Первый раз я увидел «живого» политика через месяц или два после переселения в Израиль – в общественном туалете на тельавивской автобусной станции. В человеке, стоявшем у соседнего писсуара, я вдруг опознал Бени Бегина, сына того самого легендарного Менахема Бегина, который подписал первый мирный договор с арабами и отдал Египту Синай. А у третьего писсуара стоял поселенец. Типичный: вязаная кипа, запыленные ботинки, старенькая винтовка М-16 через плечо. Вслед за мной опознав знаменитого политика и не прерывая своего занятия, он воскликнул: «Бегин, не отдавайте Иерусалим!».

Что же это за поселенцы такие, о естественном приросте числа которых полемизируют на саммите главы двух ядерных держав? Что за поселения, так сильно мешающие миру, что короли, президенты и шейхи, угрожая войной, требуют их немедленной ликвидации?

В 1967 году не было никаких еврейских поселений на территориях, принадлежащих палестинскому народу. Да и самого палестинского народа, по правде сказать, не было: население Иудеи и Самарии административно относилось к недавно созданной англичанами Иордании, а Газы – к древнему Египту. 

После триумфальной победы в Шестидневной войне над Египтом, Сирией и Иорданией, Израиль прирезал к своей территории завоеванные холмы Иудеи и Самарии, Голанских высот и Синайского полуострова. Ну и, разумеется, восточную часть Иерусалима, своей древней столицы.

Чуть позже, так и не найдя, кому вернуть эти земли, правительство Израиля по праву победителя начало расселять своих граждан на завоеванных территориях.

Израильский проект отличается от всех других тем, что расселение евреев по Земле Израиля нельзя считать вполне колонизацией, так как эта земля была закреплена за евреями еще три тысячи лет назад, причем документ, закрепляющий право на землю, признают миллиарды христиан и мусульман. И уж тем более иудеев, которые живут в городках и поселках, построенных на местах древних городов, упоминающихся в Торе, и даже с теми же названиями: Бейт-Эль и Кирьят-Арба, Ткоа и Хеврон, Офра и Эмануэль. 

Поселенцев тогда было мало, но они были авангардом израильского общества, реализуя на практике идею сионизма, застраивая и возделывая эту землю, создавая на пустынных холмах новую еврейскую жизнь. И попутно, кстати, обеспечивая работой десятки тысяч арабов, населявших эти задворки Османской, а впоследствии Британской империи. Не много поселенцев и сейчас: в общей сложности их количество едва ли превышает 5% населения страны.

Израильское общество с должным уважением относилось к этим первопроходцам. Достаточно сказать, что муниципальные бюджеты на обустройство поселений на территориях в 15–20 раз превышали бюджеты городов развития, расположенных в довоенных пределах Израиля. За четыре десятилетия, прошедшие после Шестидневной войны, в поселения, которые сейчас международное сообщество предлагает снести, чтобы удовлетворить миролюбивые устремления арабского мира, были вложены около 60 млрд. шекелей. 

Основные территориальные уступки делались как раз правыми лидерами. Менахем Бегин вернул Египту завоеванный Синай, Биньямин Нетаниягу уступил Палестинской автономии Хеврон, Ариэль Шарон эвакуировал все поселения из Газы. Ни Перес, ни Рабин, ни Барак не отдали арабам ни пяди земли.

Надо, однако, отметить, что и поселенцы в те легендарные времена были другими. При всех идеологических разногласиях они вызывали симпатию даже у левонастроенной части израильского общества. Такой образ не может не вызывать симпатии. Человек живет на Б-гом данной его народу земле, с любовью возделывает ее, выращивает детей, мужественно противостоит набегам воинственных аборигенов. Поселенцы так и не дождались своего Майн Рида или Купера, но романтический образ первопроходца прочно запечатлелся в сознании общества. 

Никто не говорил и не писал о замкнутости поселенческого общества, о проявляющихся в нем иждивенческих тенденциях. О том, что постепенно жители десятков весьма благоустроенных поселений главной задачей сионизма и Еврейского государства стали видеть именно поддержание собственного благополучия и безопасности. И если уж вспоминать Майн Рида, то применительно к политическим лидерам поселенцев, мало интересующимся проблемами остального Израиля, уместней был бы образ головы без всадника, да и без лошади. Голове, отдающей необсуждаемые указания, что всем надлежит делать для ее поддержания.

Как-то случилось слушать по русскому радио жалобы бывшей жительницы одного из поселений Газы, эвакуированной оттуда в 2005 году. Там у нее был дом, ресторан и 10 лодок, с которых ловили свежую рыбу для посетителей ее ресторана. И вот теперь ничего этого нет, а она вынуждена ютиться в арендованном доме, куда не может внести даже собственное имущество – эти четыре контейнера с имуществом так и стоят в саду. 

Журналист из кожи лез, чтобы посочувствовать жертве правительственного произвола, подбрасывал ей наводящие вопросы, но жертва никак не желала отвечать идейно правильно, и все жаловалась на подлое правительство, не разрешающее ей построить новый дом на том берегу моря, где ей особенно хочется. Так и не удалось вызвать сочувствие радиослушателей, которые, приехав в Израиль, получили от новой родины мизерную помощь – в десятки, если не в сотни раз меньше той, которую выделяли поселенцам, вывезенным из Газы двадцатью километрами севернее.

И сегодня, когда политические лидеры говорят о праве евреев на землю Израиля, они, разумеется, апеллируют к романтичному юноше с молитвенником в руках и с винтовкой на плече, а не к мелочному домовладельцу, который за свой героизм выпрашивает у государства льготы и привилегии и объясняет нуждами сионизма пристройку балкончика к своей вилле. 

И тот, и другой персонажи вполне реальны в Израиле. Но каково процентное соотношение этих двух тенденций в современном поселенческом движении? Если не задумываться над этим вопросом, то вполне понятна и естественна реакция среднего израильтянина на требования мирового сообщества: на себя посмотрите! Снесите вон свои небоскребы да верните индейцам Америку, а потом поговорим. 

Но если задуматься... Во имя чего весь остальной Израиль призывают жертвовать соб­ственным благополучием, безопасностью и репутацией в мире? Во имя благополучия 5% населения, высокомерно поглядывающего на всех остальных, неистинных сионистов? 

Отказ не только честно отвечать, но даже обсуждать положение священной коровы, пасущейся на холмах Иудеи и Самарии, и делает проблему поселений предметом международных разборок, спекуляций и ультиматумов. И проблему эту, видимо, не решить у писсуара на тельавивской автобусной станции.