Когда арабы заговаривают о праве на возвращение палестинских беженцев, они не осознают, что этим беженцам некуда возвращаться. Поскольку земля и дома, которые они оставили, им попросту
не принадлежали. 

«Право на возвращение» превратилось в «священную корову» палестинцев. Они не устают повторять, что никогда и ни при каких условиях не откажутся от возвращения беженцев на территорию нынешнего Государства Израиль. Вместе с тем, с юридической точки зрения, эта тема остается одним из наиболее спорных и проблематичных вопросов. После 60 лет конфликта палестинцы и те, кто поддерживают их требования, плохо отдают себе отчет в том, что в действительности означает реализация «права на возвращение», идет ли речь о физическом возвращении беженцев и их потомков или о компенсации им за утраченное имущество. 

Начнем с вещей, на первый взгляд очевидных и не вызывающих разногласий и противоречий. Например, с количества арабов Палестины, ставших беженцами в 1948 году. По данным ООН, основанным на статистике, представленной британскими властями, в Палестине в 1947 году проживали 1076 тысяч мусульман, 13500 друзов и 145 тысяч христиан. После Войны за Независимость насчитывалось 32 тысячи христиан, 90 тысяч мусульман и 14 тысяч друзов. 

Перед 1948 годом на территории нынешних Иудеи и Самарии и сектора Газы проживали 507 тысяч человек. Теоретически беженцами могли стать не более чем 592 тысячи, хотя эта цифра, скорее всего, сильно преувеличена. Сегодня наследники этих людей требуют предоставить им право на возвращение в Израиль. 

Тысячи палестинцев в лагерях беженцев, бережно хранящие ключи от своих оставленных десятки лет назад домов, живут в мире иллюзий. Я потратил достаточно много времени в поездках по стране в сопровождении таких палестинцев, чтобы еще раз убедиться в столь странном явлении, когда образованные и, казалось бы, вполне вменяемые люди оказываются во власти миражей и ностальгических мифов, созданных их дедами и отцами. 

Палестинцы, живущие мечтой о возвращении «домой», привязаны к неким символам, которые ассоциируются у них с изгнанием и бедствиями. Например, к старым мечетям, обветшалым и пришедшим в упадок, но все еще сохраняющимся во многих деревнях или местах бывшего проживания арабов. Они привязаны также к некоторым определенным местам, которые, как предполагается, были некогда заселенны арабами. К такого рода местам относится, например, квартал Нахлаот в Иерусалиме. Дома здесь построены из камня и напоминают строения в Старом городе Иерусалима. Исходя из этого, они делают вывод, что эти места были в свое время заселены арабами. К исторической реальности эти фантазии не имеют никакого отношения. Здесь нет никаких следов присутствия арабского населения, идет ли речь о культовых постройках, архитектурной специфике, о надписи на арабском языке или захоронениях. Многие из тех мест, которые потомки беженцев считают арабскими, на самом деле таковыми никогда не были. Следы внешнего сходства крайне поверхностны и никак не могут служить подтверждением притязаний на «право на возвращение» палестинцев, обитающих в лагерях беженцев. 

Есть места, которые, действительно, были населены арабами, но они никогда не принадлежали людям, которые претендуют на них сегодня. Например, деревня Мухараджа, располагавшаяся неподалеку от Сдерота. Деревня, конечно же, арабская, она была создана турецким султаном Абдулом Хамидом II в конце XIX века для арабских крестьян на границе с Газой. Абдул Хамид передал эту землю арабам, расселил их здесь, вооружил и предоставил им все необходимое, чтобы они могли возделывать почву и способствовать освоению Газы. Деревня просуществовала в течение нескольких лет, а затем, после свержения султана в 1908 году, земля, на которой она находилась, была конфискована новым турецким правителем и стала государственным имуществом. Во время британского мандата арабы Мухараджа подали в суд с требованием вернуть им права на владение землей, однако британский суд постановил, что это земля государственная. В 1940 году местные жители вторично подали петицию в суд и получили аналогичный ответ. Когда жители Мухараджа бежали отсюда в 1948 году, они оставили дома, которые никогда им в действительности не принадлежали. Сейчас потомки обитателей этой деревни, живущие в лагерях беженцев в Газе, требуют предоставить им права вернуться в Мухараджа. В лучшем случае, они могут получить компенсацию за свое убогое жилье на земле, где находилась деревня, но не за саму землю. Ибо земля как таковая им никогда не принадлежала. 

