Скажите, знакомо ли вам имя, которое я вынесла в заголовок? Нет? Тогда я поведу вас по неширокой дороге из утопающего в зелени северного городка Тивон (производное от слова «тева» - «природа») к национальному заповеднику «Бейт-Шеарим» (Дом Врат).

Минуем живописные развалины древней синагоги, маслодавилен, мастерской стекла - ведь во 2 - 4 вв. новой эры здесь был весьма процветающий город. В нем жил сам Иегуда ха-Наси, кодифицированной Мишны и глава Синдериона, перекочевавшего в эти тихие места из Иерусалима после разрушения  Второго Храма. Еще несколько шагов по ответвлению дороги влево и вверх - и мы окажемся в месте удивительном. Округлый холм, весьма высокий для Нижней Галилеи, возносится над привольно раскинувшейся Изреэльской долиной, синий цвет неба и желтоватый - высохших колючих трав - доминируют в цветовой гамме, украшенной для разнообразия темно-зелеными вкраплениями средиземноморских присадистых дубов. А на вершине холма застыл всадник, зорко озирающий из-под руки окрестности. В первый момент и человек, и его конь кажутся живыми - так естественно вписывается их силуэт в окружающий простор. Страж галилейский - Алексанжр ЗАЙД, прибывший в Израиль из России в 1904 году, ставший пионером Второй алии, перебравшийся из центра в Галилею в 1916-м, поселившийся тут на холме Шейх-Абрек в 1926-м, убитый в 1938 году арабами буквально в нескольких шагах от того места, где стоит он теперь - отлитый в бронзе. Стоит на века...

Прежде, чем начать подробный рассказ о судьбе этого человека, я приведу  цитату из предисловия к книге «Ха-шомер» ( «Страж») - так называлась первая организация еврейской самообороны в Палестине. Предисловие написал Ицхак Бен-Цви, второй президент государства Израиль, один из создателей организации «Ха-Шомер»:

«Принцип охраны еврейских поселений силами самих евреев так прочно укоренился в ишуве (поселение), став важнейшим его нравственным достоянием, что зачинатели этого дела оказались почти забытыми»...
Трудно поверить, но до Второй алии (ее датируют 1904 - 1914 гг.) в еврейском ишуве Палестины еврейские поселения и посевы, виноградники и стада охранялись наемными стражниками из бедуинов, черкесов, арабов. Надо сказать, что эти охранники, называвшие евреев за беспомощность в военных делах «детьми смерти» или «детьми мертвой матери», грабили своих нанимателей с легким, как говорится, сердцем, не думая об исправном выполнении взятых на себя обязательств. Однако, прибывавшая из России еврейская молодежь, уже узнавшая и ужас погромов, и самооборону, с таким положением мириться не желала. Юный Исраэль Шохат, например, прибывший из Гродно, записал тогда, что его привело в ужас бедственное униженное положение евреев на их исторической родине. Но побывав в селах,  где жили черкесы, сумевшие сохранить национальное и культурное достоинство, Шохат решил взять их за образец. Поначалу единомышленников было немного - в 1907 году в Яффо собрались семь человек. Ночью при свете свечи создали первую группу самообороны, дав ей имя Бар-Гиоры - одного из славных военноначальников 1века н.э., героя Иудейской войны. Среди этой воистину великолепной семерки был и Александр Зайд. Он прибыл в Эрец-Исраэль из Вильно, а родился далеко от «литовского Иерусалима» - в Иркутской области в городе Выне, поверьте, но этот маленький городок назывался Балаганск. Историю его семьи нам Михаль Йоффе, чей дом стоит буквально в ногах бронзового всадника на холме Шейх-Абреке. Рядом стоял когда-то и дом Зайда, где он жил с женой Ципорой, тремя сыновьями и дочкой Кохевет ( Звездочкой).

