Будущее Ирана сегодня зависит от Брюсселя, а не от Вашингтона. Новая война не нужна никому. Как сильно в Тегеране смеются над Трампом, «Фонтанке» рассказала иранист Юлия Свешникова.

Горячий ближневосточный июнь вновь заставляет искать смыслы в перспективах новой войны. США обвиняют Иран в атаках на танкеры союзников, потере своего беспилотника и угрожают новыми санкциями. Тегеран же последовательно напоминает мировому сообществу, что он свои договорённости выполняет, а Европа – нет. Динамику нынешней конфронтации, где баллистические ракеты идут через запятую с нефтяными поставками в ведущие экономики мира, в интервью «Фонтанке» разобрала на составные части научный сотрудник Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», иранист, которая сама живёт и работает на Востоке, Юлия Свешникова.

– Нынешнее обострение вокруг Ирана для большинства обывателей связано с подрывом танкеров в Оманском заливе 13 июня. Но что предшествовало этому инциденту? Когда ситуация вокруг Ирана начала обостряться?

– 40 лет назад, после антишахской революции. Причины периодической эскалации вокруг Ирана отнюдь не поверхностные и, конечно, не заключаются в сравнительно небольших по масштабу инцидентах, как атака на танкеры в Персидском заливе. За месяц до последнего инцидента, 12 мая, было другое происшествие, с четырьмя танкерами в Фуджейре (изначально сообщалось о семи атакованных танкерах, позже оказалось, что их было два. – Прим. ред.). До этого было знаковое 8 мая – годовщина выхода США из многостороннего соглашения по иранской ядерной программе – Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), когда президент Ирана Хасан Рухани выступил с заявлением о поэтапной приостановке обязательств Ирана. Сделано это было в связи с тем, что Иран фактически не получил преимуществ от тех компромиссов, на которые согласился в ходе переговоров, а именно ограничение своей ядерной программы. С решением Белого дома выйти из СВПД, восстановить предыдущие санкции и ввести новые по другим основаниям потепление ситуации вокруг Ирана и вовсе сводилось на нет. В одиночку четыре остающиеся стороны соглашения оказались пока не способны смягчить удар по иранской экономике. Основной доходной статьей иранского бюджета является экспорт углеводородов. Угроза вторичных санкций США, а также непосредственное отключение Ирана от системы SWIFT (фактически в период приостановки на 2016–2018 годы санкций США Иран также не успел воспользоваться формальным подключением к системе), по сути, поставили блок на международных транзакциях. Закупки иранской нефти прекратил не только Евросоюз, но и другие основные покупатели, такие как Индия и Южная Корея. И без того тяжелая экономическая ситуация в Иране стала еще сложнее, провоцируя также необходимость предпринимать действия против давления США и неспособности ЕС компенсировать выход Вашингтона из СВПД.

Еще одним знаковым событием стало внесение КСИР в целом в составленный США список иностранных террористических организаций (элитное подразделение ВС Ирана – Корпус стражей исламской революции – было внесено в США в список террористических организаций в начале апреля 2019 года. – Прим. ред.). Это первый опыт внесения в подобный список, по сути, вооруженных сил в целом, а учитывая участие (не всегда прозрачное) КСИР в экономике и политике Ирана, получается, что как бы всю страну вместе с ее населением признали террористом. Все эти события, включая также последнее, со сбитым американским дроном, можно считать вкладом в нынешний этап эскалации.

– Скорость, с которой США обвинили в инциденте Иран, была мгновенной. Госсекретарь Майк Помпео в тот же день со ссылкой на разведку прямо обвинил Иран. На следующий день были предъявлены некие «доказательства». В американских СМИ среди организаторов диверсии упоминались хуситы из Йемена, которые якобы действуют в пользу Ирана, как ополченцы Донбасса в пользу Москвы. Насколько эта версия убедительна на фоне остальных?

