Было бы преувеличением сказать, что досрочное освобождение Юрия Буданова и последовавшее за ним двойное убийство адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой вызвали дискуссии в юридическом и журналистском сообществе России.

Трудно, пожалуй, найти непредвзятого наблюдателя, который усомнился бы в политическом характере обеих акций. Иное дело - кем именно они были подготовлены, какие при этом преследовались цели и, наконец, какими могут оказаться их политические последствия? Стремясь помочь своим читателям и слушателям восстановить многомерную картину происходящего, Русская служба «Голоса Америки» обратилась к одному из своих традиционных собеседников – главному редактору вебсайта «Кавказский узел» Григорию Шведову.

Алексей Пименов: Григорий, кто, по вашему мнению, стоит за убийством Маркелова, и какие политические процессы – и на Кавказе, и в Москве, отразились в этом преступлении?

Григорий Шведов: Вы знаете, у нашего «Кавказского узла» уже сформировалась такая невеселая репутация
Мы взяли у Маркелова интервью часов за двадцать до того, как его убили. Если придерживаться версии о том, что это убийство связанно с делом Буданова, то незадолго до смерти Маркелов действительно поделился некоторыми своими планами, и это обстоятельство могло способствовать тому, что на него было организовано покушение. Да и сам я буквально за несколько дней до убийства в эфире одной зарубежной радиостанции обсуждал с Маркеловым решение об освобождении Буданова, которое было принято вне всяких правовых норм.

А.П.: Как вы думаете, кому и зачем понадобилось досрочное освобождение Буданова?

Г.Ш.: Думаю, что в первую очередь, это символическое событие. И скрывается за ним желание продемонстрировать те возможности, которыми располагают люди, организовавшие, к примеру, убийство жителя Чечни, уехавшего в Катар. Или те, что обвиняются в организации убийства Литвиненко в Великобритании. Речь идет о ветеранах спецслужб, и возможности у них, как мы видим, очень значительные.

А.П.: Что же это – знак не вторгаться в сферу их влияния.

Г.Ш.: Да. Ведь где все это произошло? В трех-четырех минутах езды на автомобиле - даже без мигалок, даже без сопровождения – от въезда в Кремль, от главного въезда, через который и въезжают туда все наши большие начальники. Трудно усомниться в том, что это двойное убийство было снято не на одну видеокамеру. Поэтому отсутствие каких-либо сведений, отсутствие фоторобота, конечно, наводит на мысль, что имеющиеся возможности используются не слишком-то активно.

А.П.: Как оба эти события – и двойное убийство, и освобождение Буданова – могут отразиться на ситуации в Чечне?

Г.Ш.: Это уникальный случай, когда власти республики и правозащитники – я говорю не о гонго, а о реальных правозащитниках, - оказались едины во мнении о том, что есть достаточно оснований для возбуждения других дел против Буданова. Этим, собственно, и собирался заниматься Маркелов: возбуждать дела по другим эпизодам, по которым есть свидетельства того, что Буданов преступал закон. Кроме того, известно, что Маркелов собирался подавать дело в Страсбургский суд и не раз заявлял об этом публично – в том числе и «Кавказскому узлу». Ну, а сторонники Буданова, располагающие довольно большими возможностями и к тому же – оружием, вероятно, не хотели бы, чтобы это дело снова рассматривалось в суде – в связи со вновь открывшимися обстоятельствами. К тому же, как на Северном Кавказе, так и за его пределами, многие влиятельные люди ощущают себя, так сказать, вне закона. И считают вполне возможным принимать и приводить в исполнение свои решения, не ориентируясь ни на закон, ни на высших руководителей страны.

А.П.: А как складывается ситуация на Кавказе сегодня, т.е. после признания Абхазии и Южной Осетии в качестве независимых государств? На этот счет высказывались диаметрально противоположные суждения. Одни полагали, что следует ожидать эффекта домино, другие – напротив, что новая кавказская дипломатия Кремля будет способствовать ре-централизации страны. По какому же сценарию развиваются события сегодня?

Г.Ш.: Как вы помните, я придерживался первой точки зрения. И даже спорил с некоторыми специалистами по Кавказу, утверждавшими, что никакого кумулятивного эффекта, или эффекта домино, не будет. Сегодня у нас есть прямые подтверждения моих тогдашних предположений. Я говорю об этом с большим сожалением, так как стабильности и безопасности региона такое развитие событий, разумеется, не способствует.

А.П.: Какие именно процессы вы имеете в виду?

Г.Ш.: Помните, в одной из наших бесед мы уже говорили об очень серьезной напряженности, существующей в некоторых республиках Северного Кавказа и связанной с тем, что в их органах власти очень мало представлен такой народ, как черкесы. Напомню, что в многонациональных, - или полиэтничных,- северокавказских республиках распределение важнейших должностей происходит в значительной степени по этническому признаку. Черкесы проживают в Карачаево-Черкесии, в Кабардино-Балкарии в Адыгее. И вот, прошлой осенью произошло просто невероятное обострение черкесского вопроса. На протяжении многих лет черкесское население довольно пассивно выражало свое недовольство тем, что, поскольку черкесы мало представлены во властных структурах, они не имеют ни тех прав и привилегий, на которые рассчитывают, ни, по существу, даже возможности получать образование. Иными словами, даже в республике, которая именуется Карачаево-Черкесией, их самобытность не защищена должным образом. А что происходит сегодня?

В ноябре прошлого года состоялся чрезвычайный съезд черкесов, на котором присутствовали черкесы из многих регионов Кавказа. На нем была принята декларация, в которой говорится, что черкесское сообщество хочет выделяться в отдельный субъект, в отдельный регион. Трактуется эта мысль по-разному: одни считают, что речь идет о субъекте Российской Федерации, тогда как другие многозначительно молчат, давая понять, что в дальнейшем вопрос о взаимоотношениях с Российской Федерацией будет решаться на основании новых решений, которые примет черкесское сообщество. Но, так или иначе, джин, что называется, из бутылки выпущен. О чем бы ни шла речь – об автономии черкесов в сегодняшней Карачаево-Черкессии или о создании Черкесской республики в рамках Ставропольского или Краснодарского края - ясно одно: для региона подобное развитие событий является революционным. При этом  вдохновляющим примером для тех, кто ратует за изменения, является признание независимости Южной Осетии – этого черкесские лидеры не скрывают.

Алексей Пименов