 |
22.09.2006 15:49 |
| |
Маарив: Кто же самый достойный претендент на провал года? |
 |
Дан Маргалит, Маарив, 22.09.2006
До 16 числа месяца тамуза судья Эдна Беренштейн, отправившая Омри Шарона за решетку, бесстрашный государственный контролер Миха Линденштраус, судья Варди Зайлер, председатель комиссии, расследующей полицейскую коррупцию в деле братьев Периньян, и управляющий Центробанком Стенли Фишер были естественными претендентами на звание человека уходящего года.
Казалось, что прожорливость растущей экономики, увеличивающаяся социальная пропасть и коррупция во властных структурах – вот главные напасти, поразившие нашу страну. Но убийство восьми военнослужащих ЦАХАЛа, похищение двоих и ракетные обстрелы мошавов Зраит и Штула утром ясного дня превратили предыдущие 9 месяцев нормализации в события далекого прошлого. В итоге, экономически-социально-юридические претенденты на звание человека года упакованы в ящик и отправлены пылиться на чердак. Наши взоры обращены на поле боя и черное от копоти небо над Галилеей.
День, когда произошло кардинальное изменение национальных приоритетов, История выбрала неслучайно. 1936 лет назад от того дня, когда боевики Насраллы прорвали наши заграждения на северной границе, римским легионерам удалось пробить брешь в стене, защищавшей осажденный Иерусалим. На следующий день, согласно еврейской традиции, начинается отсчет трех траурных недель – бейн ха-мейцарим. По прошествии этих трех недель, 9 ава, римляне разграбили и сожгли Второй Храм. Эта дата – самая трагичная в истории еврейского народа.
А генерал Бени Ганц ведет себя так, будто в этом году все произошло по-другому, будто мы одержали военную победу, и 9 ава станет отныне веселым всенародным праздником. Вспоминается, кстати, что и лжемессия Шабтай Цви провозгласил 9 ава праздничным днем.
Военная победа могла быть, но у нас не получилось. Расследованием этого печального обстоятельства занимается комиссия под председательством отставного судьи Элиягу Винограда. Ему, видимо, и предстоит стать человеком года.
Война выпустила длинный шлейф претендентов на это почетное звание. И он еще больше распушился, когда выяснилось, что комиссия полномочна расследовать весь период, прошедший с момента вывода израильской армии из Южного Ливана в мае 2000 года. Шесть лет ответственности! Воистину, трудно выбирать!
* Эхуд Барак умело вывел ЦАХАЛ из Ливана, но он не учел, что мягкость ответной реакции Израиля на похищение Хизбаллой троих военнослужащих в октябре 2000 года весьма отрицательно скажется на сдерживающем потенциале нашей страны. Барак отнял палец, затыкавший течь в плотине, и Насралла тут же нажал на курок. Но на протяжении последних 6 лет не Барак был ответственен за обеспечение безопасности в районе между Метулой и Рош ха-Никра, он всего лишь игрок второго ряда.
* Ариэль Шарон может быть признан главным виновником фиаско. После 1983 года Шарон пребывает в контузии во всем, что касается этой загадочной кровавой страны. Шарон должен был видеть усиление Хизбаллы и принять соответствующие меры. Он не может сослаться на то, что никто не обратил его внимания на происходящее по ливанскую сторону северной границы. С его-то армейским опытом, какие еще советники были нужны? Он должен был все понять раньше всех и принять решение. Но он не сделал ровным счетом ничего.
* Биньямин Бен-Элиэзер. Его каденция на посту министра обороны в период существования первого правительства национального единства во главе с Шароном, не оставила по себе богатых воспоминаний. Как и Шарон, Бен-Элиэзер предпочитал заниматься исключительно интифадой на территориях. В те годы ЦАХАЛ под командованием Шарона и Бен-Элиэзера превратился, по сути, в военную полицию, отлавливавшую террористов.
* Шауль Мофаз и Моше Яалон должны помнить, что каждое сказанное ими слово может быть обращено против них.
Моше Яалон, возглавлявший генеральный штаб ЦАХАЛа, не сделал выводов из сокращения боевой мощи армии. Яалон провел формальные структурные преобразования в армии и разрешил использование вычурного языка, отчего смысл приказов стал еще более расплывчатым. Возникло нечто, вроде Вавилонской башни ЦАХАЛа. Что же касается нашумевшего высказывания Яалона о том, что 13 тысяч ракет Хизбаллы заржавеют на складах, то оно еще долгие годы будет преследовать его. Разъяснения Яалона станут темой для споров будущих историков.
