Страх есть перед чем-то?
– Я столько уже пережил в этой жизни, что мне бояться нечего. Рос среди уголовников, среди криминала, в драках участвовал. Когда на меня первый раз ствол навели, со мной паралич случился. А потом уже все, не боялся, перешагнул. От разных страхов избавлялся в армии. Служил в Таманской дивизии. Жаль, что ее сейчас расформировали. Необходимо служить в армии. Трое моих дядьев служили, правда в царской армии, кто у Колчака, кто у Врангеля, кто у Деникина. И все трое отсидели в сталинских лагерях. Потом в штрафных батальонах во время Великой Отечественной войны кровью смывали обвинение в пособничестве врагам Красной Армии. И после войны еще по 12 лет досиживали. Дядя Терентий сидел на Колыме вместе с Георгием Жженовым, золото вместе рыли. Потом мы подружились с семьей Жженовых.
– Сегодня многих ваших друзей нет в живых: вот Жженова, Юрия Никулина, Хмельницкого
А кто же остался в ближайшем окружении?
– (Задумывается). Жена
Жена. Есть далекий друг детства – художник Володя Ваганов, в Красноярске живет. Игорь Найвальт, директор Балтийской строительной компании. Спасибо ему, недавно мою книгу «Хочу сказать» издал. За нее я премию «Петрополь» получил. Еще одну книжку завершаю и верю, что это будет не последняя моя книга.
– Вы оканчивали режиссерский, а почему сейчас фильмы не снимаете?
– Ушел из режиссуры в 90-м. Сложилась такая ситуация, что моя четвертая по счету картина «Система ниппель», во многом пророческая, пролежала на полке семь лет! Картина получила Гран-при критиков Европы на Международном кинофестивале в Лагове (Польша). Я думал, будет широкий прокат в стране, а вот и нет! Спасибо Пятому каналу – они показали к годовщине взятия Белого дома этот фильм в Петербурге, и тогда кое-кто из руководителей был жестоко наказан господином Ельциным. Там у одного героя, которого сыграл Анатолий Кузнецов, есть фраза: «Через год Ельцин поднимется на танк, и чиновники Ельцина скажут, что это удар по нашей демократии!» Почему-то это восприняли как пародию на Ельцина, который действительно на танке выступал перед Белым домом, а ведь мой фильм был снят за год до этих событий. С приходом Путина фильм пошел гулять по экранам. Это единственная из снятых мною четырех картин, которая не подверглась цензуре. Но после того как произошла такая ломка, я плюнул на режиссуру.
– Но сегодня-то могли бы вернуться к профессии…
– Да, много всего сегодня предлагают снимать, но, к сожалению, сценарный цех уничтожен полностью. То, что пишут, такое дерьмо, а то, что хотел бы снять, – того продюсеры не хотят даже рассматривать.
– Про что хотели бы снять?
– Я бы взялся за фильм по мотивам рассказов Шукшина, и название есть – «Россия в субботу перед…». Перед Воскресением. Трагифарс был бы, мой любимый жанр. Но ни один продюсер не дает денег.
– А чем из последних киноработ похвалитесь?
– Конечно, «Палатой № 6» Карена Шахназарова, где я сыграл одну из главных ролей. Но что я! Там Володя Ильин гениален, это да! Необычный фильм, даже для творчества самого Карена. Фильм представлен на «Оскара» – уже о чем-то говорит! Ну и жду выхода 8-серийной телевизионной комедии «Женить Казанову». Кажется, неплохая картина получилась. Елена Добрякова Невское время
|
Навигация по порталу: 