Подобного рода казусов достаточно много, и претензии нынешних беженцев на то, что они «были изгнаны оккупантами со своей земли», смехотворны. 

Между тем не только сами палестинцы, требующие вернуть им их землю, но и их многочисленные сторонники пребывают в мире фантазий, в котором откровенная ложь переплетается с умолчанием и искажениями. 

Так, к примеру, ярый борец за права палестинцев и хулитель Израиля журналист газеты Independent Роберт Фиск преподнес «скуп» своим читателям. Палестинский беженец, с которым Фиск делал интервью, сообщил ему, что «около 70% земли» нынешнего Израиля якобы принадлежит арабам, и они имеют полное право потребовать ее возвращения. Репортер с энтузиазмом воспринимает это утверждение и уже от своего имени заявляет: «Арабам принадлежит столь большая часть территории Палестины, которая затем была включена в состав Израиля, что даже трудно себе представить». 

И Фиск, и его собеседник плохо осведомлены о подлинном положении вещей. Земли в Негеве, занимавшие треть территории подмандатной Палестины, не наделялись каким-либо статусом, при том что британские власти полагали, что большая часть Негева (около 13 миллионов дунамов) является государственной землей. 

Не имели статуса также земли Западного берега реки Иордан, занимавшие пять миллионов дунамов. Британцы регистрировали главным образом земли в районах, где происходила их постоянная перекупка, и участки земли переходили от владельца к владельцу. Эти районы в большинстве своем располагались в прибрежной части Палестины. 

Трудно сказать, какой процент территории подпадал под категорию «арабской», однако совершенно очевидно, что он не столь велик - и уж, конечно, не достигает 70%. 

При этом следует учитывать, что далеко не всегда земля принадлежала тем людям, которые жили на ней. Немало земель принадлежало арабским землевладельцам и богатым семьям, проживавшим в других частях Палестины или даже за ее пределами. 

Когда арабы требуют позволить им «осуществить законное право на возвращение», они не отдают себе отчет в том, что при реализации своих требований рискуют остаться ни с чем. Арабы, арендовавшие землю или недвижимость у таких богатых кланов, как Абдул Хади, Таджи или Хуссейни, не имеют права на возвращение, поскольку ни сама земля, ни находящиеся на ней здания им попросту не принадлежат. 

Напрасны в таком случае и их надежды на компенсацию, так как по закону, компенсацию должны получить владельцы земли и недвижимости, коими они не являются. Они могут фантазировать сколько угодно о возвращении «домой» и показывать сочувствующим им западным журналистам ключи от этих домов, но в действительности дома эти не имеют к ним никакого отношения. 

Конечно, пропаганда ООП, а затем и нынешних палестинских властей приносит свои плоды, и тысячи потомков беженцев мечтают о «своей» земле в Израиле и «своем» доме. Но этим мечтам никогда не суждено осуществиться. Люди, лелеющие иллюзию о «возвращении» или получении компенсации за «свою» землю, не отдают себе отчет в бессмысленности своих фантазий. Передавая потомкам заржавевшие ключи от «собственного дома», брошенного их дедами в Израиле, они обрекают новые поколения своих соплеменников на горькое разочарование и бесплодную ностальгию. 

Сет Францман, научный сотрудник Еврейского университета в Иерусалиме 

Перевод Давида Маркова 

The Jerusalem Post

Первоисточник: Народные новости »