 А познакомились мы с Михаль случайно - следуя к памятнику Зайду, перепутали дорожки и вместо асфальтовой пошли по земляной, усыпанной камешками колючками. И оказались на заднем дворе какого-то дома. Две громадные собаки типа кавказских овчарок без привязи и намордников вылетели нам навстречу, но, не добежав несколько метров, остановились, как вкопанные, явно не пропуская нас верхи оглашая окрестности жутким воем. Вышедшая из дома седая кругленькая «геверет» -дама -пояснила, что мы забрели в частное владение, но она, так и быть, пропустит нас через калиточку на холм с конной статуей. И тут сработала интуиция журналиста. Я спросила - давно ли она живет здесь. И  услыхала в ответ: «Почти 70 лет». Я ахнула... и спросила - знала ли она Зайда... И судьба Михаль была решена - она отправилась с нами к единственному в Израиле конному памятнику: ведь Александр Зайд был большим другом ее мужа Моше Йоффе, строителя и археолога-любителя (последнее немаловажно, ибо Зыйд тоже увлекался археологией и историей). Именно этим двум друзьям принадлежит первенство в раскопках знаменитого ныне некрополя «Бейт-Шеарим», где основан национальный парк. Но это уже совсем другая история...) И вот что рассказала нам обаятельная Михаль, живости и образности ее речи может позавидовать любой журналист...

Итак, отец Александра, тогда еще и не появившегося на свет, жил в Вильно и был не только сионистом, но и бунтарем, за что царские власти отправили его в далекую ссылку - Иркутскую область. У него были жена и четверо детей, а еще было у него в руках ремесло кузнеца. И стал он ездить по селам и зарабатывать на пропитание. Но однажды, вернувшись домой, нашел избу ограбленной, а семью - вырезанной (бандитов в тех краях всегда хватало). Осталась в живых лишь младшая дочь: кроха спала в колыбельке... Несчастный отец думал теперь об одном - как сохранить ребенка, нужна была женщина в доме. И он женился на одной из ссыльных - в округе находились целые села «субботников», людей, почитающих святую субботу, однако русских по происхождению. Вот от этого брака и родился у Зайда сын Александр. Так что по Галахе, ежели судить, так он и евреем не был... Когда истек срок ссылки отца, семья вернулась в Вильно, а в 15 лет Саша осиротел. Но судьба одарила его встречей с Михаилом Гальпериным, одним из выдающихся представителей Первой алии. Энтузиаст и фантазер, умевший увлечь пламенными речами молодежь, он заслужил прозвище Дон-Кихота. Вернувшись в Россию из первой своей поездки в Палестину, он ездил по городам  империи, призывая еврейских юношей и девушек к возвращению в Сион. Так он добрался до Вильно. Теперь послушаем, что написал Александр Зайд о Гальперине в своих воспоминаниях:

«Он добровольно возложил на себя обязанность воспитывать нас для Земли Израиля. Он выбрал 30 человек и занялся нами особо. В каждый канун субботы мы уходили за город, занимались там спортом, а потом садились в кружок, и Гальперин рассказывал нам о социализме, но главным образом о Палестине. И - о арабах. Он стремился подготовить нас к новой жизни в той стране, к труду на земле и к его защите». Отметьте - к ЗАЩИТЕ! Так что Александр Зайд не случайно оказался в группе «Бар-Гиора», а после - в «Ха-Шомер», куда баргиоровцы вошли в 1909 году как основное ядро. Михаль сказала, что о Зайде его друзья говорили так: ощупайте голову этого человека - и вы узнаете карту Израиля. Ведь он бывал всюду, где приходилось охранять еврейские поля и сады, всюду вступал в схватки, и шрамы от этих боев остались на его голове. «ОСВОБОДИТЬ ТРУД» - так формулировали свою задачу стражи, подчеркивая, что и в работе, и в охране должна быть своя, а не наемная сила. А еще на своих знаменах они начертали слова популярного стихотворения «Бунтари»: «В крови и пламени пала Иудея, кровью и пламенем Иудея возродится».

