Персы готовы сплясать на костях мёртвых греков, а те предпочтут «умереть стоя, чем жить на коленях». Афинский воин Фемистокл пытается объединить Грецию.

Однако спартанцы уже отвергли просьбу присоединиться, ведь персы им предложили то, от чего они не смогли отказаться — возможность славно умереть в бою…

Ещё не раз афинянин Фемистокл будет сожалеть, что в том роковом бою, когда пущенная им стрела пронзила сердце царя Персии, он не сделал то же самое с его сыном Ксерксом. Новый царь Персии Ксеркс стал могущественным владыкой, его армадами кораблей командует бесстрашная Артемисия, в чьей душе поселились демоны злобы и мщения. Кажется, у греков нет шансов победить, нет шансов выжить…

Хотя во втором фильме, в своеобразном параллельном продолжении «300 спартанцев» режиссёра Зака Снайдера, сам режиссёр остался в проекте лишь на правах продюсера, почерк его чувствуется явственно. И почерк этот характеризуется какой-то беспросветно мрачной и угрюмой атмосферой жестокости и холодной близости смерти. Особо впечатлили кадры, в которых вороны выклёвывают глаза у падших воинов.

На самом деле, почерк с многолитражным разливом крови и изображением всей этой «прелести» методом slow mo израильского режиссёра Ноама Мурро («Умники», 2008) также напоминает печально известный своей неимоверной жестокостью сериал «Спартак».

Сражения, сражения и ещё раз сражения, баталии морские и сухопутные. Надо быть абсолютным поклонником подобных проявлений мужского начала, чтобы не возникло желание поглядеть на часы с немым восклицательным знаком в душе: «Ну когда же, наконец, это закончиться?!»

Хотя, среди всего бравого воинства образом Артемисии (Ева Грин) создатели картины затрагивают больную тему современности. Как женщине — сильной личности найти достойного её мужчину? Героиню, чей нрав страшнее всех воинов мужского пола вместе взятых, авторы картины, всё же, наделили чем-то женственным: Артемисия ощущает необходимость иметь рядом плечо, на которое можно опереться (конечно, лишь для того, чтобы завоевать ещё больше власти).

Говорят: «Чем выше, тем больше одиночество». Незаурядному человеку трудно найти того, кто встанет с ним рядом. Так и сегодняшним леди — преуспевающим знаменитым, успешным, умным, красивым и богатым — порой нелегко найти себе равного. Так и героиня Грин обречена на одиночество: ведь согласись Фемистокл быть с ней, тут же стал бы недостойным её.

Но, если говорить о картине как об историческом освящении великой битвы у Фермопил, то мне в своё время довелось посмотреть картину 1962 года режиссёра Рудольфа Мате «300 спартанцев». Это действительно исторический фильм о доблести, достойной воспевания, в то время как новая работа преемника Снайдера больше призвана стать плацдармом для впечатляющих спецэффектов.

Конечно, можно оправдывать желание угодить основной массе, что словно во времена всё той же древней Греции неизменно требует «хлеба и зрелищ», желанием максимально приблизиться к реальной ситуации. И, наверно, битвы во времена, когда в бою использовались топоры, стрелы и мечи, так и выглядели вблизи, однако хотелось бы какого-то связующего смысла, идеи, кроме той, что громогласно звучит в киноленте — «все мы пришли в этот мир, чтобы умереть».

Под пафосными речами мускулистых воинов со словно высеченными в граните лицам, в лучшем случае, лишь стремление славно завершить свой путь воина на арене сражений, а в худшем — готовность принять смерть ради славы, а затем — ради мести.

Однако если хорошенько покопаться в содержании данного кинотворения, то можно сделать некие свои выводы, вроде: лишь сильный способен найти в себе прощение, слабый, напротив, становится озлобленным и впредь покрывает свою слабость особой  жестокостью по отношению к другим.

И хочется спросить — в чём та свобода, ради которой в фильме все поголовно готовы сложить головы? Наверно именно в этом — в возможности умереть.

Первоисточник: »