«На первый взгляд решение военно-политического кабинета связать соглашение о затишье с освобождением Гилада Шалита выглядит сугубо тактическим – с целью оказать прессинг на ХАМАС. На самом деле это – стратегическое решение, призванное показать ХАМАСУ и Египту, что Израиль готов к обменной сделке, но не собирается подчиниться диктату. Израильское правительство дало понять, что любая сделка должна быть пропорциональной, отражать положение, сложившееся после войны в секторе Газы, и не дать ХАМАСУ выжать из Израиля колоссальное достижение в виде массового освобождения убийц. Мы не готовы заключать сделку, в которой нет никакой связи между тем, что мы даем и получаем.

Принятое кабинетом решение стало прецедентом, который обяжет действовать подобным образом не только новое правительство, но и все последующие.

В этом решении также говорится, что глава правительства и министр обороны должны подготовиться к возможности того, что армии придется снова вернуться в сектор Газы. Кроме того, кабинет постарался исправить ущерб, причиненный высказываниями министров, в первую очередь – министра обороны Эхуда Барака, беспрерывно говорившего в последнее время о «трудных решениях», которые государство Израиль должно принять для освобождения Шалита. Это и породило у ХАМАСА уверенность, что Израиль готов освободить из тюрьмы почти всех террористов. Решение кабинета показало ХАМАСУ, что он ошибся в своих оценках. Но и оно не уменьшает того вреда, который причинили открытые и нелицеприятные споры между Ольмертом, Бараком и их окружением».

Еще более категорично настроен Бен-Дрор Ямини из «Маарив»:
«До сих пор я не слышал ни одного убедительного аргумента, который оправдал бы освобождение Гилада Шалита за требуемую астрономическую цену, и последствия такой сделки. Сотни профессиональных головорезов, которых освободят из тюрьмы в обмен на израильского солдата, станут большим подкреплением для террористических организаций. Возможно, это будет последним аккордом правительства Ольмерта.

Ольмерт – не первый. В 1983 году, при Бегине, 4,765 террористов обменяли на шестерых израильских солдат. В 1985-м, при Пересе, в обмен на трех израильских солдат освободили 1.150 террористов, среди них – Козо Окамото и основателя ХАМАСА, шейха Ясина. В 2003-м, при Шароне, 400 террористов освободили в обмен на одного наркоторговца по имени Эльханан Тенненбойм.

В каждом из этих случаев был один и тот же спектакль. Семьи давят, общественность присоединяется, а, может, не столько общественность, сколько СМИ, и правительство капитулирует. Как это происходит? Есть постоянный девиз, которым нас бомбят: «Необходимо принять трудное решение». Но почему-то это трудное решение – всегда одностороннее. Есть ведь и другие трудные решения. Например, решение об операции спецназа. Допустим, это невозможно. Но, выбирая между массовым освобождением террористов и операцией по освобождению Шалита, может быть, трудное решение как раз касается операции.

И есть еще одно трудное решение. Решение о том, что цена за освобождение Шалита только причинит еще больший ущерб интересам Израиля. Это в самом деле тяжелейшее решение. Но, может, его-то и надо принять. Мы же хорошо знаем, что будет дальше: сотни террористов вернутся к своему делу, а, как мы знаем, аппетит приходит во время еды. Получив такой выкуп, ХАМАС вылезет из кожи в попытке следующего похищения. Каждый израильский солдат станет мишенью для похищения из-за цены обменной сделки.

Кроме того, речь идет о моральной победе ХАМАСА. Только что была война. И нас уверяли, что разгромленный ХАМАС приползет к нам на коленях. На деле на коленях окажемся мы. А ХАМАС запишет на свой счет огромную победу, которая будет не только пропагандистской».

Ямини ответила его коллега по газете Яэль Паз-Меламед:
«Сделка для обмена Шалита не стимулирует террористов к новым похищениям. Их незачем стимулировать. Их стремление похищать солдат было и остается таким же сильным, с Шалитом в плену или без него.

