Протесты в Иране не стихают. Тем не менее, замминистра внутренних дел Ирана Хосейн Зольфагари заявил, что ситуация в большинстве регионов страны нормализовалась и протесты скоро завершатся. 

Духовный лидер Ирана Али Хаменеи заявил, что это «враги» используют любую возможность, чтобы навредить народу Ирана. Происходящее напрямую может затронуть близлежащие страны, в первую очередь, Израиль, который руководство Ирана всегда обозначало как врага номер один.

Александр Этерман: Нет никаких оснований полагать, что это инициировано извне, особенно, если учесть, что внутренних теорий конспирации у них более чем достаточно, и интересантов тоже сколько угодно. В принципе, в Иране сложилось положение, которое чем-то, наверное, напоминает то, что было в 1980-е годы в СССР. Уже мало кто верил в действующий режим, он представлялся одряхлевшим и нефункциональным, никто как бы не решался против него выступить, зато когда ситуация дозрела, выяснилось, что никто не склонен защищать. 

Утверждается, что подавляющая часть молодого поколения в Иране мыслит себя совершенно западными людьми и очень далека от идеалов исламской революции. Утверждается, что есть серьезное недовольство в армии, и поэтому элитные части Корпуса исламское революции — это единственные, кому толком доверяют власти. Духовного лидера Хаменеи уже несколько раз отправляли на тот свет, якобы вот-вот должен умереть от болезни. 

Но он совершенно не собирается этого делать, но зато даже вопрос о его преемнике толком не стоит. И даже если будет эволюционная передача власти, она, скорее всего, будет горбачевского типа, потому что, судя по всему, лидером духовным Ирана, если вообще не падет режим, станет человек типа Роухани, то есть люди, которые совершенно не рассматривались как духовные вожди. 

Есть серьезное ощущение, что президент Ирана Роухани, может быть, где-то в глубине души даже поддерживает демонстрантов. Демонстрантам не сбросить этот режим, но зато он может пасть совершенно неожиданно с военной поддержкой или как-то еще. Когда вдруг выяснится, что все это было намного проще, чем казалось. 

Нет никакого сомнения в том, что есть очень значимые силы, гораздо больше, чем то, что было в 2009 году, когда это было в предыдущий раз. Полагаю, что в Иране надо менять не руководство, а способ управления. Ядерное соглашение с Западом не дало тех экономических результатов и тех инвестиций, на которые рассчитывали, в пять раз примерно меньше ожидавшегося. И создается ощущение, что тупик, в котором, несомненно, находится Иран и в экономическом, и ином смысле, не может быть компенсирован военно-политическими успехами снаружи. И, так или иначе, нынешний режим обречен. 

Обратите внимание, ни Америка, ни Израиль, ни даже европейцы как-то так уж пламенно не поддерживают демонстрантов, потому что, в принципе, понятно, что переход власти к чему-то существенному и более либеральному — это не ослабление, а усиление Ирана, которого и так начали побаиваться.

Александр Этерман: Нет, не пойдет. Иран — это нечто совсем другое, у Ирана самые большие шансы стать государством относительно западноподобным. Иран находится на уровне образовательном, научном, культурном, совершенно ином, чем всевозможные Ливии. 

Иран — в принципе, страна, по многим параметрам, ничем не уступающая большинству европейских стран. Они бы могли совершить скачок, который бы никакой Ливии не снился. Эволюционное перерождение нынешнего исламского режима в какой-то более либеральный как-то не срабатывает. 

Скорее, пахнет революцией. Она вполне может не настать, и волнения заглохнут. Но, когда произошло то, что произошло, вдруг стало ясно, что оно было совершенно подготовлено предысторией и закономерно, и естественно, и странно, что не получилось раньше. 

Это вполне может произойти в Иране, и специалисты, у которых интересы иные, чем конкретно политические, смотрят с огромным интересом и с осторожным оптимизмом.

Александр Этерман: Демонстранты кричат: забудьте о Сирии, думайте о нас! То есть, в принципе, можно предположить, что новый Иран должен будет тратить меньше денег, меньше думать и просто меньше вмешиваться в чужие дела, тем более, когда речь идет о стране, с которой у них нет даже общей границы. Разумеется, сирийские успехи — это то, чем может похвастаться нынешнее иранское руководство. 

На практике создается ощущение, что это саботаж, пропагандистский успех, отчасти успешные насаждения шиитской и близкой к ней религиозной схемы и идеологии, а большого политического успеха, а уж точно большого экономического успеха Ирана очень трудно усмотреть их в Сирии, тем более что создается ощущение опять же, что Россия совершенно не горит способствовать иранскому укреплению в Сирии. 

А без России в Сирии не может быть решен ни один вопрос.

Александр Этерман: В Израиле еще в большей степени, чем в Америке отношение к демонстрантам чрезвычайно осторожное. Израиль привык воспринимать Иран как имманентного врага. И создание там более цивилизованного режима многим в Израиле представляется более опасным. Проще как бы мобилизовать против нынешнего Ирана своих союзников. 

В конце концов нынешний Иран, безусловно, слабее военно-экономически, чем страна, которая могла бы возникнуть на его месте, если бы она двинулась вперед другими шагами. Поддержка моральная демонстрантов нынешних в Иране, Израиле намного меньше, чем следовало ожидать.

Тем временем ряд стран высказался по поводу происходящего в Иране. Турецкий МИД выразил обеспокоенность в связи с протестами и призвал предотвратить эскалацию ситуации.

Текст: Business FM

Первоисточник: bfm.ru »