1

Орпа и Рут были моавитянки, родные сестры, дочери одного отца, Эглона, царя моавского. Обе красавицы, отрада взору, девы долины и степи. Но Орпа была нравна, шаловлива, упряма, подобно юной верблюдице, а Рут была проста, скромна и пуглива, как полевая лань.

Эглон же, царь моавский, крепок был телом, мощен плотью и тучен, как буйвол башанский, а владение его было плодороднейшим в стране. Травы его степей высились в рост человека, а приплоду стад его не было счета. Поклонялся он охотно и простодушно божеству своему Кемошу и приносил в жертвы ему лучших овнов и козлов. Он притеснял Израиль, соседей своих, однако же втайне боялся и Б‑га Израилева и почитал имя Его, говоря так: «Кто знает, может, и еврейский Б‑г — тоже бог, и велика и сильна рука Его».

И было в те дни — настал голод в Израиле, в Моаве же был хлеб. И вот пришел из Бейт‑Лехема иудейского человек из колена Эфраима, имя ему Элимелех, чтобы жить в полях моавских, — он, и его добрая жена Наоми, и двое юных сыновей Махлон и Кильон. Эглон был милостив к этим эфраимлянам, не творил им зла и дал им место для поселения на границе своих владений. И жили они в полях моавских. Элимелех, муж Наоми, умер в этой стране, и осталась она с сыновьями своими в скорби и печали на чужбине. Эглон же, увидев, что юные эфраимляне добры и нежны, отдал двух своих дочерей в жены им, а матери их оказывал благодеяния, радуясь, что породнился с семенем Г‑сподним.

Но не благословил Г‑сподь союза сего, и не понесла ни одна из сестер плод в чреве своем. Грустны и печальны сидели юные жены в доме вдовицы, свекрови своей, и безотрадно угасали дни их. Махлон и Кильон после смерти отца тоже не знали утешения с женами своими, не видели радости и с каждым днем увядали, как два цветка в летнем зное. По истечении десяти лет умерли они оба в тихой скорби, и похоронила их мать в поле возле могилы отца их — одного с одной стороны, другого с другой. Увидел Эглон, что союз пресекся, и стал более притеснять Израиль и творить ему козни, и умертвил Эглона Г‑сподь рукой Эхуда Бен‑Геры, бывшего тогда судьей в Израиле.

Наоми, оставшись без мужа и без сыновей, сказала: «Кто у меня здесь и что мне здесь?» А когда услышала она, что Г‑сподь помнит народ Свой и дал ему хлеб, встала она и вышла в поле моавское, чтобы вернуться в Страну Иудейскую. Рут же не согласилась проститься с ней и пойти назад, ибо тронул Г‑сподь сердце ее, и покинула она свой народ и страну, где родилась, и богов своих, и пошла со свекровью в Страну Иудейскую. А Орпа проводила свекровь до края поля, поцеловала ее и вернулась в дом матери своей, где прошло отрочество ее.

И настал день, когда проходил некий филистимлянин полями моавскими, а филистимлянин этот был огромен и силы исполнен; он, потомок великанов‑рефаимов, облачен в доспехи и увешан оружием, от головы до пят на нем орудия убийства, и весь он железо и медь, ибо он герой‑воин. Завернул он в дом Орпы и провел ночь там. Увидела Орпа его силу и рост, и великолепие доспехов и оружия, и прикипела она к нему и пошла за ним, за любовником своим, необрезанным филистимлянином, в его город Гат, как идет собака за хозяином.

2

Рут нашла прибежище под сенью крыл Б‑га Израилева и жила со своей свекровью в Бейт‑Лехеме иудейском, а по бедности ходила собирать опавшие колоски в поле Боаза, жителя Бейт‑Лехема, чтобы выжить им, двум душам, ей и свекрови ее. Боаз был богат и состоятелен, милосерден и щедр в народе своем, и родственник Элимелеха, и знал он Наоми. Увидел он, что молодая женщина подбирает колоски, и понял, как прямы пути ее и чиста душа, и ввел ее в дом свой, и взял в жены. В положенный срок родила она сына и нарекла его Овед. И прикипела Рут навеки к народу святому и чистому, как написано это в «Мегилат Рут». И вот состарилась Рут и исполнилась лет, но была все еще дородна и радостна, и без устали творила милосердие и милость и милостыню всем вокруг, и увидела внуков и правнуков от Боаза, мужа своего. Все они были воины доблестные и богобоязненные. На исходе дней своих приняла она на колени свои новорожденного младшего сына от внука своего Ишая и нарекла его Давид. Вырос он в отрока, и благословил его Б‑г. Был Давид рыжеволос, красив очами и приятен видом, мужествен духом и речами разумен. Руки его были искусны в игре на арфе, песни его приятны и мелодии хороши. Когда пас он стада отца своего, то смело выходил против всякого хищного зверя, и поражал льва и медведя, и спасал добычу из пасти их, и упивались горы гласом сладостных песен его, небо и земля наполнялись ими.

Орпа же встретила старость в стране филистимлян, и оставалась нравной и своевольной, и сидела в суете дней на перепутье у начала дорог, как одна из тех, чей удел — скверна. Ткала она льняную пряжу и крутила веретено. Она тоже увидела от мужа своего, великана, правнуков — Голиафа и брата его Ишби. Выросли они в отроков лихих, разбойных, роста устрашающего. Облачались в железо и медь, как праотцы их, и искусны были в человекоубийстве от юности своей. Собрали они ватагу, и были как волки степные, и наполняли небо и землю слезами и кровью.

По дереву плод его, и плод от плода. В чем сила предков — то в семени их навеки.

3

И было в то время: филистимляне собрали войска свои для войны, чтобы завоевать Израиль, и стали филистимляне на горе с одной стороны, и израильтяне на горе с другой стороны, а между ними была долина. И выступил из стана филистимского единоборец по имени Голиаф, из Гата; ростом он — шести локтей и пяди. Медный шлем на голове его; и одет он был в чешуйчатую броню, и вес брони его — пять тысяч сиклей меди; медные наколенники на ногах его, и медный щит за плечами его; и древко копья его, как навой  у ткачей; а самое копье его в шестьсот сиклей железа, и пред ним шел оруженосец. И встал он и стал поносить полки Б‑га живого.

Это был Голиаф‑филистимлянин из города Гата, правнук Орпы.

Из полков Израиля вышел против него юноша — рыжеволосый, красивый очами и прекрасный видом. Ни оружия у него, ни доспехов, ничего в руке его, кроме посоха и пращи, да пять гладких камней в сумке его, а имя Б‑га живого на устах его.

Это был Давид, пастух из Бейт‑Лехема, правнук Рут.

Два потомка сестер‑моавитянок — великан филистимский и юноша еврейский — стояли в долине один против другого, и смертельная ненависть, ненависть одного народа и его божества к другому народу и его божеству, горела в очах их.

 Хаим‑Нахман Бялик 

Перевод с иврита Михаила Липкина

Первоисточник: lechaim.ru »