А тот, кто думает, что запрошенная за Шалита цена слишком высока, может поговорить с солдатами из боевых частей, которые считают, что если армия призвала их на службу, она и остается единственным адресом. Или поговорить с их родителями, для которых государство – единственный адрес. Они и слышать не хотят о том, что государство не выполнит своей обязанности вернуть их сыновей домой в любом случае, любой ценой. Живыми или, не дай Бог, мертвыми».

Комментатор «Маарив» Амит Коэн считает, что «прагматизм ХАМАСА привел его к мысли, что это – последняя возможность достичь затишья и освободить заключенных. Нынешнее израильское правительство знакомо и известно, хуже или лучше. Все его предложения лежат на столе. Поведение будущего правительства, особенно – правого толка, остается неизвестным фактором, о котором ХАМАС старается не думать».

Амос Харель и Ави Иссахаров из «Гаарец» пишут, что «самым важным аспектом решения кабинета было то, чего там не было: цены. Два с половиной года правительство заслушивает отчеты о состоянии переговоров по поводу Шалита, но до сих пор так и обсудило самое главное: поименный список террористов, которых Израиль готов освободить из тюрьмы в обмен на Шалита. Без обсуждения такого списка Израиль снова будет играть в шахматы сам с собой. В такой ситуации в секторе Газы уже распространились слухи, что военные действия на юге могут возобновиться в самом скором времени».

А бывший начальник военной разведки Шломо Газит задался в «Маарив» риторическим вопросом «Была ли война в Газе?»:

«Если условия для освобождения Шалита не изменятся, для чего мы вообще начали войну в Газе?

Есть немало общего между исходом войны и исходом выборов. И там, и тут есть два претендента на победу: в одном случае – Израиль и ХАМАС, в другом – председатели Ликуда и «Кадимы». Но есть и явное различие: результаты выборов совершенно очевидны и их никто не оспаривает. В то время как у исхода войны в Газе нет объективного показателя. Ответ на вопрос, кто победил, появится только после того, как Израиль даст себе ответ на два других вопроса: восстановлена ли наша сила устрашения, и готовы ли мы уплатить «любую цену» за пленного солдата?»

Над тем же вопросом размышляет и Исраэль Харель из «Гаарец»:
«Общее настроение , побудившее правительство поддаться на диктат террористов, вызвано доминированием экстремального индивидуализма – «одиночка (Гилад Шалит) превыше всякого национального интереса» – над всей израильской системой ценностей. Одна из главных целей правительства Нетаниягу должна состоять в том, чтобы остановить эту гибельную тенденцию, приводящую к расколу общества».

Фельетонист «Гаарец» Дорон Розенблюм опубликовал сценарий новых выборов в Кнессет уже в декабре этого года:

«Ко вторым выборам за год все обессиленные партии и кандидаты пришли без всякого желания. Но, как пошутил министр по вопросам блинчиков и булочек «Фуад» Бен-Элиэзер от фракции «Наши министры», «Если каждый год есть война, почему бы два раза в год не быть выборам?»

В любом случае, было ясно, что коалиция, которая появится после февральских выборов – а как мы помним, их тоже никто не хотел – будет гораздо хуже и слабее предыдущей. Но никто не мог предположить, что все случится так быстро.

Первым признаком будущего развала стала церемония фотографирования нового правительства с президентом Пересом, где министр по делам адмиралтейства Моше («Буги») Яалон, обувший высокие армейские ботинки («от всех змей, которые тут ползают»), якобы по ошибке наступил на ногу Пересу – как говорят, в отместку за дурацкий пост, который дали «Буги» вопреки его большим ожиданиям.

А дальше настал дежурный конец света: открылись фронты, возникли союзы, и хорошо запрятанные персонажи снова выскочили неизвестно откуда.