Главным ответственным за провал, скорее всего, является Шауль Мофаз – ключевая фигура в системе обороны государства на протяжении последних шести лет. Будучи начальником генштаба, а потом – министром обороны, он всегда поднимал шум до небес, когда сокращали военные бюджеты. Но всякий раз шел на компромисс, отступая за красную черту. Заигрывая с прессой, придумывая рекламные трюки, он превратился в армейского лоббиста, с готовностью проталкивающего генеральские интересы.
В те дни на закрытых заседаниях министр Томи Лапид мог, например, в его присутствии заявить: Кому вообще нужны танки? И все понимали намек на то, что эпоха наземных родов войск навсегда канула в Лету.
В минувшем году (из-за обилия следственных комиссий) все говорили как будто перед лицом Истории. Каждое слово заносилось в протокол, и каждый поданный голос решал судьбы войны и мира. Кто за, кто против, кто воздержался? Особенно после похищения солдат на северной границе. В последний момент Шауль Мофаз изложил министрам некоторые подробности резервного плана ЦАХАЛа по захвату территории Южного Ливана.
Ави Дихтер не выдержал и сказал, что заседание правительства – не место для обсуждения оперативных планов. С такими идеями нужно, прежде всего, звонить начальнику генерального штаба. Дан Халуц тоже был не в восторге от рекламной выходки Мофаза. Но министр транспорта уже тогда предчувствовал будущую следственную комиссию и готовился давать показания.
В годы, когда безопасностью занимались Мофаз и Бен-Элиэзер, Хизбалла строила свои подземные города. Но они ничего не предприняли, опасаясь негативной реакции прессы. Благодаря им, наблюдатели из Бинт-Джбейла видели нашу страну слабой и нерешительной. Этот образ Израиля сформировался и в сознании Насраллы, решившего нести удар 16 тамуза – 12 июля, а остальное – история, которую сейчас изучают, расследуют и пишут.
В то утро ЦАХАЛ был ослабленной армией, но все еще гораздо более сильной, чем Хизбалла. Когда треугольник Ольмерт-Перец-Халуц – вышел на войну, он прекрасно знал, какая армия имеется в его распоряжении. Человеком года является одно из ребер этой равнобедренной геометрической фигуры.
Тройная трагедия
У них было много общего. Все они были многообещающими. Ольмерт пообещал подарить нам Израиль, жизнь в котором будет сплошным кайфом. С гражданскими министром обороны Перецем связывались всевозможные радужные надежды, как будто эта мантра имеет под собой некие рациональные основания. Дан Халуц, несмотря на несколько досадных высказываний, был и остается всеобщим любимцем в среде ветеранов ВВС. О нем всегда говорили только в превосходной степени.
В конечном итоге, всех троих ждал один общий конец. Но каждый из них – отдельная личная трагедия. И каждый вполне заслуживает звания человека года. Разве не так?
На плечи Переца возложена тяжелая ответственность. Он пренебрег военным профессионализмом. Подшучивал над отставными военными в собственной партии – Матаном Вильнаи, Дани Ятомом и Ами Аялоном. Он убеждал всех, будто есть некий особый смысл, чтобы министром обороны стал человек, совершенно не разбирающийся в военной специфике, а не те, кого он высокомерно называл генералами-адмиралами. Его согласие принять портфель министра обороны само по себе свидетельствует о легкомысленности и безрассудстве.
В период формирования коалиции Эхуд Барак предупредил Ольмерта о том, что в один из дней Ближний Восток может погрузиться в пучину новой войны. Поэтому, предпочтительно, чтобы министр обороны был специалистом. Барак не скрывал, что он заинтересован в этом портфеле, и предложил в качестве альтернативного кандидата Дана Меридора, упоминание имени которого считается в окружении Ольмерта проблематичным.
Только после начала войны Ольмерт раскаялся в том, что не послушал тогда Барака. А ведь один из приближенных – пока – Дана Халуца заблаговременно предупреждал Ольмерта о том, что, несмотря на все таланты Халуца, он не сможет одновременно возглавлять генеральный штаб и министерство обороны. Так что, если Ольмерт рассчитывал во время войны на прямую связь с командующим армией, он ошибся.
