Михаэль Дорфман Рабби Менахем-Мендл Шнеерсон (1902-1994) был Ребе, духовным лидером любавичского хасидизма, возникшего в XVIII веке в Российской империи. Лидером движения известного еще как Хабад, движения очень набожных людей, активно занятых внедрением иудейских практик и ценностей в самые широкие круги светского еврейства.

Хабад сегодня становится крупнейшим и наиболее видимым движением в иудаизме. До его смерти, сторонники и последователи боготворили Ребе, верили, что он откроется, как Мессия, Господний помазанник, призванный нести избавление в конце дней. Любавичский ребе жил в районе Кроун Хейтс в Бруклине и часто встречался со своими последователями, чтобы растолковать им секреты Торы для благословений, молитв и медитации. В медитации хасидам помогают особые напевы без слов, называемые древнееврейским словом нигуним (ед. ч. нигун). Великие хасидские раввины создавали нигуны на основе польских, украинских, балканских народных песен, музыки и даже немецких военных маршей.

Рассказывают, что одним из самых любимых нигунов Любавичского Ребе был «нигун Шамиля». Ребе напевал его и рассказывал последователям историю мелодии. Ребе рассказывал, что Шамиль был мусульманским кавказским князем и боролся против русских угнетателей. Воины Шамиля засели высоко в горах, и русские не могли победить его силой оружия. Тогда они позвали Шамиля на переговоры, предложили ему союз. Когда Шамиль пришел, то его обманом захватили и заточили в тюрьму. Там, в темнице Шамиль написал песню, так полюбившуюся хасидам.

Любавичские хасиды слышали мелодию и были глубоко тронуты легендой. Они адаптировали историю гази Шамиля, выдающегося проповедника джихада – священной войны в защиту ислама. Хасиды видели в истории Шамиля универсальную метафору стремления души к избавлению, к грядущему духовному возвышению. Песней и ее историей занимается кембриджский профессор Джордж Уилкес.

Любвавичский Ребе чтил память великого мусульманского воина, боровшегося против угнетения. Тем самым, Ребе преподал урок всем, кто пытается превратить длительный и кровавый, но разрешимый израильско-палестинский конфликт  в извечную и фатальную религиозную войну добра со злом. Ребе предостерегает всех, в том числе многих из тех, кто считает себя его последователями, кто стремится превратить борьбу с терроризмом в «глобальную войну с террором», под которым скрываются панический страх и ненависть ко всему мусульманскому.

* * *В праздник Пурим евреи празднуют чудесное освобождение от угрозы геноцида. Мой отец, еврейский журналист Борис Дорфман рассказывал мне, как во времена до Холокоста в еврейском городке весело праздновали пуримский карнавал, как сидели за столом с вином и традиционным печеньем «уши Амана», как из дома в дом ходили уличные артисты и в лицах представляли пуримскую историю.

К сожалению, у нас в Пурим звучат совсем другие мотивы.  Пуримская история используется, чтобы научить, что «весь мир против нас». Из экстремистских кругов обязательно прозвучит мрачная и надоедливая мантра, что «в каждом поколении встанет против нас…». Цитата из священной книги, как и любая другая, вырванная из контекста цитата характеризует лишь того, кто ее использует. Мне приходилось писать о темных сторонах иудейской традиции, связанной с праздником Пурим, об иступленном фанатизме и стремлению к насилию. О фанатиках, вообразивших, что, вызвав на голову евреев страшные страдания, они способны дернуть Господа за бороду и приблизить избавление.  Темную сторону традиции символизирует доктор Барух Гольдштейн, полубезумный террорист, не случайно выбравшего Пурим, чтоб расстрелять мирных богомольцев в Пещере Патриархов в Хевроне.

На сей раз, я хочу рассказать совсем иную, малоизвестную русскому читателю историю, получившую название Сараевского пурима,. О Сараевском пуриме сложена замечательная сефардская баллада-романсеро  на ладино. История эта рассказывается в разных версиях и с разных точек зрения. О ней писали Стивен Шварц в «Розе Сараево», Ноэль Малколм в «Краткой истории Боснии», немецкий антрополог, раввин и доктор Мориц Леви в книге 1911 года «Сефарды Боснии» и другие авторы. Источник – история сараевской еврейской общины, написанная видным еврейским нотаблем Моше Бен-Рафаил Атиасом, известным еще под славянским именем Моше Рафаиловичем или под турецким именем Заки-эффренди.  Вначале была обычная история притеснений, когда «встает на нас…». Некий еврей из Травника по имени Моше Хавийо принял ислам и имя Дервиш Ахмет. Он стал подбивать своих сторонников против евреев. В 1817 году еврейские нотабли пожаловались на него турецким властям за подстрекательство к мятежу. Не без того, что хотели наказать отступника. Турки поймали и казнили дервиша.