– Интересное сравнение про Донбасс, но мне кажется, не совсем уместное. Однако то, что хуситов везде, не только в арабских, но и в западных СМИ, автоматически привязывают к Ирану, – это даже своего рода теперь фразеологизм. Скорость выдвижения обвинений действительно потрясающая, немедленно навевает мысли о провокации и о том, кому бы это могло быть интересно вне Ирана. Мне кажется, среди иранских версий было и такое, о чем вполне можно было задуматься: не провокация ли это соседей по Персидскому заливу, которые в составе негласного тандема с Израилем не раз говорили о том, что сдерживать влияние Ирана в регионе предпочтительнее руками более могущественных США? Потом, естественно, встречались размышления на тему иранского фракционизма – о том, что в составе иранской политической и военной элиты вполне имеются силы, которые могли бы пойти на такой шаг.

– Если за диверсией действительно стоит Иран, то какой в этом смысл? Зачём дразнить США, которые известны своей решительностью в действиях на Ближнем Востоке?

– В том-то и дело, что вероятность того, что за диверсией стоит сам Иран, представляется не очень высокой. Обстановка уже и так накалена, США до этих взрывов отправили авианосец в залив, и именно «дразнить» не представляется рациональным шагом. Единственное предположение о том, почему на такие действия мог бы пойти Иран, – это наконец доказать, что угрозы не позволить другим перевозить нефть через Персидский залив, в случае если иранскую нефть вытеснят с рынка, не пусты. В последнее время как раз затрагивали тему, каким вообще образом можно перекрыть стратегически важный Ормузский пролив. Один из вариантов – снижение безопасности таким вот, например, образом. Но, на мой взгляд, это не самый вероятный сценарий происходящего. К тому же на танкерах находился экипаж, в том числе и 11 россиян. Можно вполне рассчитывать на понимание в Иране, что подвергать людей опасности – это крайняя мера. 

– Ещё через 3 дня, 20 июня, иранские военные сбили беспилотник США. При этом сбивать самолёт сопровождения с десятками американских военных иранцы не решились. В Иране способны удержаться от действий, которые приведут к гибели солдат США? Понятно же, что это уже внятный предлог для военной агрессии?

– Да, понятно. Но иранцы предприняли действия оборонительного характера, если, конечно, соглашаться с тем, что беспилотник на самом деле вошел в иранское воздушное пространство.

– Через 4 дня стало известно, что США якобы готовят военный удар по «конкретной цели». Любители конспирологии трактовали это как признание в провокации. Американцам выгодно обострение?

– Можно пойти немного дальше и предположить, что эскалация выгодна всем. Трамп в настоящее время пытается обойти запрет на поставку оружия Саудовской Аравии, и эскалация в регионе, в особенности если зачинщиком представляют Иран, служит здесь аргументом в пользу этих попыток. У США также есть аргумент усилить присутствие в заливе, в то же время показывая региональным союзникам свою поддержку. У иранских элит, в свою очередь, складывается благоприятная ситуация «враг у ворот» как аргумент для объяснения тяжелого внутриэкономического положения, ну и необходимости сплотиться. Если говорить об Иране и США, то война вряд ли кому-то нужна, а вот контролируемая эскалация помогает решать некоторые задачи.

– В минувшую пятницу New York Times сообщила, что Трамп был готов ударить. И даже вроде как запустил процесс, но потом остановил «в последние секунды». Вам это не показалось смешным? В Тегеране смеялись?

– Показалось! Это всё выглядело наигранным. Эмоции сейчас много что вызывает, но нельзя точно утверждать, насколько серьезно в Тегеране воспринимают Трампа. В американских источниках появились упреки на тему, что при устранении беспилотника никто не погиб, было бы странно начинать из-за этого войну. В конце концов, в США никто так и не понес ответственность за сбитый в июле 1988 года иранский пассажирский самолет Airbus, направлявшийся из Тегерана в Дубаи. Тогда при крушении погибло 290 человек (на борту находились граждане шести стран, 274 пассажира, в том числе 65 детей и 16 членов экипажа. – Прим. ред.). А тут всего лишь беспилотник. Всё это говорит снова о том же – контролируемая эскалация при нежелании сторон вступать в горячий конфликт.