Перец там был. Он был взбешен и позволял себе резкие высказывания. По словам Илана Остфельда, его советника по связям с прессой, он вел себя неправильно. В ходе войны он постоянно колебался между проведением и предотвращением широкомасштабной наземной операции. Точно также было на каждом важном перекрестке, когда требовалось принять однозначное решение. Таким образом, Перец может доказать комиссии Винограда, что, по крайней мере, в 50% случаев он был прав.
Перец давно уже должен был подать в отставку с поста министра обороны. Но, разве способен политик совершить такой поступок? Этакой карты и в колоде-то у них нет!
И все-таки, не годится Амир Перец на звание человека года. Потому, что верховная ответственность все-таки лежит на главе правительства. Ольмерт сам предложил Перецу портфель министра обороны. И Ольмерт же ослабил Совет по национальной безопасности, удалив из его состава Гиору Айленда. Не состоят в нем и Барак с Меридором, который осведомлен в вопросах национальной безопасности.
Война началась не из-за того, что правящий треугольник не имел достаточного опыта. И не потому, что военная операция в секторе Газы казалась безнадежной. Похищение наших солдат было достаточным поводом для нанесения удара по Хизбалле и восстановления сдерживающего потенциала ЦАХАЛа, поистрепавшегося во времена Шарона.
Но еврейское государство вышло на войну не в самой лучшей форме. Наше общество поражено эгоизмом, сребролюбием, мы не чувствуем ответственности за страну и друг за друга, оторваны от еврейской культуры и духовности, и не преодолели пропасти, разделяющей нас с оранжевыми братьями, скорбящими по разрушенному Гуш-Катифу.
Ольмерт все это знал и понимал. С самого начала войны он четко анализировал свои возможности – от ограниченной вылазки на территорию противника до полноценной войны, которая разорвет на части паутину, сплетенную Насраллой в Южном Ливане. Каждое решение казалось логичным и здравым. Но лишь в том случае, если проявить последовательность, выбрав тот или иной путь. Нельзя было сморгнуть! Ольмерт знал это, но у него не хватило твердости.
Не ограниченная военная операция, и не показательное уничтожение трех процентов ливанских инфраструктур, к чему его склонял Дан Халуц. И не предлагаемый доктором Йоси Бейлиным болезненный удар по Сирии, поставляющей Хизбалле вооружения. И даже не широкомасштабная наземная операция. Но всего этого понемножку. Это был надежный рецепт поражения. В дни войны Ольмерт напоминал моряка, выброшенного за борт в бурное море, и тянущего за руки людей, оставшихся в лодке.
Ольмерт разрывался на части, когда после инцидента в Кафр-Кане объявлял о прекращении бомбежек Ливана на 48 часов. И когда сделал это дурацкое заявление о связи между Ливанской войной и программой консолидации.
Когда выставил в невыгодном свете начальника генерального штаба перед офицерами Северного округа. И когда отдавал приказы комдивам через голову командующего этим округом Уди Адама.
И во всем, что было связано с войной. Особенно трудно ему давалось решение о начале/отмене широкомасштабной наземной операции. Его отговорки, будто он вначале решил, а потом передумал, а потом снова решил и опять передумал, чтобы окончательно решиться, причем именно накануне принятия Советом Безопасности ООН резолюции о прекращении огня, выглядят плохой, горькой шуткой. Мудрецы, будьте осторожны в своих высказываниях. Ибо может случиться, что вас осудят и отправят в изгнание (Мишна Авот, 1:11 – Курсор). И он действительно оказался посреди гнилого болота. К такому выводу приходишь, читая результаты опросов общественного мнения, где Ольмерт опустился ниже Нетаниягу и Ципи Ливни.
Все специалисты предупредили его о том, что Южный Ливан можно полностью очистить от катюш не менее, чем за семь дней военных действий. Неэтичными выглядят его и Дана Халуца слова о том, что они планировали двухдневную операцию.
Несмотря на многочисленные провалы, операцию можно считать более чем удачной. Там, где прошел ЦАХАЛ, не осталось больше катюш. Но война не закончена. Ее результаты вполне годятся для расследования комиссией, и для того, чтобы Шауль Мофаз мог воскликнуть, что наши солдаты погибли зазря. Поэтому и Ольмерт тоже давно уже должен был подать в отставку с поста главы правительства. Но и он является политиком, следовательно, напрасно ожидать от него соответствия этическим нормам поведения.
