Как восстание перерастает в революцию? В истории есть масса примеров, когда забастовки, демонстрации и бунты с участием многих тысяч людей ставили под угрозу существующий строй. В большинстве случаев брожение удавалось сдержать сочетанием энергичных репрессивных мер и политических уступок. Но когда уровень насилия со стороны властей зашкаливает, долго сдерживаемое возмущение выплескивается наружу, а у правящего режима сдают нервы, наступает переломный момент, и страну охватывает революция. Дошел ли сегодня Иран до этой «точки кипения»? Фото ЕРА

 «Классические» революции - о которых говорили, что они «потрясли мир» - происходили тогда, когда плотина репрессий больше не могла сдержать волну гнева. Недовольство французских крестьян при Бурбонах или русских рабочих в империи Романовых копилось десятилетиями, не вырываясь наружу. И лишь попытки удовлетворить их требования придавали будущим революционерам достаточно смелости, чтобы нанести удар. Французская аристократия занервничала, отказалась от репрессий, и народ смел ее с пути. В России царь отрекся, Временное правительство Керенского инициировало масштабные реформы - и большевики не упустили своего шанса. Политические уступки часто становятся предвестниками революции.

В тех странах, где правительство перед лицом возникшей опасности призывало армию для расстрела демонстраций и ареста их участников, восстания зачастую быстро выдыхались. В 1991 г. после поражения в Войне в Заливе поднялся весь юг Ирака, но Саддам Хусейн с помощью Республиканской гвардии подавил бунт с такой жестокостью, что испуганное шиитское население вынуждено было покориться.

Порой ту же задачу успешно выполняют иностранные войска. Волнения и демонстрации против марионеточного репрессивного режима Вальтера Ульбрихта, вспыхнувшие в 1953 г. в Восточном Берлине, были быстро подавлены местными «силовиками» при поддержке многочисленного оккупационного контингента советских войск. Венгерское восстание 1956 г. было разгромлено советскими танками, а двенадцать лет спустя «Пражская весна» превратилась в заморозки, когда в страну вторглись войска Варшавского договора.

Во всех этих случаях не было никаких уступок, никаких попыток «подкупить» недовольных или признать за бунтовщиками политическую легитимность. Насколько же по-иному развивались события в ходе волны восточноевропейских революций 1989 года! Тогда руководство ГДР тоже надеялось, что Москва поддержит его репрессии военной силой, но Михаил Горбачев отказался это сделать - он недвусмысленно дал понять коммунистическим «динозаврам», возглавлявшим страны советского блока, что им стоило бы проследовать его примеру и начать процесс реформ; в противном случае они должны рассчитывать только на самих себя. Первым затрещал по швам восточногерманский режим: глава СЕПГ Эрих Хонеккер был снят со своего поста. Демонстрантам это придало смелости. Армии было запрещено открывать огонь по протестующим, и за падением Берлинской стены последовало практически бескровное свержение режима.

То же самое повторилось в Венгрии, Чехословакии и Болгарии. В Румынии, однако, ситуация сложилась иначе. Власти отказывались идти на уступки или обуздывать репрессии своей тайной полиции «Секуритате»; людей, способных возглавить революцию, в стране тоже не нашлось. Но стоило Николае Чаушеску в ходе одного митинга проявить минутное замешательство и колебания, как от него тут же отвернулась даже армия.

Когда правящий режим утрачивает поддержку собственной полиции и армии, революция становится практически неизбежной. Марселу Каэтану (Marcello Caetano), преемник диктатора Антониу Салазара, долгие годы правившего Португалией, изо всех сил пытался сохранить фашистский режим и контроль над колониями, но когда командующий вооруженными силами генерал Антониу ди Спинола (Antonio de Spinola) - запомнившийся неизменным моноклем в глазу - написал книгу, где доказывалось, что это невозможно, режим больше не смог опираться на штыки. В 1974 г. в Португалии началась революция, и полиция пальцем не пошевелила, чтобы этому помешать.

Согласно поступающим сообщениям, кое-кто из иранских полицейских тоже отказался стрелять в демонстрантов. Пока что, однако, позиции президента Махмуда Ахмадинежада выглядят прочными, поскольку он пользуется полной поддержкой военизированных формирований «басиджей» и Корпуса стражей Исламской революции. Кроме того, он не пытается «умаслить» протестующих уступками, которые могли бы придать им новые силы.

Однако иранскому руководству не стоит успокаиваться. Президент Мугабе тоже думал, что его «ветераны» и хулиганствующие молодчики сумеют запугать зимбабвийскую оппозицию, но когда голодные солдаты, которым давно не выплачивали жалованье, начали проявлять недовольство, ему пришлось пойти на серьезные уступки, в том числе включить Моргана Тсвангираи (Morgan Tsvangirai) в состав правительства. Пока что ему удалось удержаться у власти, но борьба в Зимбабве еще не окончена.

За счет чрезвычайно жестоких и систематических репрессий власти обычно могут надолго отсрочить революцию. Так, сталинистская династия в Северной Корее продержалась дольше, чем рассчитывали зарубежные наблюдатели - и это несмотря на голод и экономический коллапс.

Однако за плечами нынешних иранских лидеров нет шестидесяти лет диктатуры. Более того, миллионы иранцев отлично помнят, как сами эти вожди спровоцировали революцию против шахского режима, и для оппозиции это - вдохновляющий пример. Вполне возможно, переломный момент в этой стране уже не за горами. Майкл Биньон (Michael Binyon) ("The Times", Великобритания) http://rus.ruvr.ru

От Редакции. Иллюстрирующий статью снимок(взятый из того же источника), как нам показалось, демонстрирует поддержку правящему режиму со стороны местного женского электората, но отнюдь не наоборот. Если мы, конечно, не ошибаемся - Восток дело тонкое...