– Что мы знаем о технике, которая позволяет Ирану сейчас сбивать американские военные аппараты, которые, по заявлениям США, «иранцы сбить не в состоянии»? Эксперты говорят, что это русское оружие. Что-то вроде ЗРК «Бук».

– В Иране про ракеты «Хордад-3» как раз начали много говорить именно после сбитого беспилотника. У них своя страница в Википедии на фарси даже появилась именно после инцидента 20 июня (в описании системы утверждается, что она «может поражать цели на расстоянии от 50 до 75 километров на высоте до 30 километров». – Прим. ред.). В КСИР утверждают, что созданные пять лет назад ракеты «Хордад-3» можно сравнить с российскими С-300, хотя дальность пока составляет лишь 50 километров с перспективой увеличения до 100 и 200 км. Но в целом, конечно, ракета представляется как исключительно продукт домашних разработок. Вопрос о том, как Ирану вообще удалось сбить самолет-невидимку, тоже интересный. Стало понятно, что иранская ракетная технология – «не фотошоп», как некоторые саркастически заявляли. Но есть подозрение, не был ли режим невидимки отключен преднамеренно – если это все-таки была провокация, – и тогда беспилотник появился на иранских радарах.

– Накануне обострения с подрывом танкеров и сбивания беспилотников в западных СМИ раскручивался сюжет с российскими С-400. Тегеран неоднократно говорил, что они ему не нужны. Действительно, не нужны?

– Не думаю, что стоит спекулировать на этом вопросе, потому что подтвержденной информации о желании Ирана закупить С-400 и об обращении с соответствующим запросом к России действительно нет. Если бы у Ирана было намерение приобрести более новые системы в дополнение к уже имеющимся С-300, из этого бы не делали большого секрета.

– В мае СМИ сообщали, что Россия якобы согласна мешать Ирану вести свою игру на территории соседней Сирии. В ожидании встречи глав МИД России, США и Израиля сообщалось, что РФ якобы возьмёт на себя обязательства по сворачиванию деятельности иранских военных в стране Башара Асада. Фантазии?

– Не думаю, что все так просто: если иранцы выйдут из Сирии, то путь к политическому урегулированию будет не так тернист. Но иранцы находятся в Сирии по приглашению правительства, в отличие от некоторых других сил. За время присутствия в Сирии Иран вложил в страну немало, в том числе и в финансовом смысле. Естественно, есть ожидания, что эти вложения окупятся. Иранцы уже получили ряд контрактов на восстановление инфраструктуры в Сирии, но без финансовой помощи извне эти проекты будет сложно реализовать. При этом по ряду контрактов Россию и Иран в Сирии можно назвать конкурентами. Например, если вспомнить, что контракт на разработку фосфатов, которого ожидал Иран, в итоге достался России. Проблема неких иранских и проиранских сил в Сирии в целом исходит из проблемы распространения иранских сетей влияния в регионе – и это одна из претензий администрации Трампа к «несовершенству» СВПД, который был нацелен исключительно на решение ядерного вопроса. Также в Европе заявляли, что финансирование восстановления Сирии не начнется без гарантий вывода иранских сил. А присутствие – конечно, обеспечение влияния. Кроме того, это обеспечивает некоторый противовес западным силам и вообще кому бы то ни было, действующему в интересах, противоречащих иранским. Хотя иранцы на данный момент не имеют серьезного потенциала, чтобы восстановить инфраструктуру, но с точки зрения безопасности всегда могут ухудшить ситуацию, и с этим надо считаться.

– Нынешнее обострение с танкерами и беспилотниками просто попытка выдавить Иран из Сирии? Подсказка Москве?

– Если имеются в виду события в Персидском заливе и Сирия, то мне кажется, одно с другим напрямую не связано, хоть это все и Ближний Восток и во всех уравнениях имеем Иран. Россия уже заявляла, что не обладает соответствующими рычагами давления на Иран. Москва заинтересована поддерживать баланс в Сирии, хотя балансирование между Ираном и Израилем на протяжении вовлечения Москвы в конфликт не было простой задачей. Таким образом, главная цель в Москве, конечно, не в сохранении иранских сил на земле и не в содействии американцам по каким-то причинам, а в обеспечении этого баланса и снижении конфликтности ситуации. Из этого в Москве и будут исходить. Но давайте посмотрим, в каком разрезе будут обсуждать «региональные вопросы» на иерусалимской встрече представители России, Израиля и США. Она пройдёт уже в этот понедельник, 24 июня.

