Недавно в США и Великобритании увидели свет две книги, посвященные проблеме взаимоотношений Уинстона Черчилля с еврейским национальным движением: монография выпускника Гарварда Майкла Маковского «Черчилль и Земля Обетованная: сионизм и политика»[1] и работа выдающегося английского историка Мартина Гилберта «Черчилль и евреи»[2]. Кроме того, на русском языке была издана биография Черчилля работы профессора Иерусалимского университета Нормана Роуза[3]. Уинстон Черчилль с визитом в Палестине. 1921 год
Казалось бы, сколько можно? О Черчилле написано, кажется, больше, чем о каком-либо другом государственном деятеле во всей истории человечества.
Однако появление этих книг оправдано как минимум по трем причинам.
Во-первых, в наши дни многим свойственна романтизация Черчилля. Он предстает как непреклонный национальный лидер и гарант соблюдения демократических норм в эпоху, когда эти нормы были повсеместно попраны. Таким образом, он оказывается едва ли не воплощенной мечтой, доказывая личным примером, что демократически избранный политик может быть не продажным политиканом, а ответственным государственным деятелем, готовым и к тому, что общество может ему в доверии отказать (как это случилось в 1945 году).
Имеет смысл задаться вопросом, насколько последовательным и непреклонным был Черчилль на самом деле, не отличала ли его действия зигзагообразность, свойственная тем политикам, которым его имя постфактум противопоставляется?
Во-вторых, неурегулированность арабо-израильского конфликта заставляет нас критически рассмотреть деятельность Черчилля, бывшего министром колоний как раз в то время, когда Британия пришла на Ближний Восток и овладела, в частности, Палестиной. Какое наследие оставила там Британская империя, что могли сделать и что реально делали ее представители в этом полном противоречий регионе, когда Черчилль был членом (и даже главой) правительства либо влиятельным лидером оппозиции?
В-третьих, неослабевающий интерес к истории второй мировой войны и Холокоста побуждает нас к изучению вопроса о том, что сделала крупнейшая из не зараженных тоталитаризмом стран Европы для предотвращения геноцида еврейского населения.
На протяжении своей долгой карьеры Черчилль занимал самые разные посты в вооруженных силах и в государственных структурах, дойдя до вершины власти и став в конце концов премьер-министром. Он оказал огромное влияние на ближневосточную политику в целом и на Палестину и сионистское движение в частности.
Все три вышеупомянутые работы освещают отношения Черчилля и сионистского движения, приводя подробный фактический материал. Во всех них упоминаются многочисленные проеврейские и просионистские высказывания британского политика, при этом куда как менее проеврейская фактическая политическая линия скорее затушевывается.
Однако действительно ли Черчилль симпатизировал сионизму? Была ли его реальная политика столь же однозначной, как и его публичные заявления?
Отношение Черчилля как министра вооружений, первого лорда Адмиралтейства, министра колоний, наконец, премьер-министра к евреям и сионизму представляет собой достаточно сложное переплетение его личных взглядов как человека и его интересов как политика. Романтизация прошлого, стремление исправить несправедливость истории, определенные религиозные убеждения – все это способствовало формированию положительного отношения Черчилля к евреям.
Испытавший влияние Бенджамена Дизраэли, он был убежден, что евреи – великая нация, которая внесла огромный вклад в становление и развитие западной цивилизации в целом. Так, выступая в 1921 году в Иерусалиме, Черчилль заявил: «Мы обязаны евреям системой этики, на которой выстроена вся наша христианская цивилизация».
Впервые он имел возможность познакомиться с жизнью евреев во время избирательной кампании 1906 года в Манчестере и был поражен структурой и функционированием еврейской общины города, ее эффективностью, организацией и системой взаимопомощи, «корпоративным духом» и «особой движущей силой».
Черчилль всегда оставался противником антисемитизма, публично осуждая антисемитские акции, например еврейские погромы в Южном Уэльсе перед первой мировой войной.