Вместе с тем, и Ольмерт не годится, с моей точки зрения, на звание человека года. Потому что не от него, а, в первую очередь, от начальника генерального штаба Дана Халуца зависит, будут ли израильские граждане в Сдероте и окрестностях спокойно спать ночью, или проснуться в панике от воя сирен и касамов. Положитесь на него! Надейтесь на него! Он был олицетворением войны, разума и современного мира. Чем сильнее была любовь, тем горше разочарованье. Принимайте – он и есть человек уходящего года.
Без внутренней правды
58-летний Дан Халуц – воплотившаяся сионистская мечта. Родился в семье выходцев из Ирана, вырос в мошаве, подтянутый и стройный, успешный во всех начинаниях. В летном мастерстве, в современном техническом образовании, в умении задействовать человеческие ресурсы, в правильной стратегии, согласно которой будущее принадлежит хирургически-точным ударам. Неудивительно, что офицеры в голубой форме все как один выступили в его защиту. Ведь, если ЦАХАЛ откажется от этой стратегии и перераспределит бюджеты в пользу сухопутных войск, Израиль может проиграть в будущей войне!
Но Дан Халуц проиграл войну. С самого начала он решил, что штаб Северного округа медлит и не отважится на активные действия. Он знал, что прошлый начгенштаба Моше Яалон приехал из Вашингтона и ждет встречи с Халуцем. Но Халуц не позвонил, и встреча не состоялась.
Я помню Дана Халуца в глубоком тылу на базе Пилон, где сидел над картами штаб дивизии Гая Цура в часы кровопролитной танковой битвы в Вади-Слуки. Начальнику генштаба, по сути, нечего было добавить. Лишь когда офицер из службы воздушного прикрытия передал ему трубку для разговора с тель-авивским штабом, Халуц оказался как рыба в воде, и тут же начал советовать и давать указания. Через час точно такая же картина повторилась в штабе дивизии Галя Гирша.
Халуц выпустил из рук ведение войны, потерял управление. Был эпизод, когда командующий военно-воздушными силами генерал Элиэзер Шкеди самостоятельно принял решение о не использовании вертолетов в самый разгар сухопутного сражения в Ливане. Последствия решения одного старшего офицера отрицательно сказались на ходе всей наземной операции. Халуц смолчал.
Ему нечего было сказать. Он с самого начала выступал против наземной операции, и до конца войны так и не согласился с ее целесообразностью. Как и Ольмерт, Халуц испытывал двойственные чувства и поступал без ощущения внутренней правды. Он делал, чтобы отделаться. Когда третьего дня Халуц давал прессе интервью о ходе войны, родители погибших солдат помешали Ольмерту произносить речь на партийном мероприятии Кадимы.
Стоит внимательно вслушаться в слова Моше Мускаля, отца солдата, погибшего в Марун а-Расе. Он протестовал не против того, что его сын сложил голову во цвете лет, но против того, что правительство прекратило войну, когда цели еще не достигнуты.
Это было выражение политического недоверия Ольмерту, Перецу и Халуцу. После такого позора все они должны были уйти в отставку, а Дан Халуц – раньше других. Потому что он единственный из тройки – не политик. Потому что на него надеялись и верили, что на его прямоту можно положиться.
Все это вовсе не противоречит утверждениям офицеров-летчиков, что Халуц способен лучше, чем кто-либо другой провести внутреннее расследование в армии. Возможно, это действительно так. Но общественность более не доверяет Дану Халуцу и не полагается на его слово. Даже, если не полагаться на него ошибочно, тем не менее, это уже свершившийся факт. Самый лучший хирург не может начать операцию, если его рука дрожат или ему всего лишь кажется, что рука дрожат.
Особенно разочаровывает то, что Халуц напрочь игнорирует общественное мнение. Стоит на своем и отказывается быть тем, кем он был всю свою жизнь – образцом прямоты и ответственности. Он дал скверный пример всем молодым офицерам, когда несколько дней назад сказал на заседании комиссии кнессета по иностранным делам и обороне, что он уйдет в отставку только, если с него снимут форму.
Может быть это фрейдистская оговорка, но, в конце концов, стыд-то у него есть?
|
|
|
Навигация по порталу: 