– За военной дискуссией ушла в тень дискуссия о «ядерной сделке» по Ирану. 17 июня Тегеран заявил, что будет наращивать мощности по обогащению. Это лишь инструмент торга с Западом, или в Иране на самом деле готовы перейти к производству ядерного оружия?

– Эта тема вовсе не инструмент торга с Западом. Кризис вокруг иранской ядерной программы и предполагаемых намерений Тегерана создать ядерное оружие начал разворачиваться с начала 2000-х, а первая резолюция в СБ ООН по этому вопросу была принята еще в 2006 г. В 2015 г. группа международных посредников, так называемая «5+1», согласовала СВПД, согласно которому Иран ограничивал свою ядерную программу, чтобы устранить беспокойства по поводу возможного развития ее военного компонента, а другие его участники – снять наложенные в связи с этим на Иран санкции, многосторонние и односторонние. Например, американские. После выхода США из СВПД иранцы продолжали выполнять свои обязательства, что неоднократно подтверждалось МАГАТЭ, и смотреть, изменится ли ситуация в лучшую сторону, а именно – найдут ли европейцы способы обойти американские санкции и позволить Ирану оставаться полноценным членом мирового сообщества, в первую очередь в экономическом смысле – продавать нефть, проводить банковские операции, осуществлять страхование перевозок и т.д. По истечении года они просто начали реализовать то, о чем уже говорили, а именно – начали поэтапное приостановление выполнения обязательств. Первый этап начался непосредственно 8 мая и составит 60 дней. На втором этапе будут приостановлены другие обязательства. В частности, это касается объемов низкообогащенного урана, на которые, согласно СВПД, существуют ограничения, модернизации завода в Араке (производство тяжёлой воды для АЭС в Бушере. – Прим. ред.) и других моментов. В то же время намерения создавать ядерное оружие у Ирана на данный момент нет, хотя, как в любом политическом спектре, экстремальные точки в Тегеране тоже представлены. Кому-то и в Иране может казаться, что создание ядерной бомбы – здравая идея, как некоторым экстремистам в Вашингтоне – что развязать войну в Иране тоже очень даже стратегия. Но это не значит, что экстремальные точки зрения правят бал.

– В нынешней ситуации надеяться на выполнение обязательств по сделке в отношении Ирана уже не приходится?

– Сейчас многое зависит от европейцев. Специальный финансовый механизм (INSTEX), в первую очередь для расчетов за продажу нефти, который был предложен, так и не начал функционировать. Поэтому переход Ирана от слов к делу в вопросе СВПД – это настойчивое напоминание европейцам, что им стоит приложить дипломатические усилия, чтобы снизить влияние США на экономическое взаимодействие с Ираном. Недавно министр иностранных дел Германии Хейко Маас встречался с президентом Ирана Хасаном Рухани и министром иностранных дел Джавадом Зарифом. Маас вновь подтвердил, что INSTEX вскоре начнет функционировать. Однако о запуске механизма говорят уже давно, но до сего момента он так и не заработал. У экспертов также есть подозрения, что США смогут нивелировать действие механизма за счет вторичных санкций. К тому же, несмотря на многочисленные отсылки к соответствующему правовому прецеденту в ЕС, который позволяет правительствам побудить бизнес не соблюдать санкции иностранных государств, навряд ли это окажется эффективным на практике. Европейский бизнес ведет себя осторожно и не желает претерпевать ограничения в своей деятельности и терять клиентов по ту сторону Атлантики, в случае если подпадет под американские санкции за взаимодействие с Ираном. Так, если говорить про масштабные примеры, вскоре после решения Трампа выйти из СВПД из Ирана ушла было вернувшаяся туда французская Total.

– Заметно нервничает Китай. Призывают Иран не выходить из ядерной сделки. Что теряет Пекин в этой разборке? Насколько КНР сегодня влияет на принятие решений в Тегеране?