Но отношение Черчилля-политика к евреям и к сионизму было значительно сложнее. Оно достаточно сильно менялось с течением времени, варьируясь от холодного и даже враждебного в 1920-х годах, когда Черчилль был министром колоний и министром финансов, до исключительно дружественного в 1930-х, когда он находился в оппозиции, и вновь до нейтрально-враждебного в 1940-х, когда евреи больше, чем когда-либо, нуждались в поддержке лидера одной из ведущих мировых держав.
Черчилль высказывался о сионизме и евреях самым противоречивым образом, при этом его риторика зачастую не совпадала с проводимой им же политикой.
В 1906 году он защищал идею возрождения еврейской общины в Палестине; в 1920-х публично поддержал реализацию принципов Декларации Бальфура – обязательства создать и развивать еврейский национальный дом; находясь в оппозиции, поддерживал сионистов, заслужив репутацию одного из самых последовательных сторонников этого движения в Англии.
В то же время, будучи в 1915 году первым лордом Адмиралтейства, Черчилль не упомянул и не принял во внимание еврейских интересов при обсуждении устройства Ближнего Востока после окончания мировой войны; в конце 1920-х, став министром финансов, отказался предоставить экономическую помощь еврейской общине Палестины; во время второй мировой войны не сделал практически ничего для спасения европейских евреев.
В феврале 1921 года Черчилль занял один из важнейших постов в британском правительстве – пост министра колоний.
В своем отношении к Палестине и к сионистскому движению он занимал крайне прагматичную позицию, руководствуясь прежде всего финансовыми соображениями (после первой мировой войны Британия столкнулась с серьезными экономическими проблемами). Маковский цитирует в этой связи личное письмо Черчилля лидеру Консервативной партии Эндрю Бонар Лоу: «Необходимо понять, что все происходящее на Ближнем Востоке вторично и менее значимо по сравнению с задачей сокращения расходов бюджета».
При этом публичные высказывания Черчилля и его речи в парламенте в тот период носили просионистский характер.
Так, выступая перед кабинетом министров в марте 1921 года, он говорил, что «сделает все возможное для реализации обязательств, данных сионистам по Декларации Бальфура». Он подчеркивал, что обещания, данные Великобританией, являются ее долгом и от их выполнения зависит ее репутация как ответственной державы. В июне 1921 года Черчилль практически одновременно в публичном выступлении настаивал на скорейшей реализации принципов Декларации Бальфура, а на закрытом заседании кабинета убеждал правительство отказаться от данных сионистам обещаний.
Одной из главных своих задач как министра колоний Черчилль видел установление «спокойствия и стабильности» на Ближнем Востоке с минимальными затратами.
Ради достижения этой цели он собирался создать в регионе несколько зависимых от Великобритании государств, во главе которых стояли бы монархи из дома Хашимитов.
Для обсуждения этой идеи в Каире в марте 1921 года была собрана конференция британских арабистов и чиновников Министерства колоний. И уже в феврале 1922 года, не ставя в известность деятелей еврейского национального движения, Черчилль принимает решение разделить Палестину на две части: три четверти территории отходили эмиру Абдалле и становились Трансиорданией, которая выводилась из-под действия Декларации Бальфура, а оставшаяся четверть становилась собственно Палестиной, мандат на которую был утвержден Лигой Наций только полгода спустя!
Таким образом, не имея никаких формально-правовых оснований, он своим решением делит Палестину, которая на тот момент была лишь оккупированной британскими войсками территорией. Хотя Черчилль сам многократно подчеркивал, что, занимая пост министра колоний, он обладал крайне скудными знаниями о Ближнем Востоке и полагался в принятии решений на своих советников, его действия стали серьезным ударом по сионистскому движению.
Палестина представлялась Черчиллю финансовой обузой, содержание которой слишком дорого. Маковский цитирует его слова: «Я не понимаю, почему мы должны содержать эту территорию за счет наших налогоплательщиков».
Черчилль был настолько безразличен к Палестине, что всерьез обсуждал возможность передачи этой территории какой-нибудь небольшой европейской стране, которая бы смогла ее развивать, например Бельгии.
В 1920-х годах Черчилль дважды посетил Палестину.
