От Минска до Берингова пролива и от Нахичевани на Араксе до Земли Франца-Иосифа входят в исполкомы, высаживаются на станционные платформы и озабоченно катят на извозчиках родственники великих людей. Они торопятся. Дел у них много.
…По всей стране, вымогая и клянча, передвигаются фальшивые внуки Карла Маркса, несуществующие племянницы Фридриха Энгельса, братья Луначарского, кузины Клары Цеткин или, на худой конец, потомки знаменитого анархиста князя Кропоткина.
Буйную корпорацию детей лейтенанта Шмидта на манер польского сейма вечно раздирала анархия. Дети подобрались какие-то грубые, жадные, строптивые, и мешали друг другу собирать в житницы.
…Выход из этого положения был один – конференция…Никто не хотел брать университетских центров. Никому не нужны были видавшие виды Москва, Ленинград и Харьков. Очень плохой репутацией пользовались такие далекие, погруженные в пески восточные области. Их обвиняли в невежестве и незнакомстве с личностью лейтенанта Шмидта…
…При слове «Бобруйск» собрание болезненно застонало. Все соглашались ехать в Бобруйск хоть сейчас. Бобруйск считался прекрасным, высококультурным местом.

Илья ИЛЬФ, Евгений ПЕТРОВ, «Золотой теленок»

На самом деле, в реальности это был не Бобруйск, а Гомель. Удивительным образом вся эта история переплелась с Еврейской автономной областью, хотя в тех краях сыновья лейтенанта Шмидта никогда добровольно не паслись. Впрочем, всё по порядку.

Приходит в библиотеку юноша и просит:
- Дайте мне книгу о настоящем человеке.
Пожилая библиотекарша протягивает ему известную повесть Бориса Полевого.
- Нет, про Маресьева я уже читал. Мне бы книгу про Остапа Бендера...

Казалось бы, об этих замечательных романах мы знаем всё. О них написано многократно больше, чем они в себя вмещают. Прощупаны все прототипы, обстоятельства, язык. Даже великий шахматист Михаил Таль писал дипломную работу в университете по этим книгам.
Но неожиданно всплывают вещи совершенно невероятные. Как говорят юристы, посмотрим на это дело «по вновь открывшимся обстоятельствам».

О том, кто послужил прототипом легендарного персонажа ильфо-петровских романов, хорошо известно: это оперативный сотрудник Московского уголовного розыска Осип Шор. С него списан внешний облик Остапа. В те времена, точно так же, как и сегодня, жуликов и бандитов, равно как и аферистов, трудно было отличить от тех, кто за ними гоняется.
Рассказывают, что Осип Шор в своей родной Одессе был не так уж и далек от общества Мишки Япончика. Евгений Петров (Катаев) в уголовном розыске служил, и они были знакомы еще с тех времен, которые блестяще описал Исаак Бабель.
Осип Шор писал стихи и посещал студию «Коллектив поэтов». Было еще и «Стойло Пегаса». Он и рассказывал легенды и байки захаживавшим туда фельетонистам «Гудка» Ильфу и Петрову.

У фельтониста такая работа, что многое для своих тем он выуживает из редакционной почты. Поэтому многие эпизоды двух блистательных романов взяты из реальной жизни. Реальной и трагической, поскольку смешное надо было выковыривать, как изюм из булки, из серой массы обыденности. Осип Шор был веселым одесситом и знал великое множество легенд криминального мира. Но он стал только «внешним обликом» выдуманного Остапа.

Удивительные вещи происходят с литературными героями: под талантливыми перьями они обретают реальную жизнь. Вспомним Дон-Кихота, Санчо Пансу, Швейка, Крошку Цахеса, Паниковского, Остапа…Тем не менее, за всеми этими образами стояло нечто жизненное. Но что?

Илья Ильф был в Белоруссии на военных маневрах в качестве корреспондента «Гудка» и встречался с моим отцом. Этому есть даже документальное подтверждение. В его «Записных книжках» есть такие фразы: «На маневрах Белорусского военного округа. «Дом со свежим лиловым цоколем недалеко от Пуховичей», «Два близнеца – Белмясо и Белрыба», «При виде танка самая хилая колхозная лошадь встает на дыбы», «Левин съедает завтрак командующего». И еще одна строчка, вернее фамилия – «Гражданин Грубиян». Так звали еврейского поэта Мотла Грубияна.