– В Китае на многие взаимодействия смотрят с позиций экономической выгоды. Конечно, Пекину не хотелось бы снижать уровень экономического взаимодействия с Тегераном, несмотря на то, что последний занимает всего лишь седьмое место в списке поставщиков нефти после России, Саудовской Аравии, Анголы, Ирака и других. Доля иранской нефти в общем объеме поставок в Китай чуть больше 6%. Плюс соблюдение Ираном условий так называемой ядерной сделки как бы представляло ситуацию в его пользу – как соблюдающего международные соглашения в отличие от других игроков, тех же США. В нынешней геополитической и геоэкономической ситуации, когда по возможности негласные стороны антиамериканского фронта, в данном случае это Россия, Китай и Иран, используют возможности заявить о своих сильных позициях по отношению к оппоненту, формальное соблюдение Ираном своих обязательств помогает поддерживать версию о неправомерной позиции Вашингтона.

Однако говорить о том, что Иран вообще может кем-то управляться или наставляться извне, неверно. Россия не случайно заявляла, что не имеет рычагов давить на Иран, это вообще суверенное государство, Иран со времен революции 1979 г. одной из основных своих целей сделал выстраивание независимой внешней политики и, конечно, недопущения любого вмешательства в свои внутренние дела. Тут речь идет не о возможности других игроков определять поведение Ирана, а о попытках урегулировать ситуацию вокруг одного из полновесных членов мирового сообщества, который к тому же обладает достаточными ресурсами, чтобы претендовать на статус регионального лидера.

– Иностранные СМИ пишут, что Россия в этой разборке не игрок.

– Россия не то чтобы не игрок. Москва всегда выступала сторонником дипломатического урегулирования, и на данный момент может предложить то же самое. После объявления Рухани о приостановке некоторых обязательств по СВПД 8 мая этого года Сергей Лавров ответил, что Москва будет разговаривать с европейскими коллегами об этом. Однако основные ожидания сейчас от ЕС и способности европейцев найти пути решения проблемы расчетов с Ираном и вообще смягчения эффекта выхода США из сделки.

– 28 июня в Вене соберётся комиссия по реализации Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) по урегулированию иранской ядерной проблемы. Стоит ждать внятности от ЕС?

– Заседания этих комиссий до сих пор не имели особенного эффекта. Иран ждет только одного – что из всех этих встреч и переговоров, нацеленных, похоже, лишь на то, чтобы просто успокоить Тегеран, ЕС перейдет к реальным шагам. Посмотрим, что европейцы решат по INSTEX. Нужно понимать, что этот специальный механизм позволяет обходить американские санкции. Иран, таким образом, сможет поставлять ЕС углеводороды, экспорт которых, по разным оценкам, составляет около 70% иранского бюджета, и получать взамен экспортную продукцию из ЕС, включая, например, медикаменты. И этот самый INSTEX был предложен самими европейцами. По большому счету, Ирану все равно, каким образом ЕС будет обеспечивать им выгоды от уступок по ядерному вопросу. Как вариант – ожидание, что ЕС сможет-таки смягчить позицию США и позволить механизму функционировать, но пока в нынешней администрации Трампа не видно признаков того, что европейцам удастся проявить чудеса дипломатии и настоять на своих взаимодействиях с Ираном.

- Кому из соседей в регионе сегодня выгодна конфронтация США и Ирана?

– Антагонистам Ирана по Персидскому заливу во главе с Саудовской Аравией и Израилю. Все они неоднократно намекали на то, что влияние Ирана было бы хорошо снизить силами США, а не своими собственными. Природа этого противостояния – геополитическая. После того как Иран перестал быть опорной колонной США на Ближнем Востоке 40 лет назад, он автоматически стал противником региональных союзников Вашингтона. Практическая выгода – снижение влияния недружественного регионального актора, претендующего на лидерство, чьи интересы противоречат таковым руководства некоторых стран Персидского залива. Что касается Израиля, то антиизраилизм, так же как и антиамериканизм, является одной из основ внешней политики Ирана, и большой сегмент политической риторики Ирана, как внутренней, так и внешней, связан с восстановлением справедливости для палестинцев. Для тех, кто воспринимает эту позицию серьезно, особенно в Израиле, она может означать, что Иран готов предпринимать и активные действия, чтобы способствовать его «исчезновению с карты мира», тем более, если полагать, что Тегеран действительно стремится к созданию ядерного оружия. Способность совладать с «иранской угрозой», конечно, приносит и политические очки израильскому лидеру Нетаньяху во внутренней политике, а он сейчас как раз находится в довольно непростом положении с антикоррупционным скандалом и новыми выборами в сентябре.