В ходе этих поездок у него складывается далекое от свойственной многим его современникам романтизации устойчивое восприятие арабов как отсталой нации, неспособной должным образом развивать ту территорию, на которой они живут, и враждебно настроенной к Британии и к Западу вообще.
Одновременно он начинает рассматривать сионизм не только как реализацию историко-религиозных прав евреев на возращение в Палестину, но и как цивилизаторский проект: евреи строили дороги, поселения и города, принося экономическое процветание региону. В своих «палестинских» речах этого периода и последующего времени Черчилль постоянно упоминает оба аспекта.
Между тем, несмотря на значительные успехи сионистов в освоении ближневосточных пустынь (упомянем в этой связи, что к моменту прихода британских войск в Иерусалим в Лондоне уже было метро, но в святом для трех религий городе не было ни одной асфальтированной улицы), столкнувшись с арабскими беспорядками и волнениями, Черчилль принимает решение ограничить иммиграцию евреев в Палестину.
Документ, принятый в июне 1922 года, вошел в историю как «Белая книга» Черчилля. В ее основу легли предложения верховного комиссара Герберта Сэмюэла, а также сотрудника Министерства колоний Джона Шукбрука. «Белая книга» определяла «еврейский национальный дом» как «существующую в Палестине еврейскую общину», для оптимального развития которой иммиграция должна быть ограничена соображениями «экономической вместимости страны».
Хотя «Белая книга» и признавала неизменность принципов Декларации Бальфура, она была крайне негативно воспринята сионистскими лидерами, не без оснований рассматривавшими ее как значительный шаг назад.
В середине 1930-х годов, чувствуя все усиливающуюся напряженность и в Средиземноморье, и в Европе в целом, Черчилль стал рассматривать Ближний Восток как одну из арен итало-британского и германо-британского соперничества. Активная нацистская пропаганда среди арабов вынуждала Черчилля искать союзников, на которых можно было опереться в будущем противостоянии. Территория Палестины теперь приобрела важнейшее стратегическое значение, так как находилась в непосредственной близости от Египта и Суэцкого канала, а значит, и от морских путей в Индию. Именно в этот момент произошло объективное совпадение – по крайней мере, в краткосрочной перспективе – интересов сионистов и Британской империи (конечно, в том виде, как их понимал Черчилль).
В апреле 1937 года были опубликованы выводы Комиссии Пиля, призывавшие к разделу Палестины на два самостоятельных государства – еврейское и арабское.
Этот выход казался членам Комиссии единственно возможным в сложившейся ситуации. Черчилль выступил против раздела Палестины и создания еврейского государства, полагая, что возникновение еще одного маленького, экономически и стратегически нежизнеспособного политического образования не решит ни одну из существующих проблем и, более того, с неизбежностью приведет к обострению конфликта Британии с арабами.
Необходимо также отметить, что в конце 1930-х годов Черчилль уделял евреям больше внимания, чем сионизму.
Еврейская тема стала исключительно болезненной после принятия в 1935 году Нюрнбергских законов и начала преследований немецких евреев. Обнародованную в мае 1939 года «Белую книгу» Макдональда, накладывавшую жесткие ограничения на иммиграцию в Палестину (въезд мог быть разрешен лишь 75 тыс. человек в течение пяти лет), Черчилль назвал ни много ни мало «вторым Мюнхеном», а восстановление еврейской иммиграции – «важнейшей гуманитарной задачей».
В сентябре 1939 года, с объявлением Великобританией войны Германии, Черчилль вновь вошел в правительство, заняв в нем одну из ключевых должностей – первого лорда Адмиралтейства. Меньше чем через год он стал премьер-министром, оставаясь во главе страны до самого конца второй мировой войны. Этот период, охватывающий шесть ключевых лет в истории Европы и мира в целом, стал также самым противоречивым в политике Черчилля по отношению к евреям и сионизму.
Он несомненно был осведомлен о том, что происходило в оккупированной нацистами Европе: о концлагерях, депортациях, массовых убийствах, о Ванзейской конференции и о плане нацистов по «окончательному решению еврейского вопроса».
