Яркий представитель израильской интеллигенции, редактор рубрики в газете "Гаарец", восхищается пророком III Рейха, и объясняет, почему "недавно приехавший, с трудом говорящий на иврите" русский Либерман, который представляет лишь "мелких преступников", вызывает одно отвращение…

Есть в Израиле выдающийся писатель, поэт и публицист Бени Ципер. Он – величайший знаток французской литературы, яркий представитель ивритоязычной интеллигенции, автор пяти сочинений, представляющих собою утонченный взгляд на израильский гомосексуализм, а также глубокие исследования культуры и быта выходцев из Турции.

Возможно, русскоязычной публике его имя ни о чем не говорит, но то лишь следствие примитивизма, невежества, и бесчисленных пробелов в образовании у приезжих из отсталой России.

Любой хоть мало-мальски интеллигентный человек прекрасно знает, что Бени родился в культурной столице Ближнего Востока, Тель-Авиве, в семье Хайница и Ниры Ципер, репатриировавшихся из просвещенной Турции. Еще на школьной скамье он проникся любовью к классикам французской литературы и немецким мыслителям. Превосходная стилистика и широкие познания снискали ему славу в качестве бессменного (уже более двух десятилетий) редактора рубрики "Культура и литература" в пятничном приложении прогрессивной газеты "Гаарец". Последние три года Бени ведет также блог в интернете, статьи из которого регулярно публикуются в той же газете, на ее сайте, а теперь и в рамках крупного сетевого проекта Politico.co.il, посвященного выборам в Кнессет.

Вчерашние изыскания знаменитого публициста как раз были сфокусированы на злободневных политических темах. Но прежде чем углубиться в анализ мерзостей и жалкой возни всевозможных экстремистов, Бени поделился с читателями своим восхищением "немецким фашистским поэтом" Стефаном Георге, поклонником которого является. То была величайшая многогранная личность - "в его кружок входили персоны из германской правой элиты". И хотя Георге "был правым, выдвигавшим сумасшедшие националистические идеи", среди его друзей были евреи. "А еще, без всякой связи с политическими взглядами, Стефан Георге являлся гомосексуалистом, посвятившим самый знаменитый свой сборник стихов" юному любовнику.

К этому можно добавить, что Георге по праву считается предвестником нацистского режима. В беспокойные годы Веймарской республики он предсказывал, что "вскоре в Германии появится герой, который приведет к возрождению страну, Европу, и весь мир
внесет порядок в хаос и посеет семена Нового Рейха!". А еще исследователи отмечают, что "ницшеанское по своим истокам и антидемократическое по сущности мировоззрение поэта в этот период привело его в непосредственную близость к идеям национал-социализма". Кстати, одним из самых выдающихся представителей "кружка Стефана Георге" был "первый гитлеровский пророк", мистик антисемитизма Альфред Шулер, с гомосексуальными и педофильскими пристрастиями, оказавший немалое влияние на Адольфа Гитлера и рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.

Но, в любом случае, то были, несомненно, великие люди, в отличие от того ничтожества, коему и посвящена вчерашняя публикация Бени Ципера. "
Правый лагерь, даже занимая радикальные позиции, не обязательно должен быть примитивным, скотским, вызывающим рвотные позывы, заикающимся и грубым, коим является сегодня израильский правый лагерь, в котором Авигдор Либерман – один из тех, кто задает тон. Не каждый обязан быть поэтом, как Стефан Георге, но, ко всем чертям, ведь Либерман, даже с точки зрения правого лагеря, это – самое худшее, что могло произойти. Достаточно взглянуть на его сытую морду, на его гордый вид, когда он выступал перед своей партией, а за ним - уродливая бутафория синих и белых шаров, чтобы понять, что он сам – надутый шар. Вот бы булавка, воткнутая в него прокуратурой, в виде серьезнейших обвинений в коррупции, выпустила из него весь воздух. Кто же будет серьезно относиться к правому лагерю, если человек, претендующий представлять национальную идеологию, это тот, кто не так давно приехал, и с ивритом не дружит, а любой арабский депутат Кнессета обходит его не только по стажу в Израиле, но и по знанию государственного языка. Каждый, кто способен видеть, ощущает, что Либерман преследует арабские партии и обвиняет их в нелояльности из-за чувства собственной неполноценности, вызванного тем, что их корни здесь более глубоки, нежели его. И оттого весь стиль его самовыражения и поведения, по сути, не израильский. Он, конечно же, делает все, чтобы быть израильтянином, но в карикатурной форме".

Бени Ципер знает, что если бы "не такие люди, как Либерман, с его приносящей вред крикливостью", арабские избиратели "голосовали бы за обычные партии, точно так же, как и евреи". Именно Либерман создает у них ощущение отвергнутых в израильской политике, и толкает их на "периферию" политического поля.

Автор задается вопросом: "Так кого же представляет Либерман?". Ответ Бени Ципер дает сам: русские интеллектуалы даже руки ему не готовы подать, "кроме надутых шаров, которые были за его спиной на сцене", Либерман, возможно, представляет трусов, мечтающих убивать арабов, и еще "мелких преступников".

Либермана, говорящего на иврите с русским акцентом, как и основатели этого государства, израильский истеблишмент любит обвинять в расизме. Жаль, что эмигранты из дикой России не такие "ранимые", как их милые и миролюбивые арабские соседи