Гражданская война начинается, когда один лагерь объявляет другой не противниками, а врагами, ставящими себе целью уничтожение страны ради каких-то неведомых интересов третьих лиц (например, мирового капитала или мирового антисемитизма). Врагами народа, продавшимися за иностранные деньги, которых нужно вытеснить из политического процесса, если уж нельзя их устранить физически.

Наша страна находится в состоянии гражданской войны. Холодной гражданской войны. Причем началась она не вчера и даже не год назад.

Совершенно очевидно, что в демократическом обществе существуют конфликты интересов различных групп населения. Разные лагеря предлагают разные решения, идут на компромиссы.

Но обычно в демократической стране разница между лагерями заключается в методах, которыми будет достигнуто благо страны и общества. Каждый лагерь претендует на то, что его победа на выборах приведет к повышению благосостояния страны в целом. Речь о перераспределении ресурсов и о порядке приоритетов, но не о том, чтобы политически и морально уничтожить другой лагерь. Половина общества не стремится победить другую половину, борьба идет между лагерями и ради общего блага. Это конкурентная борьба, а не борьба на уничтожение. Именно это отличает политический процесс при демократии от гражданской войны — его цель не уничтожение противника, не подавление его, не борьба с избирателем, а борьба за избирателя ради изменения или сохранения вектора развития страны.

Гражданская война начинается, когда один лагерь объявляет другой не противниками, а врагами, ставящими себе целью уничтожение страны ради каких-то неведомых интересов третьих лиц (например, мирового капитала или мирового антисемитизма). Врагами народа, продавшимися за иностранные деньги, которых нужно вытеснить из политического процесса, если уж нельзя их устранить физически.

В нормальной ситуации избранный глава государства представляет не только своих избирателей и заботится не только об их интересах.

Биньямин Нетаниягу с самого начала даже не пытался притвориться, что он лидер всех. Он достаточно откровенно давал понять, что левые для него – не оппоненты, а враги, враги правого лагеря, враги страны, враги народа, готовые на все, чтобы навредить. Он постоянно клеймил левых и не скрывал, что его цель – не политическая победа, а именно полное устранение левого лагеря, как чуждого и враждебного. Его пропагандисты, как обычно, были гораздо более откровенны. В риторике откровенно прослеживалась линия: «Мы победили, пришло наше время, мы будем делать то, что хотим, а вы молчите и не вмешивайтесь». Он не изобрел эту тактику и не первым ее применил, но он сделал ее своим главным оружием. Между лагерями всегда была враждебность и неприязнь, но слова вроде «асафсуф» ( сброд) произносились не ради пропаганды, а в досаде за закрытыми дверями. Возможно, именно из-за тактики холодной войны от Нетаниягу отшатнулись более либеральные и обладающие государственным, а не узко-секторальным мышлением, ветераны Ликуда.

Одним из пиков гражданской войны стало убийство Рабина. Правые экстремисты, как и свойственно экстремистам, не говорили об ошибках, допущенных после Осло, не анализировали, не пытались осмыслить причины волны террора и понять, можно ли было ее избежать – нет, они обвиняли Рабина в предательстве, причем террор стал удобным поводом, настоящей причиной была сама попытка достичь урегулирования за счет территориальных уступок. Правый лагерь не пытался прекратить или осудить подстрекательства, он не пытался вести цивилизованную дискуссию – он их оседлал, и ликудники во главе с Нетаниягу стояли на балконе с надписью «Смерть Рабину». После убийства не была проделана «работа над ошибками», не были осуждены подстрекательство и политический экстремизм, правый лагерь не признал ответственность за то, что именно поощряемые ими фестивали ненависти стали толчком к убийству – вместо этого правый лагерь заговорил о своих обидах и обижается каждый год по поводу церемонии памяти Рабина. Курс на обвинения в предательстве не изменился.

Новый виток холодной гражданской войны, в которой наша страна находится последние десять лет, начался после предъявления премьер-министру уголовных обвинений. С этого момента врагами стали уже не только левые, точнее, в левые постепенно записали всех, кто может угрожать власти Нетаниягу. В воздухе висят опасения, что холодная война перейдет в открытую. Из-за угроз приставляют охрану к журналистам и сотрудникам прокуратуры, на активистов за чистоту власти открыто нападают погромщики под ликудовскими флагами. Виртуальное насилие в сетях не прекращается не на минуту. Ликуд, как и раньше, не пытается призвать к спокойствию и осудить насилие. Более того, он и сам публично прибегает к плохо завуалированным угрозам.

Неудивительно, что тот же лексикон гражданской войны переняли и оппоненты. Они тоже начали говорить о предателях, изменниках и дезертирах. О том, что избирателей второго лагеря необходимо не привлечь на свою сторону, а победить. О том, что против врага надо действовать его же оружием. Ясно, что легче назвать глупцами вторую половину страны и стремиться к победе над ней, чем вести последовательную, упорную и честную разъяснительную работу. Тем более, когда оппоненты не стесняются в средствах, в том числе прибегают к физическому насилию или угрозам. Но важно помнить, что половина страны – не наши враги и не враги народа, они такие же избиратели, как и мы. Если мы считаем, что им заморочили голову и ослепили ненавистью и безумием, если мы считаем, что они действуют против своих интересов – надо спокойно об этом говорить. Так же, как когда правый лагерь только отталкивает от себя истерическими криками и обвинениями оппонентов в антисемитизме, так и оппозиция может только навредить себе, если вместо разговора по существу будет обвинять оппонентов в тупости, расизме и авторитарном мышлении. Все это лишь обостряет конфликт, а не указывает пути к выходу из него.

Нам надо вернуться к лексикону мирного времени, лексикону политической борьбы. Не побеждать, но убеждать.

*Мнения авторов могут не совпадать с позицией редакции

Первоисточник: relevantinfo.co.il »