 Сделаю маленькое отступление: те, кто заинтересуется историей организации «Ха-Шомер», не пожалеют - они окунутся в мир высокой романтики и очень земных конкретных дел, познакомятся с замечательными людьми. Например, с Давидом Бен-Гурионом, который именно от «Стражей» был послан в Константинополь - изучать право. О первой коммуне «шомеровцев», разместившейся в поселении  «Седжера», наш первый премьер сказал так: «Счастливейшие дни моей жизни». Но вот что меня буквально ошеломило: Давид Грин (тогда он еще не взял фамилию Бен-Гурион) после обязательного кандидатского стажа не был принят в организацию «Ха-Шомер» - сказали, что он неподходящий человек, рассеянный мечтатель, витает в облаках... Как видно от ошибок никто не застрахован...Приведу еще цитату из устава этой организации: «С момента принятия каждый член «Ха-Шомер» принадлежит не себе, а отечеству. За нарушение устава - смерть». Отметим еще, что это была первая организация еврейской самообороны, признавшая необходимость единении разрозненных отрядов - она влилась в «Хагану», утверждая, что это и есть истинное следование сионизму. И вот среди зачинателей столь важного, сыгравшего огромную роль в жизни ишува движения стоял Александр Зайд.

- Знаете,  - сказала Михаль Йоффе,  - у каждого народа есть герои. Но иной раз в обыденной жизни они бывают... ну как бы сказать поточнее... не очень располагающими к себе. А он - он был просто замечательный. Охотник, разведчик, археолог... Немногословный, но такой сердечный! И надежный, как скала. Выглядел очень романтично - как все стражи: черкеска, шпоры, накидка за плечами. В седле сидел, как влитой!  И тут, на коне - смотрите,.. как  живой. Его уважали бедуины из окрестных сел, он по-арабски говорил хорошо, никого зря не обижал. Когда  тут прокатилась волна еврейских погромов, пришел к нему Рашид, бедуин, и сказал: ты знаешь, что тебя хотят убить? Тебе надо отсюда уйти. А Зайд ответил: я страж, шомер, я охраняю здесь земли  Еврейского национального фонда. Тогда дай мне двух своих малышей,  - сказал Рашид,  - я воспитаю их, как родных сыновей. И унес мальчиков, уверенный, что их отца ожидает смерть. НО Александр сделал вот что - разжег костры вокруг этого холма прямо на стерне. Черный   дым увидели другие стражи Галилеи, их было немного, но ведь были! И они примчались на подмогу и все вместе отбили нападение арабов. И только тогда Александр поскакал к Рашиду и привез двух своих первенцев. А потом, узнав о таких делах, прикатили сюда из Хайфы на велосипедах братья Йоффе - строители, выходцы из Белоруссии. Среди них был Моше, который построил дома на холме и Зайду, и себе. Много позже я вышла за Моше замуж. Мы дружили с Зайдами семьями. Я была беременна своим первенцем, когда вечером - дело было в1938 году - Александр зашел к нам, а потом отправился по тропинке в молодежный кибуц «Аллоним» («Дубки»), он был у них вроде шефа, не по назначению, а по призванию, очень любил молодежь. Пошел, как всегда в таких случаях, без оружия. И  вдруг я услыхала выстрел и крик Зайда: «Тушите свет!» Сразу же прибежала жена Зайда Ципора, мы позвали соседей, вышли на тропу... и кто-то споткнулся о тело Александра, лежавшее на земле...

Вы помните, в начале этого рассказа я привела слова Ицхака Бен-Цви о том, что зачинатели еврейской самообороны оказались почти забытыми, и это неспаведливо. И - недопустимо! Но я не думаю, что это действительно так - и в доказательство приведу стихотворение одного из лучших и известнейших израильских поэтов Александра Пена, которое я перевела, как сумела.

ЗЕМЛЯ, МОЯ ЗЕМЛЯ /Памяти  Александра Зайда/

О, родная земля

Ты сладка и горька.

Ветер трогает камни сухие...

Кровью я обручен

С той землей на века -

На холмах Шейх-Абрек и Хортия.

Волны моря нам песни

О жизни поют,

Солнце шлет нам лучи золотые,

Днем и ночью ты длишься, сыновний мой труд,

На холмах Шейх-Абрек и Хортия.

И оливы мне шепчут:

«Да это твой дом»,

Хору пляшут друзья и родные.

Каждый колос здесь мой,

Каждый камень знаком

На холмах Шейх-Абрек и Хортия.

Я клянусь защищать

Эту землю вовек,

Отгонять от нее беды злые.

Завещал мне все это

Простой человек

На холмах Шейх-Абрек и Хортия

Ирина Бабич http://www.andersval.nl/ фотографии с сайта: http://botinok.co.il/node/11208