Полдюжины руководителей «Кадимы», которые чересчур серьезно отнеслись к опросам общественного мнения, попытались дезертировать в Ликуд уже в ночь выборов, но вернулись, наткнувшись на страшную давку и побоище, разразившееся в штаб-квартире Ликуда из-за свободных мест. Когда же потенциальные дезертиры попытались вернуться в «Кадиму», дверь была закрыта, а перед ней стоял Шауль Мофаз, забывший, в какой партии он состоит.

Совсем другая проблема ожидала партию «Наш дом – Израиль», когда оказалось, что ее всесильный председатель Авигдор Либерман уклонился от полицейского расследования, исчезнув в неизвестном направлении во время одного из своих таинственных заграничных вояжей. С большими трудами его удалось обнаружить в Сибири на посту председателя директората российского газового концерна «Облепиха» под именем Василия Либерте. Это открытие привело к расколу партии на 15 фракций, состоящих из одного депутата, и еще одну центристскую партию из двух человек, которая в основном занялась вопросами изучения в школе арабского языка.

Но самая большая политическая драма разыгралась в Ликуде, где ссоры между новыми членами, между ними и ветеранами, между всеми и Нетаниягу, можно было сравнить только со скандалами и расколом в канцелярии самого председателя Ликуда. Так что не прошло и нескольких недель, как начались первые отставки: пример подал Бени Бегин, разгневанный тем, что Нетаниягу упомянул об Эрец-Исраэль, забыв добавить «неделимый»; за ним из политики в бизнес (иными словами, для взыскания шести миллионов долларов с Гайдамака) ушел Дан Меридор, назначенный министром инстанций, в задачу которого входило целый день сидеть в закрытом кабинете и ежедневно вписывать в графу «дружественные государства» два названия – Микронезия и государство Тель-Авив.

И, наконец, сам Нетаниягу, несмотря на его отменный английский язык, потерпел полный крах, попытавшись убедить президента Обаму оставить нас на Голанских высотах, а также в Иудее и Самарии, в обмен на компакт-диск «черных иудеев» из Димоны. Более того, политический советник Нетаниягу, который не один год объяснял Америке, до чего ей важны еврейские поселения, узнал на своей шкуре, что имел в виду президент Обама, сказав об «агрессивной мирной политике». Этот советник не только не получил въездной визы, но при входе в американское посольство подвергся такому агрессивному досмотру, что два месяца не мог выговорить фамилию Нетаниягу.

Вот так – расколотая изнутри, изолированная снаружи – политическая система доползла до новых выборов, снова без всякой надежды, разочарованная своими избранниками, равнодушная к своей судьбе. Но все же в полном тумане и разброде нашей политики просвечивает последняя надежда – лидер, способный в декабре получить те самые 15 «мандатов надежды и отчаянья», которые на каждых выборах всегда парят над центром политической карты.

Кто же он, кто этот человек?

Мы позволим себе сослаться на осведомленного журналиста-пропагандиста, который, будучи приглашен к вышеназванному лидеру на чашку кофе, как обычно, испытал озарение и написал о нем так: «Он высок и худощав. Человек умный, деловой, хитрый, тертый. Умеет делать деньги. Он-то и может принести надежду. Мы уже по нему соскучились. Этого человека зовут Ольмерт».

Эйтан Хабер из «Йедиот» процитировал беседу с радиослушателями, где один из них сказал: «Журналисты скрывают от нас правду. Например, я только что узнал, что у Переса мать-арабка». Потрясенный ведущий отшутился: «Вы еще скажете, что у него есть акции «Эл-Ал». «О-о-о! – закричал слушатель, лишенный чувства юмора. – Об этом я слышу в первый раз. Почему же вы скрываете информацию от общественности?»

Насмеявшись до слез, я рассказал об этом двух почтенным людям, мужчине и женщине. Женщина спросила: «А разве это неправда?» А мужчина сказал: «Так и было, пока Перес не продал свои акции».

С такими непроверенными фактами народ, или часть его, идет на выборы. И такие люди определяют судьбу государства, даже не догадываясь, что они решают, кому жить, кому умереть, кому захватить, кому отступить.

