 |
16.04.2009 18:35 |
| |
Да был ли заговор? |
 |
../media/social/16-04-2009_1510.jpg Информация о зреющем в российской элите заговоре в течение предыдущего месяца неоднократно вбрасывалась в медиа-пространство. О заговоре в одном из интервью заявил кремлевский политтехнолог Глеб Павловский, затем на этом поле отметился начальник экспертного управления при президенте России Аркадий Дворкович, усомнившийся в эффективности системы госуправления.
Директор российских и евроазиатских программ Института мировой безопасности в Вашингтоне профессор Николай Злобин, также заявил в прессе о провале неэффективной модели управления. Ужасов в либеральном лагере своими образами нагнал и его давний оппонент по ТВ -дискуссиям писатель Проханов: «Сталин грядёт». Пытался всех успокоить в марте, на форуме «Стратегия 2020» (секция «Экономика»), «серый кардинал Кремля» - зам. главы президентской администрации Владислав Сурков, мол, не надо драматизировать, элита достаточно консолидирована. Но, в это уже верится с трудом. Об этом состоялся разговор «Голоса Америки» с Николаем Злобиным.
Сергей Москалев: Николай, насколько, по-вашему, сильны противоречия в российской элите, каков политический ландшафт, какие группы интересов сталкиваются?
Николай Злобин
Николай Злобин: Я думаю, что, с одной стороны элита, действительно, консолидирована. По многим вопросам есть единство или, по крайней мере, близки позиции разных сегментов элиты. Но есть вопросы, по которым расхождения всё более и более заметны. И, в частности, главный вопрос сегодняшнего дня: как выходить из кризиса? Здесь есть противоречия и в высшей элите, и в элите среднего звена, и между центральными и местными элитами. Если, в общем, охарактеризовать суть противоречий, то, можно сказать: часть истеблишмента, группирующаяся вокруг правительства, считает, что кризис носит тяжёлый характер, и задача России сегодня - консервативно, используя стабилизационный фонд и финансовые заначки, которые были сделаны в «тучные» годы, без серьёзных социальных и политических конфликтов просто переждать. Потом, мол, всё вернётся на круги своя, и нормальное экономическое развитие продолжится. А противники такой позиции, в частности, вы упомянули Дворковича, а также ещё целый ряд представителей российской элиты высшего уровня, считают, что это неправильная политика. Речь, по их мнению, должна идти о том, что, выходя из кризиса, российское государство, российская экономика, должны приобрести совсем иной характер. Нельзя ожидать возврата в докризисную экономику, в докризисную политику. А то получается, что Россия, как бабушка, сидит, вытаскивая потихонечку из под матраса денежки, ждёт, когда наступят хорошие времена. Это провальная политика, вопрос упирается в модернизацию экономики.
С.М.: Это, как раз, то, о чём вы написали в своей статье: разговор должен идти о структурной реформе госуправления, без чего не вывести страну из кризиса. Так? Но, ведь эта формула подразумевает зачистку элит, как там у Высоцкого:
«Из них, конечно, ни один
Нам не уступит свой уют:
Из этих солнечных витрин
Они без боя не уйдут».
По какому сценарию будет развиваться процесс, не 37-й же год?
Н.З.: Да нет, конечно. Я думаю, что, во многом, всё будет зависеть от экономической ситуации. Если цены на энергоносители, которые являются главным источником российского бюджета, не будут падать до 40 и ниже долларов за баррель, то вопрос резко вообще не встанет. Другое дело, хорошо это или плохо? Развитие по этому сценарию даст возможность значительной части элиты, в своё время отказавшейся от модернизации экономики – это второй срок президентства Путина, когда Россия ушла от модернизации, - остаться у власти. Если же будет понятно, что кризис тяжелее, и денег не хватает, то станет вопрос о механизме смены этой элиты. И тут беда у России другая: за все эти годы не было выработано механизма смены элиты. Поэтому вопрос такой: насколько правящий класс осознает свою ответственность и займётся самообновлением?