Меня этим «завтраком командующего» изводил весь Дом печати: «Ты зачем съел завтрак командующего?» Этим же вопросом изводил я отца, но он не хотел ничего рассказывать. Но однажды под напором гостей – старых писателей, которые пригрозили, что сами мне все расскажут, все же «раскололся».

В то время в Белоруссии проходили крупные военные учения, которыми руководил легендарный герой гражданской войны, про которого вся страна пела: «Веди, Буденный, нас смелее в бой. Пусть гром гремит, пускай война кругом…».

С командующим захотели встретиться писатели и пригласили его в Дом творчества, который был под Пуховичами, на территории еврейского колхоза. А комендантом этого дома был мой отец. Легендарного героя надо было как следует встретить. Для этого из города специально привезли старого повара, который в «прежние времена» готовил для губернатора и царской свиты. (Вспомните, как в «Золотом теленке» описывается обед при окончании строительства Магистрали):

«И вот из Ташкента выписали старого специалиста Ивана Осиповича. Когда-то он был метрдотелем в Москве у известного Мартьяныча и теперь доживал свои дни заведующим нарпитовской столовой у Куриного базара. – Верьте слову, - бормотал старик со слезами на глазах, - каких людей кормил! Принца Вюртенбергского кормил! Мне и денег платить не нужно. Как же мне напоследок жизни людей не покормить? Покормлю вот – и умру!
…На столе уже стояла закуска, все было сервировано чрезвычайно красиво и с большим умением. Торчком стояли твердые салфетки, на стеклянных тарелочках во льду лежало масло, скрученное в бутоны, селедки держали во рту серсо из лука или маслины, были цветы, и даже обыкновенный серый хлеб выглядел весьма презентабельно…».

Собрались писатели, ждут командующего, а он всё не едет. Час прошел – нет его. Не пропадать же добру! Писателям было предложено полакомиться. Но все отказались – к такому великолепию пролетарские инженеры и сантехники человеческих душ не привыкли. И тогда отец мой сел за стол, и поскольку он был большим любителем поесть, не вставал из-за него, пока не опустошил всё. И как только закончил свою трапезу, появился открытый автомобиль в сопровождении эскадрона красных конников. Командующий быстро ответил на все вопросы писателей, а потом спросил:
- Ну, чем будете угощать командарма?
А угощать уже было нечем.
- Кто тут у вас старший? Поехали ко мне. Я буду угощать!.
Отцу пришлось сесть на мягкие подушки автомобиля рядом с живой  легендой, и в сопровождении конного эскорта они поехали к тому месту, где стоял вагон  командующего. То, что произошло в салоне этого вагона, отец как раз и скрывал. Семен Михайлович налил два огромных кубка вина, при этом каждый из них вмещал едва ли не целую бутылку. В отличие от своего сына, отец никогда не пил. И он решительно отказался, что привело командующего легендарной Первой конной в кавалерийскую ярость:
- Ты отказываешься выпить со мной? С героем гражданской войны? Вон отсюда, …морда!
И отец вылетел из вагона, ощущая увесистый пинок усатого кавалериста всем объемом того места, на котором заседают. Восвояси ему довелось возвращаться пешком.

Вся эта история была записана Ильфом одной-единственной строчкой. Она по каким-то причинам не воплотилась в художественное произведение (чего мой отец очень даже опасался).

Но вернемся к нашим Остапам. Проследим лучше за тем, какой след в жизни оставил реальный Ося. Для начала вспомним визит Остапа к людоедке Эллочке:
«Остап прошел в комнату, которая могла быть обставлена только существом с воображением дятла. Он сразу понял, как вести себя в светском обществе. Он закрыл глаза и сделал шаг назад. 
Прекрасный мех! – воскликнул он.
- Шутите! – сказала Эллочка нежно. – Это мексиканский тушкан.
- Быть этого не может! Вас обманули. Вам дали гораздо лучший мех. Это шанхайские барсы. Ну да! Барсы! Я знаю их по оттенку. Видите, как мех играет на солнце! Изумруд! Изумруд!
Эллочка сама красила мексиканского тушканчика зеленой акварелью, и поэтому похвала утреннего посетителя была ей особенно приятна. Не давая хозяйке опомниться, великий комбинатор вывалил все, что слышал когда-либо о мехах. После этого заговорили о шелке, и Остап обещал подарить очаровательной хозяйке несколько сот шелковых коконов, якобы привезенных ему председателем ЦИК Узбекистана.
- Вы парниша что надо, - заметила Эллочка после первых минут знакомства».