Как в частных беседах, так и в публичных выступлениях он резко и эмоционально выступал в поддержку евреев, заявляя, что «никто и никогда не страдал больше, чем евреи, от тех неописуемых злодеяний, которые творят гитлеровцы», что «страдания евреев не будут забыты в день, когда придет победа».
Чем больший размах приобретали убийства евреев в Европе, тем более жесткой становилась риторика Черчилля, опубликовавшего в различных газетах, включая «Таймс», статьи в поддержку евреев, а также составившего в декабре 1942 года заявление об «осуждении в самой жесткой форме чудовищной политики хладнокровного уничтожения» евреев.
Между тем реальная политика Черчилля резко контрастировала с его заявлениями. Уже находясь на посту премьер-министра, он игнорировал множество докладов чиновников МИДа, призывавших предпринять какие-либо конкретные действия по предотвращению Холокоста. Маковский упоминает о том, как в 1943 году Черчилль отклонил предложение министра иностранных дел Идена начать переговоры с немецким правительством и руководством других держав Оси о разрешении нескольким тысячам евреев покинуть эти страны и перебраться в Палестину.
Годом позже Черчилль не поддержал предложение руководителя Всемирной сионистской организации Хаима Вейцмана направить в Венгрию особую делегацию для предотвращения депортации венгерских евреев в Освенцим и ограничился констатацией того, что лучшее средство положить конец преступлениям нацистов – это скорейшая победа союзников.
Многие военные предлагали Черчиллю проведение специальных операций, дабы помешать нацистам проводить уничтожение евреев или, по крайней мере, уменьшить его масштаб. Глава польского правительства в изгнании Владислав Сикорский в конце 1942 года обратился к премьер-министру Великобритании с просьбой санкционировать и поддержать материально и технически акцию польских военно-воздушных сил по уничтожению подъездных путей к ряду концлагерей на территории Польши – Черчилль своего согласия на этот шаг не дал.
В 1944 году, через несколько дней после высадки союзников в Нормандии, британские военные представили проект уничтожения железных дорог, ведущих к Освенциму. Черчилль и Иден также отклонили этот план – ведь для его реализации необходимо было заручиться согласием Советского Союза. Гео­политические соображения перевесили стремление к спасению тысяч ежедневно убиваемых людей.
После начала войны не нашлось ни одной страны, готовой принять еврейских беженцев. Соединенные Штаты максимально ужесточили въездные квоты, а Великобритания сохраняла жесткие ограничения на иммиграцию в Палестину. В конце 1943 года Черчилль санкционировал послабление иммиграционной политики, но решение это запоздало – большая часть Европы была к тому времени оккупирована Германией. Называя «Белую книгу» 1939 года «предательством по отношению к сионизму», «величайшей изменой», совершенной Британией, Черчилль, став премьер-министром, не сделал ничего для ее отмены.
В годы войны позиция Черчилля в отношении будущего еврейского государства в Палестине оставалась двойственной. С одной стороны, он писал секретарю кабинета Эдуарду Бриджесу, что «в случае победы США и Великобритании в этой войне вопрос о создании на Ближнем Востоке большого еврейского государства, населенного миллионами жителей, станет одним из важнейших». С другой – в марте 1941-го выступил с предложением создать на Ближнем Востоке крупное федеративное государство во главе с династией Саудитов, частью которого должно было стать еврейское автономное политическое образование в Палестине.
На выборах в июле 1945 года Консервативная партия во главе с Черчиллем потерпела поражение, и недавний национальный лидер оказался в оппозиции. Не будучи связанным никакими государственными постами, Черчилль тем не менее высказывался относительно евреев и сионизма весьма сдержанно.
Почти сразу после отставки он настоятельно рекомендовал новому премьер-министру Клементу Эттли отказаться от мандата на Палестину и от всех обещаний, данных сионистскому движению. Поскольку мандат был получен «от исчезнувшей Лиги Наций, Британия более не должна защищать палестинских евреев и не несет за них более никакой ответственности», – писал он.
Одновременно с этим, впрочем, он выступал и с противоположными предложениями, заявляя, что Британия должна «воевать с евреями и, если понадобится, с арабами, дабы сохранить за собой стратегическую базу ради имперских целей».
