Вот вам еще одна возможная версия того, что произошло между Моше Кацавом и "Алеф" из министерства туризма. Кацав вожделел "Алеф", он ухаживал за ней, приближая ее к себе. Вначале были разговоры, затем прикосновения и поглаживания.

"Алеф" была не единственной девушкой в министерской канцелярии. Были и другие. Но именно она, благодаря своему поведению, казалась Кацаву подходящей кандидатурой для участия в предложенной им игре. По свидетельству людей, работавших вместе с "Алеф", она постоянно вертелась вокруг Кацава и никогда не забывала расстегивать верхние пуговицы блузки перед его приходом, подкрашивать губы перед тем, как войти к нему в кабинет.
Кацав, обнаружив подобное поведение со стороны сотрудницы своей канцелярии, решил, что получил от "Алеф" недвусмысленный намек двигаться к намеченной цели. Он так и поступил. Когда дело дошло сексуальной связи, "Алеф" передумала и сказала "хватит". Изумленный Кацав, не сумев удовлетворить свои сексуальные запросы, предпринял еще одну попытку добиться желаемого. Вновь услышав твердое "нет", Кацав отступил.

После того, как "Алеф" была уволена, она стала видеть произошедшее с ней в ином свете. Ее переполнял гнев. Все то, в чем она участвовала добровольно, стало казаться ей теперь грубым сексуальным домогательством. Об этом она рассказывала близким знакомым на протяжении нескольких лет. Слово "изнасилование" "Алеф" не произнесла ни разу. До тех пор, пока не началось следствие по делу бывшего президента.

Располагаю ли я доказательствами того, что дело обстояло именно так? Конечно, нет. С другой стороны, и у судей, выносивших приговор Моше Кацаву, не было веских доказательств версии, выдвинутой госпрокуратурой. "Следует верить ей," - написали судьи. После этого все стало проще простого.

Текст приговора по делу Кацава насчитывает 319 страниц. 319 страниц, на которых сформулирован однозначный обвинительный вердикт. То, что началось с жалобы одной конкретной женщины, версия которой показалась юридическому советнику Мени Мазузу проблематичной, завершилось односторонним приговором.

К каждому слову, произнесенному "Алеф", судьи отнеслись с полном доверием, каждому противоречию в ее версии нашлось объяснение. У Кацава, в противовес "Алеф", судьи не смогли обнаружить ни одного слова правды. Ни единого! Ни у него самого, ни у его свидетелей.

Даже испорченные часы показывают точное время два раза в день. У бывшего президента Израиля судьи не обнаружили даже этого.

Противоречия, содержавшиеся в показаниях "Алеф", обнаруженные в ходе следствия, судьи объяснили тем, что, по-видимому, ей было "неловко перед мужем". То, что некоторые противоречия в версии Кацава могут быть вызваны тем, что ему, супругу и отцу двух детей, тоже может быть неловко перед женой, перед семьей, судьям в голову не пришло.

Именно потому, что о происходившем на самом деле, могут знать лишь два человека – Кацав и "Алеф", - а всё прочее является косвенными свидетельствами, однозначный приговор судей выглядит столь проблематично.
Я не утверждаю, что Кацав виноват. Я не утверждаю также, что он невиновен. Я утверждаю, что описание произошедшего так, как это фигурирует в окончательном судебном постановлении, является сомнительным, чрезмерно преувеличенным и может с легкостью оказаться как правильным, так и абсолютно ошибочным.

В ходе процесса судьи требовали от Кацава доказать свою невиновность. Даже прокуратура не обвиняла бывшего президента с таким пылом и такой степенью заинтересованности. Судьи все принимали на веру – никаких вопросов, никаких сомнений, никаких колебаний. Любое несоответствие, любая погрешность версии обвинения принималось благодушно. Но когда то же самое происходило с версией защиты, судьи превращались в непробиваемую железобетонную стену.

Как только судьи решили, что версия "Алеф" заслуживает абсолютного доверия, они стали вести себя в полном соответствии с этой линией поведения. На веру принималось любое ее утверждение. Сотрудницы канцелярии рассказывают о терроре, который задействовала "Алеф", руководя своими подчиненными (что и могло послужить причиной ее увольнения) - судьи не выражают ни малейших сомнений, что все это происходило только потому, что "Алеф" хотела содержать канцелярию в идеальном порядке.

Сотрудницы рассказывают о ее обсессивном поведении в отношении Кацава, о ее странном распоряжении, в соответствии с которым только ей дозволено заносить в кабинет министра различные документы - судьи объясняют все это ее стремлением к совершенству.

На прошлой неделе Нахум Барнеа из "Едиот ахронот" задал интересный вопрос: почему женщина, которая утверждает, что она подверглась сексуальным домогательствам и даже была изнасилована, откликается на предложение "насильника" и приходит в его гостиничный номер? Феминистские круги открыли по Барнеа огонь на поражение. "Алеф" не смогла объяснить суду, почему она настояла на продолжении работы с тем, кто ее изнасиловал, она объяснила это "финансовыми трудностями".

Судей это убедило. О каких трудностях идет речь? "Алеф" - незамужняя женщина, пояснил суд, ей приходится обеспечивать себя в одиночку.

Мне знакомы случаи, когда женщины, пережившие насилие, посвящают всю свою жизнь переживаниям, связанным с этой бедой. Однако даже этот аргумент не может объяснить странность поведения "Алеф". На прошлой неделе другая "Алеф", из министерства транспорта, дала интервью газете "Маарив". Ее жалоба не была включена в обвинительный приговор. Вторая "Алеф" рассказала о том, что с ней сделал Кацав. Когда судьи спросили вторую "Алеф", почему та продолжала работать с Кацавом, если тот трогал ее за интимные места, женщина ответила, что для нее важнее всего профессиональная карьера и продвижение по службе.

Судей удовлетворило и это объяснение. Два года спустя после того, как Кацав был избран президентом, вторая "Алеф" дала интервью женскому журналу "Ат". Кацав давно был далеко. "Алеф" могла спокойно сказать, все, что ей заблагорассудится. "Кацав, - заявила она, - человек, который находится на своем месте, с точки зрения занимаемой должности. Он является воплощением израильской мечты". Если кто-то в состоянии объяснить, почему женщина расхваливает мужчину, издевавшегося над ней несколько лет назад, я восхищаюсь его проницательностью. Лично мне это кажется странным.

Выясняется, что не только Кацав интересовался "Алеф" в период ее работы в министерстве транспорта. Об этом она рассказала полиции: "Арик Шарон тоже любил интимные беседы. Иногда он звонил посреди ночи и спрашивал: что ты сейчас делаешь, с кем ты, о чем ты думаешь? Был ли в этом некий сексуальный подтекст? Не знаю. Но это были очень интимные беседы". Когда следователь попросил ее вернуться к рассказу о Кацаве, "Алеф" предпочла продолжить предаваться воспоминаниям о Шароне: "Я больше помню интимные разговоры с Ариком".

То, каким образом, велся этот судебный процесс, не оставило Кацаву никаких шансов. Если у него не было стопроцентных доказательств своей правоты, его провозглашали лжецом. Когда он представил суду документ 8-летней давности, ему стали выговаривать за, что он якобы специально хранил столько времени эту бумагу, зная, что наступит "черный день", и она ему понадобится. Яркий пример отношения суда к бывшему президенту. Кальман Либскинд, "Маарив", 18.01.2011 http://cursorinfo.co.il/