Не всуе ли упоминается здесь председатель ЦИК Узбекистана?
Нет, не зря.  Не так давно стали доступны некоторые документы НКВД Белоруссии о событиях августа 1925 года. К этим документам первым добрался мой коллега Сергей Крапивин, который в свое время работал в милицейской газете. Он нашел также материалы «Полесской правды», «Красной газеты» и самой главной «Правды».  Там это все описано. Восстановим картину.

8 августа твердым командорским шагом в Гомельский губернский исполком явился молодой человек лет 27 и попросился на прием к председателю. Одет он был по последней моде, носил американские очки, а лицо его говорило о восточном происхождении. Сейчас таких называют «лицами кавказской национальности» или еще как-то. В отличие от нынешних времен, тогда к ним относились без особого подозрения и не требовали никаких справок о регистрации.             
Секретарю он сказал, что идет к губернскому начальнику исключительно по личному вопросу. Председатель губисполкома товарищ Егоров без проволочек широко распахнул перед гостем двери своего сердитого кабинета. Гость представился как председатель ЦИКа Узбекской ССР Файзулла Ходжаев. Он сообщил, что едет из Крыма в Москву, а на курорте у него украли портфель с документами и деньгами. Он остановился в Гомеле потому, что хотел бы познакомиться с Белоруссией. Гость предъявил справку, подписанную председателем ЦИКа Крымской республики товарищем Ибрагимовым. (Помните, как Паниковский кричал о том, как он уважает Остапа Ибрагимовича? Не зря и это имя упоминается). Справка удостоверяла, что предъявитель сего является товарищем Файзуллой Ходжаевым и выдана как временное удостоверение личности взамен похищенных документов.  Гость попросил, чтобы ему выдали на представительские расходы шестьдесят рублей. (В то время среднемесячная зарплата совслужащего составляла сорок рублей). Просьба его была незамедлительно удовлетворена.

Ходжаева как руководителя братского народа встретили со всей белорусской щырастью – радушием. Ему немедленно вручили затребованные деньги, усадили в президиум заседания губернского исполкома, на казенном автомобиле типа «Антилопа-гну» повезли на устроенный в честь него банкет, затем в театр, поселили в лучшем гостиничном номере-люксе.
Все это было в действительности и подтверждено документами. А вот как описываются в «Золотом теленке» анологичные события в городе Арбатове:
«Как видно, посетитель тонко знал систему обращения с секретарями правительственных, хозяйственных и общественных организаций. Он не стал уверять, что прибыл по срочному казенному делу.
- По личному, - сухо сказал он, не оглядываясь на секретаря и засовывая голову в дверную щель. – К вам можно?
И, не дожидась ответа, приблизился к письменному столу:
- Здравствуйте, вы меня не узнаете?
Председатель, черноглазый большеголовый человек в синем пиджаке и в таких же брюках, заправленных в сапоги на высоких скороходовских каблуках, посмотрел на посетителя довольно рассеяно и заявил, что не узнаёт.
- Неужели не узнаёте? А между тем многие находят, что я поразительно похож на своего отца.
- Я тоже похож на своего отца, -нетерпеливо сказал председатель. – Вам чего, товарищ?
- Тут всё дело в том, какой отец, - грустно заметил посетитель.- Я сын лейтенанта Шмидта…Я, собственно, попал к вам в город совершенно случайно. Дорожная неприятность. Остался без копейки…Конечно, я бы мог обратиться к частному лицу, - сказал посетитель, - мне всякий даст. Но вы понимаете, это не совсем удобно с политической точки зрения. Сын революционера – и вдруг просит денег у частника, у нэпмана…
Затем сын черноморского героя мягко, без нажима перешел к делу. Он просил 50 рублей».