– Трамп пообещал новые санкции с 24 июня. Что конкретно он может ещё отрубить Ирану?

– Трамп вообще известен громкими заявлениями, в особенности в своем твиттере. При этом остается спорным вопросом, насколько он осведомлен об уже существующей системе американских санкций против Ирана, а она очень сложная, касается разных вопросов, не только ядерной программы, и регулируется различными актами. В его риторике это значит усиление давления, а как оно будет осуществляться, он, наверное, решает постфактум. Санкций, существующих на данный момент, вполне достаточно для причинения существенного экономического и в перспективе, как следствие этого, внутриполитического вреда Ирану.

– Кибератаки США на Иран, о которых говорят в Вашингтоне, – лишь пропаганда?

– Скорее всего, нет. Поэтому, когда сейчас начинают говорить про войну, кибератаки – более уместный инструмент, чем традиционные средства. Однако в Иране киберсилы тоже достаточно квалифицированы и сами инициировали кибератаки на американские объекты, поэтому им есть чем ответить. Особенное внимание их развитию в Иране, пожалуй, оказывалось после инцидента с компьютерным вирусом Stuxnet, использованным для атаки на объекты ядерной инфраструктуры в 2012 г.

– России конфронтация выгодна в любом случае? Экономика прямо зависит от цен на нефть.

– На эту тему существуют различные мнения. Рост цен на нефть, может быть, и хорошо, но в России точно так же не желают эскалации ситуации в полномасштабный конфликт. Хотя отношения с Ираном не носят характер стратегических, дестабилизация в регионе, в котором Россия имеет свое присутствие, Москве не нужна, тем более если это будет означать еще большее усиления присутствия США.

– США направили запрос на проведение закрытого заседания Совета Безопасности ООН по Ирану в понедельник, 24 июня. Официально говорят, что будут «информировать» коллег. Риски новой войны всё-таки растут?

– Скорее всего, это даст возможность просто выпустить пар, обменяться информацией, сверить, обсудить. Вряд ли нужно ожидать каких-то ощутимых последствий этой встречи. Возможно, послужит некоторой разрядке или даже так – сдерживанию эскалации. Войну сдерживает рациональное понимание, что это будет затяжное и затратное мероприятие, вносящее огромный вклад в региональную нестабильность, а не заседания СБ ООН, хотя разговаривать, несмотря на отсутствие дипломатических связей, конечно, нужно. Несмотря на то, что желания развязывать полноценную войну ни в США, ни в Иране нет, ситуация сложилась опасная, когда неосторожные действия могут привести к перетеканию конфликта в горячую фазу.

– В США скоро выборы. Принцип «маленькой победоносной войны» пока ещё никто из тех, кто видит себя среди лидеров сверхдержав, не отменял.

– Во-первых, война против Ирана не будет маленькой победоносной. Разные сценарии, которые специалисты прорабатывали за годы международного кризиса вокруг иранской ядерной программы, в основном показывают, что быстрыми точечными ударами дело не кончится. Во-вторых, Трамп сам ратовал за минимизацию американского вовлечения в конфликты за рубежом. В-третьих, в Иране по-прежнему у власти находятся непосредственные участники войны с Ираком 1980-х годов, которые точно не желают ни сами это переживать, ни втягивать в подобный конфликт свою страну.

– Каков риск утраты управляемости эскалации?

– Риск очень высокий, поскольку ситуация не контролируется ни одной из сторон на 100%.

специально для «Фонтанка.ру»

Первоисточник: fontanka.ru »