На следующий день после церемонии «Оскар» нью-йоркских кинокритиков пригласили на просмотр фильма «Проводы» (Departures), получившего награду в категории «лучший фильм на иностранном языке». Как говорится, лучше позже, чем...

Вообще, с иностранными номинантами на «Оскар» полный кавардак, причем уже не первый год. Некоторые из них остаются темными лошадками до самой церемонии — американского прокатчика у них еще нет, и никто, кроме голосующих академиков, их не видит.
Фильм «Проводы» из числа темных лошадок, и никто его всерьез не принимал как конкурента главного фаворита — израильской политической и одновременно экспериментальной ленты «Вальс с Баширом». А еще в финальную пульку совершенно непостижимым образом не включили блистательное разоблачение итальянской мафии под названием «Гоморра» (читайте мою рецензию в номере за прошлый уикэнд).
Ну так за что сегодня дают «Оскара»?
Во-первых, за эмоции. Уж на что критики народ тертый и циничный, но в зале то и дело раздавались вздохи и всхлипы. Дамы то и дело залезали в сумочки, вынимали платочки и прикладывали к глазам.
Во-вторых, за экзотику. Японская жизнь показан не витринно, а глубинно, и специфика народной жизни не может не поражать.
В-третьих, за шоковые аттракционы. Главный герой, потеряв работу виолончелиста в оркестре, устраивается в специализированное бюро похоронных ритуалов и загробной косметики. Облагораживание трупов в соответствии с японскими традициями показано, хотя и очень деликатно, но подробно.
Дайго Кобаяси (Масахиро Мотоки) — молодой музыкант, живущий в Токио. Когда оркестр расформировывают по решению спонсора, он вынужден вернуться в свой родной город в северо-восточной префектуре Ямагата. Там он занимает дом своей умершей матери вместе с женой, смешливой и умной Микой (Реко Хиросуэ). Отец Дайго бросил семью, когда мальчик был еще совсем маленьким.
В поисках работы Дайго прочесывает колонки объявлений в местной газете и однажды обнаруживает рекламу фирмы «Проводы». Решив, что это туристическое агентство, он отправляется на рабочее интервью.
Но это турагентство особого свойства: в офисе стоят гробы, а секретарша хотя и любезна, но напускает туману. Хозяин компании Сасаки (Цутому Ямадзаки) нанимает его мгновенно, отшвырнув за ненадобностью заготовленное Дайго резюме. И объясняет парню характер работы. У того отвисает челюсть. Работенка воистину специфическая: нужно готовить трупы к уходу в мир иной. Переодевать, мыть, прихорашивать с помощью косметических средств и укладывать, после чего покойного в простынке с лямочками переносят в гроб. Парень собирается отказаться, но хозяин сует ему пару серьезных купюр. Это только задаток, зарплата обещана, причем сумма очень щедрая.
Первое задание — из самых неприятных. Бабуся две недели пролежала невостребованная в своей затхлой квартирке. От ужасного запаха Дайго выворачивает наизнанку, но усилием воли он помогает невозмутимому шефу перенести разлагающийся труп.
С каждым новым днем Дайго узнает от Сасаки что-то новое о своей новой миссии. Пока он подмастерье, мальчик на побегушках, молчаливый ассистент. Он смотрит, и его изумленными глазами смотрим на японские загробные церемонии и мы, зрители.
Так совпало, что совсем недавно я уже поражался японской смертельной экзотике, посмотрев «Цветение сакуры» — немецкую мелодраму режиссера Дорис Дорри. Там в одном из эпизодов подробно показан обряд кремации покойника, когда из стены выезжает то, что осталось, и родные переносят палочками несгоревшие косточки в траурный сосуд.
Здесь ритуал как бы отступает на пару шагов назад. Задача церемониймейстера придать покойнику максимально возможную благостность. Происходит процедура на глазах родных и близких, которые сидят в японской традиционной позе. Нужно переодеть труп, да так исхитриться, чтобы никто не увидел даже краешка голого тела.
Отработанные движения, когда под покрывало легко и тактично заходит рука. Через несколько мгновений начинается такое же невидимое омовение. Закоченевшие руки покойника разжимаются серией отработанных движений, также легких и тактичных. В них вставляются четки, и они опять складываются, но уже на груди в молитвенном жесте.
Особое внимание, конечно, лицу. Желательно, чтобы покойник выглядел как живой, и церемониймейстер должен здесь проявить себя как умелый косметолог. В рот и нос вставляются какие-то клапаны, причем все манипуляции невидимы родным, мастер прикрывает их платочком. Мужчин бреют напоследок, потому что даже у мертвого растет щетина.
В самом начале Сасаки использует Дайго для съемок инструктивной рекламы на видео. Тому надо перед камерой изображать труп, с которым мастер проделывает вышеописанные манипуляции, а также еще одну малоприятную процедуру, когда трупу в задний проход вставляется затычка, чтобы в благостной тишине прощания не произошел известный звуковой конфуз.
По закону подлости именно этот стыдный кусок случайно увидит на экране жена парня. И возникает размолвка. Дело в том, что Дайго, стесняясь новой профессии, утаивает от супруги суть того, чем ему приходится заниматься. И вот разоблачение. Мика не хочет больше даже прикасаться к «грязному» Дайго и уезжает к своим родным в Токио.
А у парня продолжаются его гробовые университеты. Стареющий и мудрый Сасаки поручает ему все больше и больше самостоятельных дел, и тот быстро набивает руку. Конечно, когда встречается нештатная ситуация, подмастерье спрашивает совета у учителя. Как, например, когда готовили к уходу в загробный мир юного трансвестита. Оглаживая под покрывалом тело красивой девушки, Дайго обнаруживает «штуку», о которой шепотом говорит Сасаки. Тот спрашивает у скорбящего отца, как им готовить покойника — как девушку или как парня? Тот говорит — как парня, ведь это все равно мой любимый мальчик, что бы он с собой потом ни делал.
Режиссер Едзиро Такита четко фокусирует внимание на главном герое, на его переживаниях, на эволюции его взглядов и ценностей. Это очень ценно и принципиально важно.
В массе случаев режиссерам не удается схватить психологическую динамику, и герой, несмотря на крутые перипетии, каким был, таким и остается, что неправдоподобно.
Ничего особо сложного в этой эволюции нет. Дайго начинает понимать, что профессия проводника в иной мир столь же гуманна и необходима, как профессия врача или прозектора. И самое главное, к финалу это же начинают понимать люди, которые ему дороги, мнение которых он ценит. Возвращается его жена, все поняв и переосмыслив. Возвращается желание играть на виолончели.
И ближе к финалу Дайго получает известие о смерти отца. Ему придется проводить в последний путь этого малознакомого, но
очень близкого человека. В этом эпизоде только зритель с каменным сердцем может остаться безучастным.
Тема смерти как полигона любви традиционна для японского кино. Для меня вершинным достижением остается «Баллада о Нарайяме» Сохея Имамуры. Там суровость традиции, гора, снег, мать, сын, их рвущее сердце прощание и остающееся с тобой навсегда осознание бесконечности любви. По этой высшей шкале рейтинг «Проводов» довольно скромен. Все здесь хорошо, грамотно, тонко, но уж очень дидактично, вычисляемо и сильно давит на слезную железу. Никакой тайны, загадки не остается. Кроме, пожалуй, неизбывной тайны недвижных тел, которые зачем-то прихорашивают, хотя они об этом никогда не просят.
Олег Сулькин, http://www.nrs.com/