Окуджава не любил отмечать свой день рождения публично и старался на это время уехать куда-нибудь. Но на вернисаже Ирэна Александровна Желвакова, заведующая Домом-музеем Герцена, отделом Государственного музея истории русской литературы имени Даля, говорила о том, что единственным исключением был Дом Герцена, куда Булат Шалвович всегда был рад прийти.

Сегодня Дом Герцена на Сивцевом Вражке, в двух шагах от Арбата, вспоминает эти приходы: тут открылась выставка-воспоминание о дружбе музея и поэта «Булат Окуджава, его друзья и знакомые в Доме-музее Александра Герцена». Выставка негромкая, лирическая, ностальгическая, собранная из личных архивов и фондов музея. Тут нет профессиональных ракурсов, но есть то подлинное, что хранится в домашних альбомах и для экспонирования обычно не предназначенное и потому уникальное.

...Ноябрь 1983 года, Дом Герцена, на фото Окуджава с гитарой, поет наверняка что-то об Арбате – фото черно-белое, сделанное на какой-нибудь «Зенит»: низ гитары «обрезан», по всему снимку царапины. Рядом, на другой любительской фотографии – небольшой зал Дома-музея, забитый внимающей этим песням публикой 80-х. Кроме Окуджавы на вечере «Арбат, моё Отечество» выступали, и на этих же фото запечатлены – писатель Анатолий Рыбаков, впервые тогда читавший на публике еще не опубликованный роман «Дети Арбата», писатель, историк, пушкинист Натан Эйдельман, рассказывавший на вечере об истории знаменитой московской улицы.

«В склянке темного стекла из-под импортного пива роза красная цвела...» Роза в темной бутылке из-под Hoegaarden, прототип героини песни «Пишу исторический роман», стоящая между витринами, подводит зрителя к Окуджаве-прозаику. Советская критика не оценила его первый роман «Путешествие дилетантов» (вот под стеклом – его первое, 1979 года, издание) – а в числе поддержавших книгу были Натан Эйдельман, выступивший на вечере в Доме-музее Герцена.

В четырех витринах выставки, расположившейся в том самом зале, места немного, раритеты теснятся под стеклами. Рядом с автографами поэта на книгах и дисках о декабристах – написанные аккуратным окуджавским почерком письма Давиду Самойлову и Виктору Некрасову («я сижу и сочиняю новый «исторический» сюжет, чтоб не подмочить репутацию», – пишет Виктору Платоновичу Булат Шалвович). Рядом с письмом – рисунок с некрасовским карандашным автопортретом и профилем Окуджавы. Здесь же барельеф-набросок скульптора Франгуляна к памятнику Окуджаве на Арбате, билеты на концерты...

27 лет, прошедших со времен ухода Окуджавы – это совсем немного для истории литературы, и в музее сегодня работают люди, пожимавшие руку поэта. Они видели тут не только его и, к счастью, успели запечатлеть атмосферу Музея Герцена, в 70—80-е – одной из точек притяжения московской интеллигенции. Ее на выставке и сейчас много – и именно из тех лет, той самой. Выцветшие полароидные фото: еще живые и бодрые Наум Коржавин в компании друзей, втолковывающий что-то кому-то Баталов, веселые Искандер, Горин и Паперный, Окуджава, несущий свой портрет работы Бориса Биргера... А еще Лев Разгон, Виктор Берковский, Андрей Битов, Олег Чухонцев, Сергей Юрский в стенах дома на Сивцевом Вражке.

Эти люди писали картины и книги, пели и читали стихи в Доме невдалеке от того Арбата, по которому еще ходили трамваи, Арбата, уже уходящего в прошлое и становящегося мифом. Миф об Арбате – еще одна сквозная тема выставки. Его начинали создавать Борис Зайцев, Михаил Осоргин, Андрей Белый, московские фотографы и храмостроители, произведения которых украшают последний стенд выставки. А продолжил этот миф и, возможно, закончил Булат Окуджава, упомянувший родную улицу в десятках стихотворений.

Первоисточник: godliteratury.ru »