У американки Натали Портман в ее 26 с небольшим много достижений. Она — выпускница Гарвардского университета, хорошо разбирается в психологии и свободно говорит на семи языках. Но, пожалуй, самым ярким успехом Портман является ее кинематографическая карьера. Ведь она наряду со Скарлетт Йоханссон является в Голливуде звездой номер один, давно заткнув за пояс Шэрон Стоун, Николь Кидман и Кэтрин Зету-Джонс. На Берлинском фестивале Портман представила свой новый фильм «Еще одна из рода Болейн» (который на этой неделе выходит в российский прокат), а после премьеры дала интервью «Огоньку».

- «Еще одна из рода Болейн»—один из немногих исторических фильмов в вашей актерской биографии. Вы играете фаворитку английского короля Генриха VIII, которой удалось потеснить на престоле Екатерину Арагонскую и стать королевой.

Любой исторический фильм—современен, а историю делают люди. Как 400 лет назад, так и сегодня, люди страдали и радовались, завидовали и злились.

- После премьеры «Еще одна из рода Болейн» критики заговорили о вас как о новой Одри Хепберн, а Скарлетт Йоханссон сравнили с Мэрилин Монро. Вам это льстит?

Скарлетт уже не раз жаловалась мне: «Неужели я выгляжу такой же дурочкой?» А вот про себя и Одри Хепберн я слышу впервые. Хепберн—великая актриса, и быть упомянутой вместе с ней для меня большая честь. Но она уникальна, а значит, ее нельзя повторить.

- Из двух сестер Болейн вы играете тщеславную и жестокую Анну, которая не считается с чувствами других, а Скарлетт — тихую и всеми любимую Мэри. Почему так распределили роли?

Потому что в реальной жизни я—такая стерва, а Скарлетт—сущий ангел! (Смеется.) Мне доставило большое удовольствие играть старшую из сестер Болейн не только потому что она совсем не похожа на меня, но и потому что Анна—женщина гениальная. Представьте себе. Англия, XVI век. Мужчины правят миром. Двух несчастных сестер, словно дорогой товар, передают из рук в руки. Анну хотят сделать наложницей женатого короля. Но она не согласна. Ее гордость задевает короля, и он приближает к себе ее сестру. В ответ  Анна тайно венчается с королевским придворным, помолвленным с другой. Дядя расторгает ее брак, ночь любви объявляет недействительной, а Анну ссылает во Францию. Когда король снова скучает, то гонцов посылают во Францию за Анной. Она согласна вернуться, но цена возвращения высока. Ей нужна корона Англии.

- Вы, похоже, зачитались романом Филиппы Грегори?

Я не только прочитала роман, но и ознакомилась с архивами. Анна прожила короткую, но интенсивную жизнь. Своевольная была девушка. Больше всего поражает ее мужество. Даже перед смертью (Болейн объявили ведьмой и обезглавили.—Т Р.) она не потеряла самообладания и шутила: «Палач остро наточил свой топор, а моя шея слишком тонка».

- Ваш коллега актер Эрик Бана (который сыграл Генриха VIII. — Т Р.) хвастался, что на съемках ему удалось почувствовать себя настоящим королем, в этом ему помогли удачно подобранные костюмы…

Не знаю, как женщины могли передвигаться в таких нарядах!

Когда я играла Анну, мне хотелось изобразить ее нашей с вами современницей, а не средневековой королевой. Но вот костюмы постоянно мешали мне в этом. Только подниму руку повыше, а тут рукав по швам расходится, пытаюсь сесть, не могу согнуть спину. Во время вечерних съемок мы просто покатывались со смеху. На съемочной площадке темнота, а из-за угла появляется великан с большими плечами. Оказывается, это Эрик в костюме короля, бродит с бутербродом в руках. А за ним следует другое чучело—Скарлетт, закутанная в сотни юбок и накидок!

- Когда вам исполнилось три года, ваши родители приехали из Израиля в Америку, но кажется, что ваша мать родилась в Штатах?

Моя мать родилась в Америке, отец—в Израиле. Родители моего отца родом из Польши и Румынии. Они уехали в Израиль в тридцатые годы. В свою очередь, их родители эмигрировать не успели. Они погибли в Освенциме. Папа мне часто рассказывал эту историю, а вот  дед всегда молчал и только носил фотографии своих родителей в портмоне.

- Вы посещали религиозную школу?

Да, я училась в еврейской школе на Лонг-Айленде. Каждое утро мы начинали с молитвы, а мальчики носили головные уборы. При этом моя семья не религиозная. Мы не ходим в синагогу. Отец отдал меня в эту школу, только чтобы я учила иврит.