Последователи дервиша, верившие, что казненный был святым чудотворцем, оклеветали евреев перед новым губернатором Ружди-пашой. Тот не замедлил воспользоваться случаем, чтоб выжать из евреев побольше денег. Паша потребовал у евреев Травника огромную по тем временам контрибуцию в полмиллиона золотых турецких грошей. В Травнике жила сплошная еврейская беднота, и губернатор обратил свой взор на богатую общину Сараево. Богатых сараевских евреев во главе с раввином Моше Даноном посадили в тюрьму-кишлэ и угрожали казнить, если  в течение трех дней они не выплатят денег.

Конец истории совсем нетипичен, потому, что не соответствует сложившимся у нас канонам извечной  ненависти к евреям. Уважаемый еврей по имени Рафаэль Леви нарушил субботу. Он пошел по местным кофейням, поговорить с соседями-мусульманами. Рафаэль Леви взывал к состраданию всех, кто пожелал его слушать. Соседи-мусульмане не купились на историю про еврейские козни против мусульманского святого человека. Они были тронуты страданиями еврейских соседей и возмущены до глубины души. «Все вместе, как один человек», пишет Моше Рафайлович, мусульмане поклялись, что жизни не пожалеют, чтоб освободить своих еврейских соседей. Возмущенный народ направился к дому баряхтара Ахмета, командира местной дружины квартала Белява, где жили евреи и мусульмане. Ахмет призвал своих людей к оружию. Он обратился баряхтарам других кварталов.

Наутро три тысячи вооруженных людей во главе с белявский баряхтаром подступили к губернаторской резиденции. Ахмет-баряхтар стучал ятаганом в ворота, поносил губернатора и требовал справедливости для заключенных евреев.  Испуганный губернатор приказал срочно казнить рабби Данона. Увидав приготовления палачей, люди баряхтара ворвались во дворец и освободили рабби Данона и других заключенных. Ликующие евреи отправились в синагогу, где рабби произнес проповедь про историю Пурима. Позже Высокая Порта в Стамбуле отстранила Ружди-пашу, а деньги, собранные евреями для выкупа пошли на ремонт синагоги.

В турецких архивах нашлась даже челобитная, поданная 249 мусульманскими нотаблями и духовными лицами города Сараево султану. Там история рассказана несколько иначе. Арест и пытки евреев, упоминается среди жалоб на произвол губернатора. «Он арестовал главного учителя (раввина Данона) и других евреев, а также некоторых христиан, находящихся под защитой наших законов
Из-за его беззаконий их женщины и дети плакали и стонали так, что было слышно на седьмом небе». Однако упор делается на другие беззакония, злоупотребления и некомпетентность правителя. События в челобитной подаются так, чтобы отвести обвинения в мятеже. Мол, гулял себе народ в праздник, а слуги губернатора непонятно зачем, как собаки набросились на людей, которые ни сном, ни духом не собирались бунтовать. «Губернатора миром пытались ублаготворить, однако он клевещет на народ, якобы те бунтовали и стреляли в него из ружей и пытались захватить его».

Так или иначе, но евреи хранят память о том, что чудо Сараевского пурима 1818 года случилось благодаря помощи их мусульманских соседей. Этим событиям посвящены две баллады, которые вошли в изданный в Израиле фундаментальный двухтомник «Романсэро Худео-Эспаньол» под редакцией Шмуэля Элазара. Баллада на языке оригинала (балканские сефарды, в отличие от более консервативных сефардов Салоник, пользовались для письма не еврейским алфавитом, а стандартной латиницей по славянской транслитерации) заканчивается:

Muchos si a el entesados
Salió cosa que no iba pensando,
Tolo su saber perdió,
Y a Travnik el buyó.

Многие собрались вокруг его крепости,
И что-то случилось, чего он не ожидал,
И он потерял самообладание
И сбежал в Травник.

Интересно, что здесь нет описаний казни злодея, тем более казни его детей, чад и домочадцев, как у нас любят разукрасить пуримские истории. Сбежал  злодей и скатертью дорога.

Интересно еще одно. Почему нам мало рассказывают о Сараевском пуриме? Да и вообще мало говорят об истории евреев в мусульманских странах Европы – в Боснии, и Албании, в Чечне и Татарстане. Вероятно потому, что большую часть времени евреи там жили мирно, и не было заметных конфликтов. А без конфликтов, к сожалению, у нас не признают, что была история. http://lamerkhav.wordpress.com

Все права принадлежат Михаэлю Дорфману (с) 2008
© 2008 by Michael Dorfman. All rights reserved