Признаки, которые мы видим сегодня: составление, например, пресловутого президентского списка резерва – это конечно имитация нормальной политической борьбы, имитация обновления элиты, если хотите, такой политический инцест, когда элита сама себе назначает приемников. Вот это не пойдёт, и тогда, боюсь, ситуация будет развиваться по худшему сценарию, и под вопрос может быть поставлена стабильность России.
С.М.: То есть вероятность олигархического реванша, или вероятность бюрократического реванша всё - таки присутствует?
Н.З.: Я, насчёт олигархического реванша, не думаю, всё – таки олигархи сегодня запуганы. Вообще, человек с собственностью - самый лояльный и запуганный человек в России. Защищённость собственности настолько виртуальна, настолько неопределенна, отнять её можно так легко, что, по- моему, более послушных людей, чем люди с большой собственностью, в России сегодня нет. Поэтому на них рассчитывать не приходится, они хотят заморозить ситуацию и сохранить собственность.
Другое дело, что может быть социальный запрос на смену элиты, на смену курса, но, ещё раз, я повторяю: пока такого запроса нет, и не факт, что он появится. Много будет зависеть, в первую очередь, от экономических факторов, и от того, насколько грамотно будут растянуты деньги, сколько будет стоить нефть, будет ли продолжаться политика спасения тех олигархов, которые уже провалились однажды, и будет ли государство закачивать деньги в неэффективные экономические структуры? Вот эти вопросы, действительно, раскалывают элиту, и очень многие недовольны тем, что вместо создания новой экономики, правительство Путина идёт на всё, что бы спасти экономику старую.
С.М.: Не кажется ли вам, что вбрасывание вот этих идей, насчёт «грядущего Сталина», необходимости смены элиты, противоречий между Медведевым и Путиным – есть не что иное, как часть некоего конспирологического плана в многоходовой комбинации, которая выгодна властному тандему? То есть, на волне противоречий, в кризисной ситуации, развязать одному из членов дуумвирата руки для зачистки и устранения ельцинской элиты? Путину это делать не удобно - он был связан с этой элитой определёнными обязательствами, а вот Медведеву - в самый раз: ведь многие обвиняют властвующую элиту в коррупции, не готовности к переменам, инкорпорированности в систему, и т.д.?
Н.З.: Я не знаю, что называть сейчас «ельцинской элитой», потому что Владимир Путин является одним из лучших представителей ельцинской элиты. Если на то пошло, именно он был приемником, именно он был назначен Ельциным премьер- министром, именно он стал главой администрации Ельцина, главой ФСБ. Куда ж больше элита, чем Владимир Путин?
Я думаю, что противоречий между Медведевым и Путиным нет, они сотрудничают достаточно нормально. Другое дело, по большому счёту, между структурами, которые под ними, существуют противоречия, и они постепенно нарастают. Если вначале, после мая прошлого года, они - Путин и Медведев - эти противоречия принимали всерьёз, занимались их разруливанием, то, на каком-то этапе, они прекратили это делать, видимо решив, что всё нормально. И противоречия стали нарастать: взаимные обиды, конкуренция, амбиции президентской и премьерской команд – это, на самом деле, сегодня присутствует.
В содержательном плане есть противоречия и во взглядах на внутреннюю политику, и во взглядах на политику экономическую, и на политику внешнюю. Тут не надо подбрасывать конспирологические теории, потому что там, действительно, есть разница во взглядах. Другое дело, что, говорить о «грядущем Сталине», или о возможности бунта в России, - это, конечно, провокация. С одной стороны, такая точка зрения далека от реалий: ни Сталина, ни бунта в России, я надеюсь, в результате этого кризиса не будет. С другой стороны, такое обострение вопроса может вынудить власти к определённым негативным действиям, и тем самым ухудшить ситуацию.