Так Остап Бендер появился в Арбатове. А что же происходило в Гомеле? Там уже радостно гудели на банкете в честь гостя и кричали «Пей до дна!». Но нашелся один бдительный человек. Как и положено по должности, это был начальник Гомельской милиции товарищ Матвей Хавкин (на снимке справа). Он разыскал журнал «Красная нива» с портретами председателей центральных исполнительных комитетов (ЦИК) союзных республик. И произвел сличение портретов. Физиономия гостя хоть и была восточного типа, но никак не совпадала с той, которая принадлежала председателю ЦИК Узбекистана. Хавкин по прямому проводу связался с начальником Центрального уголовного розыска в Москве Николаевским и доложил: «Появился подозрительный тип. Именует себя председателем ЦИК Узбекистана. Документы на имя Ходжаева Файзуллы, имеет временное удостоверение КрымЦИКа № 4645-25 от 15 июля 1925 года. Других документов нет. Проверьте сейчас же местонахождение Ходжаева. Нет сходства с портретом председателя Узбекистана. В губисполкоме получил 60 рублей, говорит, что едет в Москву, но билет взял на Харьков. Прибыли из Минска агенты Белрозыска, но они фактически расшифрованы. Жду вашего распоряжения. Со мной у провода губпрокурор».
Николаевский распорядился установить за визитером наблюдение вплоть до получения ответа из Москвы. А сам немедленно связался с Кремлем. Хавкин его торопит, говорит, что дорога каждая минута, ведь гость намерен уехать. «Когда можно ждать ответа?» – спрашивает Хавкин. И добавляет, что наблюдение за вокзалом установлено совместно с органами ГПУ. Николаевский сказал, что ответ из Москвы будет ночью.
Между тем гомельские хлебосолы снарядили целый кортеж для «дорогого гостя» из всех имеющихся в городе легковых автомобилей и самых резвых упряжек и катали гостя по городу, повезли на высокий берег Сожа, в Чонки и Клёнки. На отдых гость был доставлен в гостиницу глубокой ночью. Однако протрезветь ему не дали, поскольку из Москвы пришел ответ, что исполняющий обязанности главы всесоюзного ВЦИКа товарищ Файзулла Ходжаев находится на своем рабочем месте в Кремле.
Матвей Хавкин арестовал гостя прямо в гостинице. Взял тепленьким, еще не протрезвевшим. Но еще до ареста в номере самозванца был проведен тщательный обыск и найдена интересная бумага – справка об освобождении из Тифлисской тюрьмы. Из нее стала известна подлинные имя и фамилия афериста – Тургун Юлдашевич Хасанов, 27 лет. (Заметим в скобках, что Остап Бендер был того же возраста).
На допросе «руководитель Узбекистана» держался хладнокровно. Он предложил связаться по прямому проводу с товарищами Калининым (председатель ВЦИК СССР), Червяковым (председатель ЦИК БССР) или с товарищем Сталиным. Но Матвей Хавкин почему-то проигнорировал это предложение и Сталину не позвонил. Он уже знал, кто перед ним. В Тифлисе Хасанов - крепко сбитый молодой человек, уроженец Коканда Ферганской области Узбекистана -  отбывал шестилетний срок за подлог. Но перед тем, как объявиться в Гомеле в облике Файзуллы Ходжаева, он успел точно таким же образом, как и гомельских начальников, околпачить руководителей Крыма (справка, выданная ему председателем КрымЦИКа, оказалась подлинной), города Ялты, Симферополя, Новороссийска, Харькова, Полтавы и…Минска. В Новороссийске он вызвал главу города прямо к себе в гостиницу и получил от него сто рублей. А вот в столице Белоруссии Хасанов потребовал сразу 500 рублей. И ему их дали – правда, за счет представительства Узбекистана в Москве.
Но в Минске тоже он навлек на себя подозрения, и вслед за ним отправилась в Гомель целая бригада агентов, которая работала столь непрофессионально, что их вычислили сыщики Хавкина. Из Гомеля в столицу республики ушла телеграмма: «СРОЧНО. МИНСК. НАЧАЛЬНИКУ МИЛИЦИИ РЕСПУБЛИКИ ТОВАРИЩУ КРОЛЮ. ИМЕНУЮЩИЙ СЕБЯ ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ ЦИК УЗБЕКИСТАНА ФАЙЗУЛЛОЙ ХОДЖАЕВЫМ РАЗОБЛАЧЕН. ОКАЗАЛСЯ АФЕРИСТОМ ХАСАНОВЫМ. ВАШ ПРИЕЗД ИЗЛИШЕН. НАЧАЛЬНИК МИЛИЦИИ ГОМЕЛЯ ХАВКИН МАТВЕЙ».
Хавкин «вставил фитиль» республиканской милиции.

