Попытаюсь использовать спортивную терминологию из борьбы классической. Израиль мне кажется страной, поставленной на мост. Вокруг суетится разная публика в попытке дожать еврейское государство, положить  на лопатки.

Прежде стремились это сделать прямым путем государственной агрессии. Три поражения подряд образумили соседей. Нынче они приступили к долговременной осаде по принципу: не победим, так умучаем. Основное оружие в этой борьбе - придуманный на Лубянке народ Палестины и левые политики Израиля.

С народом этим все ясно. Долгие годы религиозной и светской пропаганды воспитали в нем зависть, ненависть, страсть к разрушению. Остается только народ этот вооружить до зубов и скомандовать: ФАС!!!

С нашими миротворцами сложнее. Автор этой заметки не только журналист, но и немного писатель, а потому психологические портреты людей власти меня, как правило, интересуют больше, чем сами ухабы и рытвины политики.

Вот Александр Македонский – в 4-м веке до нашей эры залил кровью огромные пространства земного шара. Создал империю, которая распалась сразу после его преждевременной смерти. Где та империя, где слава македонских фаланг, где сама Македония? Боль, кровь, страдания, рабство – все это тоже под тяжким покровом времени. Только мне, например, именно боль и смерть, причиненная этим романтиком вселенских драк кажется большей реальностью, чем романтические сопли по поводу его полководческого гения и доблестей строителя новых городов.
Уверен, никто не сомневается, что считал Александр свою кровавую дорогу экспансии единственно верной. А жертвы? Здесь это вечное: «Лес рубят, щепки летят».

Петр Великий. Именно он начал беспощадно ломать Московское царство во имя власти над географическими пространствами. Он, если не считать Ивана Грозного, первым нанес телу народному неизлечимую травму. С него, с Петра, можно начать отсчет мук военных потерь и человеческого рабства. Это он создал железную «вертикаль» самовластья и чиновничьего беспредела, которая по сей день пронзает несчастное тело России. Этот император тоже любил строить города, где сваями были кости человеческие, а известь для кладки замешивалась на крови.
Просил он у Бога и людей прощения за содеянное? Увы, не читал об этом.

Наполеон Бонапарт. Вот тоже строитель великой империи, от которой давно уже ничего не осталось. Зачем этот гений власти только на просторах России сгноил, заморозил, убил голодом  сотни тысяч своих соплеменников? Не знаю. Не знаю также, зачем ему приспичило терзать железом тела русских, испанских, немецких, английских  хлебопашцев по всему миру? Кой черт его понес в Африку и Палестину, где этому гению удалось замучить хамсином и чумой целую армию? Видимо, в награду за этот подвиг Наполеона и сделали императором Франции.
Ни в одном источнике не смог обнаружить, что  этот полководец сожалел о пролитой крови. Поражения, неудачи, ошибки оплакивал. Греха за собой не видел.

Иосиф Сталин. Вот еще один кровавый диктатор и строитель империи. Этот по степени людоедства превзошел всех предшествующих вождей, вместе взятых.
Адольф Гитлер, председатель Мао, Пол Пот, мелкие шавки вроде нынешних африканских диктаторов – что это были за люди, решившие, что есть у них право распоряжаться жизнями людей? Что это за люди, не оставившие после себя ни слова раскаяния? Что вообще лежит в основе психологии  людей власти? Пишу нынче сценарий о двойнике Лаврентия Берия, «перекопал», похоже, всю доступную литературу по теме и материалы в Интернете. Лет 13 назад склеил монтажный фильм о Гитлере. И тогда прочел о фюрере и его команде практически все, что смог достать, а нашел разгадку феномена людоедов этих совершенно случайно.

Есть в России замечательная певица Пелагея. Талантище у этой девушки огромный. Попса  разного рода, настоянная на алчности, ее не затронула. Где-то она наверху, над всей этой «фабрикой звезд». Есть у Пелагеи песня, которая начинается так: «Прожил я свой век, да не так, как человек…» Песня о покаянии, о человеке, измученном ЧУВСТВОМ ВИНЫ.
Вот выслушал я эту песню, наверно, в десятый раз – и вдруг понял, что все эти фюреры вовсе не психопаты и параноики. Нормальные они люди, а страдают  всего лишь одним душевным дефектом: полным отсутствием чувства вины.

Нет, я, конечно, не думаю обвинять наших миротворцев в некоем сходстве с указанными людоедами. Тем не менее, мне кажется, что и они чувства вины не испытывают.

Ни разу не слышал, чтобы господа Барак, Перес или Ольмерт о чем-то сожалели. Не было постыдного сговора в Осло, не было бегства из Ливана, не было ликвидации поселений в Газе, не было Гуш-Катифа, не было и последнего замирения с террористами
Цепь фатальных ошибок можно продолжить до бесконечности – и ни одного намека даже на возможность покаяния, даже на тень сознания вины.

Всё обстоит ровным образом наоборот: очевидные просчеты и поражения выдаются за победы и право на власть считается незыблемым. Не думаю, что указанные политики - люди в масках и в глубине души они казнятся и просят у народа Израиля прощения. Что-то непохоже, чтобы это было так.

Скорее всего, они  не видят за собой никакой вины. И, согласно душевному дальтонизму, черное признают за белое и наоборот.

Известно, что любые психические заболевания лечатся с огромным трудом, если вообще поддаются излечению. Отсутствие чувства вины есть, как мне кажется, тоже порок врожденный, имеющий глубокую генетическую природу.

Семь восьмых народа Израиля кричит, вопит, храпит: «Хватит! Уходите! Сколько можно!». А что толку? Не слышат, не замечают, продолжают дожимать государство, поставленное на мост. Суетятся, придумывают новые приемы, не боятся нарушать «правила борьбы». И  торопятся, спешат, чтобы успеть завершить начатое до неизбежной смены караула.

А мы, зрители этой постыдного поединка, беспомощны. Возможно, я все это придумал про крики и вопли. Мы не спешим на площади с протестом. Мы спокойны в телеэфире и на газетных полосах. Мы покорно ждем, когда нас самих дожмут вместе со страной. И, может быть, мне только кажется, что одни лишь люди власти, по необходимости, утрачивают способность к покаянию.

Кто знает, возможно, и мы, простые граждане, стали страдать этой душевной хворью: напрочь утратили  великое чувство вины, вместе с чувством ответственности за судьбу своих детей, своего дома, своего собственного государства?

Аркадий Красильщиков, Тель-Авив