Я думаю, как - то надо воздерживаться от подобного рода провокаций, особенно, вбрасываемых в общественное сознание. Стабильность России, в конце концов, важнее. Вопрос заключается в том, что любая нестабильность, политическая, или экономическая, она ведь не улучшит возможность выхода из кризиса, а, скорее всего, только ухудшит. Доверие, которое сложилось к рублю или к банкам - не большое и не стабильное, но, оно, всё – таки, есть. Если его обрушить в очередной раз, то восстанавливать его будет очень и очень трудно.
С.М.: То есть, вероятность втягивания в конфликт улицы не очень велика, по вашему мнению?
Н.З.: Я думаю, на нынешнем этапе не очень велика, ведь россияне - люди, с одной стороны, умеющие переживать трудные времена - вся история России - сплошные попытки пережить трудные времена, хороших толком и не было. А с другой стороны, у россиян, на мой взгляд, достаточно упрощённое представление о законах экономического кризиса, всё – таки многие вышли или из советской, или из постсоветской экономики. А вот как выходить из кризиса, как к нему готовится, как жить в кризисе, как делать себя конкурентоспособными, они не вполне представляют. Поэтому, я думаю, ожидать каких- то организованных, массовых действий на нынешнем этапе не приходится.
Тем более что, по некоторым социологическим опросам, значительная часть среднего класса России вообще не видит кризиса в своей жизни, и говорит о том, что кризис их никак не затронул. Это тоже важный фактор. Люди не понимают, в чём, собственно, выражается кризис, и не знают характеристик национальной экономики, не видят картину в целом. Они видят свой маленький мир, и, если в этом маленьком мире всё в порядке - у друзей, соседей, родственников,- а есть, безусловно, такие острова в России, где всё в порядке, - то картина кризиса для них не очевидна: пока это там коснется социальной структуры, системы образования, медицины. К тому времени может измениться и цена на нефть, может измениться и общая экономическая ситуация, и вторая волна кризиса, о которой говорит Кудрин, может быть сглажена тем, что меры, принимаемые мировым экономическом сообществом, начнут приносить плоды, в том числе и в России.
С.М.: Как говорится, блажен кто верует, но мы, всё- таки, отметили, что противостояние в элите есть. Какова вероятность втягивания в эту межклановую борьбу в России американской администрации, будь то в качестве арбитра, или в качестве стороны симпатизирующей, или даже поддерживающей, скажем, какую- то одну из групп? За последний месяц в Штатах уже побывали российские политики, представляющие разные центры влияния: это и Шохин, и Якунин, а совсем недавно Горбачёв и Лебедев, создающие «Независимую демократическую партию России». Не свидетельствуют ли эти примеры в пользу попытки заручиться определённой поддержкой на Западе?
Н.З.: Я думаю, что нет, потому что одно из немногих, что объединяет сегменты российской политической элиты сегодня - это нежелание видеть Америку во внутренней политике России, то есть прислушиваться к американским советам, рекомендациям и т.д. Хорошо это или плохо, почему это так сложилось - это третий вопрос, но сегодня элита, даже те, кто занимает вполне проамериканские либеральные позиции – и они, наверное, были бы против прямого влияния Америки, её участия в качестве игрока на внутренней политической арене.
С.М.: Но, мнение Запада всё - таки учитывается, вероятно?
Н.З.: Мнение Запада сегодня учитывается в гораздо меньшей степени. Будем откровенны: Запад за 8 лет, что была у власти администрации Буша, если говорить об Америке, дискредитировал те ценности, которые сам и пытался в России устанавливать. И многие сегодня в России, хорошо это или плохо, скептически относятся и к внешней политике Америки, и к тому, как Америка решает свои внутренние проблемы: отмечают коррупцию в американской финансовой системе, провалы в финансовом регулировании. Поэтому, скажем так: репутация Соединённых Штатов сегодня пошатнулась в России и проамериканской части российской элиты хотелось бы, чтобы эта репутация восстановилась как можно скорее. Но, пока Соединённые Штаты не станут очевидным лидером выхода из кризиса, эта репутация не восстановится, и рассчитывать на участие Америки в российских разборках не стоит.
Сергей Москалев, http://www.voanews.com/
|
|
|
Навигация по порталу: 