- С 12 лет вы стоите перед камерой. Вашей первой работой в кино стала роль Матильды в фильме Люка Бессона «Леон». Как вы пришли в кино?

У нас на Лонг-Айленде было много детей, которые подрабатывали себе на колледж съемками в рекламных роликах. Рано или поздно я тоже оказалась перед камерой.

- Когда пришел успех, у вас не закружилась голова и вы окончили университет...

На первый взгляд все кажется легко и просто. Но и у меня были свои трудности. По натуре я очень открытый и общительный человек, сказывается тот факт, что у меня нет ни братьев, ни сестер. Я люблю бывать на людях, много общаюсь. В школьные годы я постоянно приводила домой одноклассников, но когда вышел фильм «Леон», все изменилось. В классе меня стали ненавидеть. Со мной не разговаривали. Было очень тяжело, впоследствии понимаешь, что подобный опыт учит разбираться в людях и приспосабливаться к ситуации.

- Как же вы вышли из сложившейся ситуации? Или вы оказались в полной изоляции?

После выхода «Леона» я поменяла школу. А позже поняла, что постоянно бегать и прятаться не смогу. В любом обществе есть люди, с которыми отношения складываются после первой встречи. Есть и другие, которые всегда будут тебя недолюбливать. Я сосредоточила свое внимание на приветливых людях, которые меня принимали такой, какая я есть. А остальных старалась не замечать. Потом у меня хватало и других волнений. Мне нужно было учиться, готовиться к экзаменам. Я беспокоилась за свою кожу, пыталась сидеть на диетах, как любой другой подросток.

- Несмотря на ваши детские опыты перед камерой, вы пошли учить психологию в Гарвард…

И знаете, в чем мое преимущество перед другими актерами?

- В том, что теперь у вас есть диплом престижного университета и к вам относятся с уважением?

(Смеется.) Я разбираюсь в людях!

- Мартин Скорсезе мне поведал, что научиться разбираться в людях можно, только если ты вырос на улице. А психология — эта теория, анализ.

Не буду возражать Скорсезе, у нас с ним большая разница в возрасте. (Смеется.) На самом деле психология сыграла большую роль в моем собственном становлении. В возрасте между 18 и 21 у многих девушек наступает сложный период. Каждое увлечение и влюбленность способны поломать или закалить характер. Так вот, психология научила меня рациональному мышлению и анализу, короче говоря, помогла выжить в сложный подростковый период.

- Если вас послушать: «анализ жизни, рациональное мышление», вы, наверное, и в математике неплохо разбирались…

(Перебивая.) К чему вы ведете?

- Ну, у меня складывается впечатление, что я сижу за университетской партой и слушаю лекции своего профессора. Только последнему было уже за 50, а вам, кажется, только 26? А как же быть с актерской профессией, основанной на интуиции и эмоциях?

Я тоже терпеть не могу людей, которые делают вид, что во всем разбираются и что им недоступны эмоции и сомнения. Надеюсь, что не произвожу подобного впечатления. У меня тоже хватает своих сомнений.

- ??

Ну, например, достаточно ли я талантлива, хватит ли у меня мужества, выдержу ли я нагрузку?

- Голливудские актеры живут в своем замкнутом мирке, у которого мало общего с реальной жизнью. Вы же ведете довольно открытый образ жизни. Встречаетесь с приятелями, торчите в кафе, ходите по магазинам. Как вам удается быть популярной и продолжать наслаждаться будничной жизнью?

В отличие от многих голливудских актеров я живу не в Лос-Анджелесе, а в Нью-Йорке, то есть среди людей, а не в салоне автомобиля. Кроме того, я люблю путешествовать. Мне важно знать, что мир не ограничивается Соединенными Штатами с их Лос-Анджелесом, Сан-Франциско, Нью-Йорком и т. д. Недаром я родилась в Иерусалиме и выросла в международной среде. «Островной» менталитет американцев, не видящих дальше своего носа, мне чужд. Очень долгое время американцы жили удобно и беззаботно. Они привыкли, что весь мир равнялся на них. В современном мире подобный образ жизни уже недопустим.

- Но все-таки в чем-то приходится себя ограничивать?

Ну я не могу позволить себе сбегать за почтой в пижаме или пофлиртовать в кафе с барменом. Каждую минуту нужно быть начеку. Вдруг какой-нибудь папарацци. Но больше всего изводят премьеры и вопросы журналистов: «От какого дизайнера у вас платье?» Меня прямо злость одолевает. Работаешь на износ, вкладываешь душу в роль, мотаешься по миру, а меня про наряды спрашивают!

автор: Татьяна РОЗЕНШТАЙН, Берлин, специально для «Огонька»

Фото KIERAN DOHERTY/REUTERS