Давайте еще разок заглянем в веселую книгу про Остапа:
«Чертог вдовы Грицацуевой сиял. Во главе свадебного стола сидел марьяжный король – сын турецко-подданного. Он был элегантен и пьян. Гости шумели. Молодая была уже немолода. Ей было не меньше тридцати пяти лет. Природа одарила ее щедро. Тут было всё: арбузные груди, нос обухом, расписные щеки и мощный затылок. Нового мужа она обожала и очень боялась. Поэтому называла его не по имени и даже не по отчеству, а по фамилии: товарищ Бендер. Остап все время произносил речи, спичи и тосты. Пили за народное просвещение и ирригацию Узбекистана. После этого гости стали расходиться…».

Так что «за ирригацию Узбекистана» пили не зря. Дело в том, что тосты «за ирригацию Узбекистана» звучали на банкете гомельских чиновников в честь афериста из Коканда. О национальности Остапа Бендера в романах Ильфа-Петрова ничего не говорится за исключением того, что сам он себя называл потомком янычара, сыном турецко-подданного, из чего всем одесситам и так все ясно. И еще во время сеанса магии по раздаче слонов и материализации духов «Приехал Жрец, любимец Робиндраната Тагора» Остапу задавали один и тот же вопрос: «А не еврей ли вы случайно?». Поскольку в СССР национальный вопрос уже считался окончательно решенным, герой не мог быть представителем какой-либо нации – он ведь был советским человеком.

Главным героем события стал бывший портной из Рогачева, в 24 года ставший начальником губернской милиции, по нынешним временам минимум генерал-майор - Матвей Павлович Хавкин. Во время гражданской войны он стал комиссаром Гомельского ЧК и командиром спецотряда по борьбе с мешочниками, чудом избежал расстрела во время белогвардейского стрекопытовского мятежа. О его ловкости и удачливости писали газеты, а на митингах трудящихся гомельчане потребовали, чтобы героя за разоблачение афериста наградили орденом Красного знамени. Представления и резолюции митингов были посланы настоящему Файзулле Ходжаеву, который в то время был председателем ВЦИКа. Но из Москвы представление, в котором говорилось, что начальник административного отдела Гомельского губисполкома провел операцию, в которой «действовал рискованно, но осторожно и верно», было переправлено в Минск. К представлению была приложена фотография афериста Хасанова в белых, помятых уже изрядно штанах, но в пиджаке и штиблетах, которые тогда назывались «шик-модерн». Они достаточно точно описаны в романах Ильфа-Петрова. И вот под грифом «совершенно секретно» народный комиссар внутренних дел БССР товарищ Сташевский прислал в Гомель разъяснение, что «орден Красного знамени дается за личную храбрость и мужество непосредственно при боевой деятельности, чего никак не усматривается из дела Хавкина». И председатель ЦИК Белоруссии А. Г. Червяков тоже не поддержал это ходатайство.
Вот и вся история, в которой нет героев, но есть реальные персонажи, которые стали праобразом персонажей из любимой книги миллионов.
Как же сложились судьбы участников этого действа? Понятно, что аферист Хасанов был водворен туда, откуда его преждевременно выпустили. Его судьба оказалась самой счастливой.
Председатель ЦИК Белоруссии А.Г.Червяков в 1937 году покончил с собой накануне ареста.
Председатель ЦИК Узбекистана Файзулла Ходжаев в 1937 году был расстрелян.
А начальник Гомельской милиции Матвей Павлович Хавкин был обласкан лично товарищем Сталиным. По указанию вождя народов он с 1934 года был назначен первым секретарем Оргбюро Дальневосточного краевого комитета ВКП(б) по Еврейской автономной области. С 1935 по 1937 год был первым секретарем обкома ВКП(б) Еврейской автономной области. С 1937 по 1938 год уже почему-то работал заведующим мастерской швейной фабрики №8 в Москве. (Неисповедимы пути партноменклатуры!). 16 января 1938 года был арестован за контрреволюционную троцкистскую деятельность и 30 января осужден на 15 лет лагерей. Из ГУЛАГа живым не вернулся.
А про похождения Остапа Бендера будут с удовольствием читать представители грядущих поколений.

автор: Владимир Левин,Нью-Йорк