 |
14.09.2004 03:24 |
| |
Жениться по-чрезвычайному |
 |
../news/14-09-2004_marry.jpg Лев Авенайс Газета Глобус 14 сентября 2004
В Парагвае (есть такая страна) давным-давно правил страшный диктатор по фамилии Стресснер. Правил он, как и большинство диктаторов, очень долго - может, лет тридцать, а может, и сорок - сейчас и не упомнишь. Вообще-то, он, как и все уважающие себя диктаторы, считался не диктатором, а президентом. И время от времени проводил президентские выборы, на которых 99,9 процентов избирателей слезно просили его попрезидентствовать еще. И вот все эти тридцать или сорок лет в стране существовало чрезвычайное положение. За исключением всего семи дней, когда граждане могли почувствовать, каково жить в стране без чрезвычайного положения. Могли, но не чувствовали. Семь раз общим счетом на семь дней отменялось в Парагвае чрезвычайное положение - в дни президентских выборов. Потому что проводить свободные выборы в условиях чрезвычайного положения неприлично даже диктаторам.
...Есть такая шутка: О том, что человек жил, узнали только из сообщений о его смерти. Я думаю, что очень многие граждане Израиля узнАют, что мы живем в условиях чрезвычайного положения, только тогда, когда будет принят закон об его отмене. Да-да. Когда мы жарим шашлыки в парках и танцуем на дискотеках, в воскресенье и в субботу, на Рош ха-Шана и Песах, мы живем в условия чрезвычайного положения. При котором гражданские свободы, в принципе, могут быть нарушены правительством с легкостью необыкновенной.
Причем в нашем демократическом государстве мы можем праздновать годовщину чрезвычайного положения вместе с Днем Независимости (чем не праздник - День ЧП?). Ибо это положение было введено в нашей стране назавтра после оглашения Бен-Гурионом декларации независимости - 15 мая 1948 года. И с тех пор оно продлевается Кнессетом почти автоматически регулярно каждые полгода. В последние десятилетие каждый новый министр юстиции перед заступлением на пост клянется, что он наконец добьется отмены этого противоестественного положения, чтобы все было все-таки по закону. И не просто по закону, а по нормальному закону, но тут оказывается, что без ЧП мы жить не умеем, не обучены. И если это чрезвычайное положение отменить, то просто непонятно, как мы жить будем, государство немедленно рухнет. И как это США, Египет и даже Россия ухитряются жить без такого демократического ЧП, и ничего?
Между прочим, в отличие от Парагвая, у нас чрезвычайное положение не отменяется даже в день выборов. Просто потому, что не надо. Ведь наше ЧП распространяется на те сферы, на которые нам выгодно его распространять, и не распространяется там, где от него никакого проку.
Доходит до парадоксов, но очень знаменательных парадоксов. Депутат Кнессета Игаль Ясинов углубился в дебри нашей законодательной базы и установил, что в нашей стране вполне законный брак может заключать не только раввинат, но и... глава правительства. Это право ему предоставляет тот самый закон о чрезвычайном положении, который, подозреваю, не читал ни один из ныне живущих простых израильтян. Я даже думаю, что 119 членов Кнессета (кроме Ясинова), включая самого главу правительства, этот закон не читали. Недаром Шарон был так потрясен, когда Игаль Ясинов прямо на заседании комиссии Кнессета попросил премьер-министра зарегистрировать его брак, ссылаясь на букву закона о чрезвычайном положении. Шарон, помнится, в ответ попросил Ясинова потерпеть немного. Очевидно, до того времени, как он удосужится прочитать этот закон и узнает, какие воистину диктаторские права ему этот закон предоставляет. Может, если прочитать тот закон как следует, там удастся найти пункт, который разрешает провести размежевание с палестинцами без всякого согласия Кнессета? А заодно, и Ясинова женим!
Увы, об этом замечательном законе наши юристы вспоминают только тогда, когда надо упрятать за решетку кого-нибудь, кого очень хочется, да толком не за что. То есть с точки зрения властей, есть за что. А вот с точки зрения обыкновенного, не чрезвычайного закона, вроде бы и не за что. Ведь для нормального процесса же надо собирать доказательства, да чтобы был принцип состязательности сторон, а власть очень не любит состязаться. Впрочем, пока по закону об этом самом ЧП без суда и следствия в тюрьме содержались арабы и палестинцы, этот закон никого, кроме омерзительных и лезущих всюду куда не надо правозащитников, не беспокоил. Но вот ШАБАК решил на всякий случай, для его же собственной безопасности, посадить под административный арест правого активиста Ноама Федермана. Мало ли что он на свободе натворить сможет. Так сказать, тюрьма для профилактики. Министр юстиции отдыхает. По закону военного времени, тьфу, то есть чрезвычайного положения, роль судьи берет на себя министр обороны.
Вот тут-то все стали возмущаться. Как такое может быть в демократическом государстве? Простите, в каком-каком? В демократическом? Это кого вы имели в виду? Ах, Израиль?! У нас все может быть. Потому что мы особенное государство, находящееся в особых условиях. И демократия наша потому и демократия, что у нас все равны. Особенно, в тюрьме. И ливанский шейх Дирани, и правый активист Ноам Федерман. А для полного равенства надо кого-нибудь из леваков посадить, чтобы сторонники Федермана не ворчали, что у нас только борцов за неделимый Израиль сажают. И волею министра обороны уже левую активистку Тали Фатиму отправили на четыре месяца в тюрьму.
Хотя вроде бы преступления ее ужасны: по мнению ШАБАКа, она МОГЛА оказывать помощь одному из руководителей Танзима в подготовке терактов. Вообще, определение могла, конечно, обладает огромной юридической силой. Как ехидно заметил один герой анекдота, в изнасиловании может быть обвинен каждый мужчина, потому что у него есть оружие преступления.
Нет, может, она не только могла, но и оказывала. Только если оказывала, то четыре месяца звучит просто издевательством над правосудием. Тем более, над правосудием чрезвычайного положения. Ей тогда и одного пожизненного заключения мало. А если просто могла, но не оказывала, то за что судить? За то, что могла? И тут спецслужбы пускают в ход свой главный аргумент, аргумент всех спецслужб всего мира. Дескать, им одним известно нечто такое, что даже судьи в суде не имеют права знать, и тем более сами арестованные. Дескать, им ничего не стоило бы доказать вину Фатимы, но тогда им придется раскрыть страшно засекреченого агента в палестинском тылу. Ну что ж, раз вам так важен тот агент, и это можно понять, так я думаю, ради этого стоит пойти на риск и оставить на свободе Фатиму. Потому что такой риск для демократии представляет куда меньший риск, чем узаконенное беззаконие.
Мы помним, как Лернера не выпускали из тюрьмы в отпуск на основании каких-то мифических сверхсекретных данных полиции, которые не могли сообщить ни осужденному, ни его адвокатам. А когда он вышел на свободу, почему-то вся опасность и Лернера, и для Лернера куда-то испарилась.
Я согласен смириться с законами чрезвычайного положения только в одном случае: если Шарон лично переженит всех, кто не может и не хочет жениться в раввинате. Потому что с гражданскими браками у нас в стране действительно чрезвычайное положение.
Мнения авторов статей, публикуемых в этом разделе, могут не совпадать с мнением редакции Курсор-Инфо
|
|
|
Навигация по порталу: 
