Триста лет назад, став властителем неповоротливого чудовища, какой была тогда Россия, Пётр Романов отправился на запад. Путешествуя под чужим именем, российский царь в качестве простого подмастерья прилежно изучал европейские передовые технологии, в том числе достижения в кораблестроении, пожаротушении, стоматологии, слесарных работах и парламентской процедуре.

По возвращении в Россию он принялся за переделку страны. Переход на европейский календарь (в 7208 году по старому стилю, если мы ничего не напутали) вызвал бунт среди простого люда; бояре застыли в немой злобе, когда царь начал дёргать их за бороды. Но Петр был полон решимости, полагая, что интеграция с Западом соответствует интересам России. Позднее он писал, что другие нации «рук не покладают, чтобы не допустить нас в цивилизованный мир».

 Похожие аргументы снова раздаются в Москве. В будущем месяце президент Дмитрий Медведев посвятит целый день знакомству с Силиконовой Долиной в Калифорнии, предназначенной стать прообразом нового научного городка, которое правительство построило строит под Москвой. И, как подчеркивается в рабочем документе Министерства иностранных дел, информация которого просочилась в российские газеты в этом месяце, политические деятели всё смелее во всеуслышание заявляют о новом принципе: Россия нуждается в союзе с Западом, если надеется на модернизацию.

Сама по себе тенденция не вызывает удивления. В последние месяцы Москва признала вину Советов в массовом убийстве польских офицеров в Катыньском лесу 70 лет назад, пригласила войска НАТО участвовать в параде на Красной площади и предложила осторожную поддержку санкций против Ирана. Наряду с этими жестами, Россия к тому же преследует такие экономические цели, как безвизовое сообщение со странами Европейского Союза и вступление во Всемирную торговую организацию.

Интереснее причины, стоящие за этими явлениями. Просочившаяся из черновых документов министерства иностранных дел информация свидетельствует о том, что целью проводимой внешней политики, вероятно, является привлечение инвестиций в Россию, приобретение новых технологий, обновление инфраструктуры, которая трещит по всем швам, разрывая путы зависимости от ресурсо-добывающих отраслей. Сейчас, на фоне падения цен на нефть, все эти проблемы резко обострились.

Из политического лексикона исчезли такие определения как натовское «окружение» и «внешняя угроза» со стороны НАТО, характерные для официальной военной доктрины России, включая её последнюю редакцию, четыре месяца назад одобренную Медведевым. Федор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», в изумлении подробно остановился на одной стратегической цели в этом черновом документе: «сформировать образ России как желательного партнёра и союзника для европейских стран». По его словам, для Москвы это поистине революционный шаг.

«Если Россия, наконец-то, в духе «дипломатической весны» сумеет справиться со своим комплексом неполноценности, который терзает её с самого момента распада Советского Союза, - пишет он в колонке редактора, - действительно возможно начало новой главы».

Скептики по обе стороны Атлантического океана отмахиваются от просочившейся информации, как от сладких слов, предназначенных, в первую очередь, для ушей Белого дома и Европейского союза. Когда об этом спросили министра иностранных дел Сергея Лаврова, он посмеялся над журналистами из «Русского Newsweek’a», назвав их «любителями сенсаций», однако его уверения в том, что это «абсолютно рутинная работа по непосредственным указаниями президента» стало косвенным подтверждением значения документа.
Президент Медведев, действительно, утверждает, что дипломатические усилия должны иметь непосредственную экономическую отдачу, и подчёркивает свою веру в то, что России следует превратиться из поставщика энергии в страну с современной европейской экономикой.

Неясно, какова степень единодушия по этому вопросу, ведь нефть и металл составляют 80 процентов общего экспорта России. Аналитик Павел Салин из Центра политической конъюнктуры, политической консалтинговой компании, заявил, что прозападные элементы в правительстве могут в настоящее время достигнуть договорённости со своими оппонентами, испытывающими крайнее недоверие к Западу («Мы будет брать у Запада его технологи, но не примем его политическую систему»). А для этого, по словам Салина, «нам необходимо, как минимум, отсутствие конфронтации в отношениях».

Однако по-прежнему неясно, способна ли дипломатия обеспечить обновление того рода, к которому стремится Россия.

Потребительский рынок России активно развивается, но инвесторов пугает коррупция и проблемы соблюдения правопорядка, столь характерные для России. Даже собственный флагманский проект Медведева – деревня Сколково, новый наукоград, где будет происходить разработка и внедрение современных высоких технологий, идея которого и сподвигнула его на визит в американскую Силиконовую долину, продвигается в жизнь не рыночными силами, а государственной властью.

«Источник новых достижений – соревнование», - говорит Клифф Купчан (Cliff Kupchan), директор нью-йоркской консалтинговой фирмы Eurasia Group, занимающейся оценкой глобальных рисков. – Я всё ещё не вижу признания этого на деле».

И, тем не менее, Купчан считает, что черновик из Newsweek’a, возможно, отражает действительно новое направление мышления. Россия давно уже смотрит на Запад в своём стремлении к новым технологиям, необходимым для разработки её нефтяных и газовых ресурсов, говорит политолог, однако прежде Москве редко приходила в голову мысль воспользоваться посторонней помощью для ремонта плохих российских дорог, повышения низкой производительности труда и энергетической неэффективности промышленности.

До наступления финансового кризиса, выявившего всю глубину зависимости России от западного капитала, до предложения Барака Обамы о перезагрузке российско-американских отношений такие идеи выглядели здесь нелепо. ««Перезагрузка» обеспечила пристойное политическое оформление, в свете которого Россия вроде бы не сдает своих позиций, а стремится стать современной страной, справляясь в новой проблемой», - заметил Стивен Сестанович, (Stephen Sestanovich), старший научный сотрудник Совета по международным отношениям.

В любом случае было бы ошибкой путать потребность в новых технологиях со стремлением к длительному сближению. Славянофилы по-прежнему клянут Петра Великого, насильственно вводившего западные обычаи в России; однако не будем забывать, что многочисленные зарубежные специалисты, приехавшие в Россию по приглашению Петра, были заменены, так быстро, как только это было возможно, подготовленными ими российскими специалистами. По словам историков, великий царь до конца своих дней испытывал недоверие к Европе.
Об этом говорил сам царь, по словам его доверенного министра: «Европа будет необходима нам несколько десятков лет. А потом мы снова должны будем повернуться к ней спиной».
Эллен Барри (ELLEN BARRY) ("The New York Times", США) http://www.inosmi.ru/
РЕАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА.The real policy