В одном из своих публичных выступлений Черчилль поддержал решение министра иностранных дел Эрнста Бевина ввести ограничения на еврейскую иммиграцию в Палестину, которая, по его словам, не могла служить «решением еврейской проблемы». Рассматривая судьбу евреев Европы после второй мировой войны и Холокоста, Черчилль отмечал: «Не стоит отметать идею о том, что европейские евреи могут вернуться в свои страны и продолжать жить там». Иногда он вновь возвращался к идее «еврейско-арабской федерации из четырех или пяти государств» как альтернативы созданию самостоятельного еврейского государства, высказываясь о палестинских арабах и арабах вообще в значительно более уважительных выражениях, чем ранее.
Между тем, вскоре после официального провозглашения Государства Израиль в мае 1948 года, риторика Черчилля претерпела резкие изменения. Если еще в ноябре 1947 года он поддержал британского представителя при ООН, отказавшегося в публичных выступлениях употреблять слово «Израиль», то в июле 1948-го Черчилль назвал создание Израиля «великим событием в мировой истории».
На фоне все падавшей популярности правительства Эттли и в преддверии приближающихся парламентских выборов он начал резко критиковать британскую политику в отношении Израиля, призывая «посмотреть в лицо реальности» и немедленно признать еврейское государство де-юре.
Победив на выборах в октябре 1951 года, Черчилль во второй раз занял пост премьер-министра. В своих дневниках этого периода он писал, что «политика Бевина была неверной
Израиль – это сильная страна в регионе и к тому же важный элемент в наших отношениях с США».
Но, сталкиваясь с внутренним сопротивлением, исходившим, в частности, от МИДа и Генерального штаба, Черчилль не предпринимал никаких серьезных шагов, чтобы это сопротивление преодолеть.
Так, британские генералы полагали, что доброе расположение арабов значительно важнее, чем Израиль, а посему сотрудничество с еврейским государством должно зависеть от отношений Англии с другими странами региона. Черчилль не согласился с этой позицией, но ни один из генералов не был отправлен в отставку. Когда в 1952 году Израиль обратился к Великобритании с просьбой о государственном займе в 20 млн фунтов стерлингов, Черчилль был согласен предоставить запрашиваемую сумму, но, ознакомившись с возражениями министров финансов и иностранных дел, изменил свое решение. Предложив в 1954 году ввести санкции против Ливана за блокаду Израиля, Черчилль вновь отказался от своей идеи, когда узнал о несогласии с ней МИДа.
Хотя Черчилль порой то ли всерьез, то ли в шутку называл себя «сионистом», его реальная политика на протяжении более чем тридцати лет доказывает, что его проеврейские и просионистские высказывания зачастую оставались не более чем риторикой.
Не будучи облечен никакими полномочиями и не занимая государственных постов (с 1929 по 1939 год и с 1945-го по 1951-й), он выступал последовательным сторонником идеи создания еврейского национального очага в Палестине, всячески подчеркивая свое личное уважение к евреям и их традиции.
В те же годы, когда Черчилль входил в британское правительство и оказывал непосредственное влияние на принятие ключевых решений (1921–1929, 1939–1945, 1951–1955), он не предпринимал практически никаких шагов, которые могли бы быть охарактеризованы как проеврейские и просионистские.
История взаимоотношений Черчилля и сионизма – это история зигзагообразных метаний, в результате которых (конечно, в числе многих иных факторов) евреи и арабы Палестины встретили уход британской мандатной администрации в состоянии войны. Вой­на, которую оставили за собой англичане, не закончилась и по сей день.
Станислав Кожеуров, Иван Фадеев, Алек Д. Эпштейн http://www.lechaim.ru/


[1]Makovsky M. Churchill’s Promised Land: Zionism and Statecraft. New Haven: Yale University Press, 2007.
[2]Gilbert M. Churchill and the Jews. London: Simon and Schuster, 2007.
[3]Роуз Н. Черчилль. Бурная жизнь / Пер. с англ. Е.Ф. Левиной. М.: АСТ, 2008.

ОБЩЕСТВО ИИСУСА.JesusChrist