Защитники демократии скажут, что это – глас народа. Это то, что народ знает. Это то, чего он хочет на выборах. Вопрос в том, изменит ли народ свое мнение, если узнает факты. Например, в том, что касается иранской ядерной угрозы. Большая часть израильтян выросла на успехах ЦАХАЛа. Энтеббе? Для нас это – пустяки. Наша армия всех сильней, и тот факт, что в «войне на истощение», в войне Йом-Киппур, в первой и второй Ливанской войне армия не сумела победить врага, ни на йоту не сдвинул граждан с их убеждения: армия – единственное решение для всех (почти) проблем.

Иранцы? Да мы их слопаем без соли. Размажем по стене. Их 70 миллионов? Они запустили спутник? У них есть ракетоноситель, которым обладает всего десяток государств? Они вот-вот сделают свою атомную бомбу? Наша бомба лучше.

Разные партии, как правые, так и левые, уже много лет назад обнаружили, что к народу нужно обращаться с коротким лозунгом и распространять всякие выдумки, которые падают на подготовленную почву. И тогда не поможет никакой суд. Слухи сильнее. Достаточно заглянуть в Интернет, где кто-то авторитетно заявил, что первым главой правительства Израиля был Бегин. Нет, уважаемый, при всем сожалении, никак нет. Для того, чтобы не знать фактов, не обязательно быть невеждой – выпускники университетов точно так же могут не понимать, что под видом фактов им скармливают ложь.

Наверняка найдутся те, кто спросят: так что же вы предлагаете? Ничего. У меня только вопрос».

Телеобозреватель 2-го канала Амнон Абрамович пишет в «Маарив»:
«Из кучи предложений об изменении системы правления есть одно, оправдывающее введение специального закона в кризисной ситуации: президент возложит на себя формирование правительства, которое сам же и возглавит.

У Ципи Ливни не было шансов сформировать правительство. Попытка получить большинство с помощью Авигдора Либермана только подорвала ее образ. Если бы на следующей неделе провели новые выборы, все члены партии Труда и МЕРЕЦ вернулись бы в свои партии.

Но и Нетаниягу не в лучшем положении: он, может, и сумеет создать узкое правительство, которого не хочет и которое принесет ему одни хлопоты. Перес может напомнить ему, что демократия не должна злоупотреблять математикой, и предложить обратиться к Ливни примерно с такими словами: «Это не я победил вас, а вы проиграли, как и я». Или, в другом варианте: «Не я проиграл вам, а вы победили, как и я».

Йоэль Маркус из «Гаарец» отметил ключевую роль Переса в такой ситуации: «У Переса огромный опыт в политических кризисах и персональных тупиках. Как человек, признанный самым большим неудачником за всю историю государства, проигравший выборы 11 раз кому только можно, – Рабину, Биби, Шамиру, Перецу, Кацаву и др. – он-то знает кое-что по поводу того, кто победил, а кто проиграл».

Свой вариант предложили сатирики из «Йедиот»:
«Наметился компромисс: Перес возложил на Ливни формирование правительства во главе с Нетаниягу».

Бет Михаэль из «Йедиот» пишет, что «дни создания коалиции – страдная пора для политических шантажистов. Чего они только не требуют, выскребая остатки мозгов и выставляя ультиматумы. Но все же есть такие требования, которые сталкиваются с категорическим отказом и попадают на помойку. Например, фракция из трех депутатов требует себе шесть министерских портфелей. Бред? Бред. Или, к примеру, требование ШАС дать ее председателю пост министра обороны. Или «Кадима» потребует немедленного помилования для всех своих подозреваемых, подследственных и подсудимых.

Тем не менее, уже не один день идут переговоры с партией Либермана в попытке найти для него министерство, которое не противоречило бы его интересам, его уголовным делам и прочим проблемам. Все партийные комбинаторы делают восьмерки в воздухе, чтобы создать коалицию, которая примирит требование Либермана законным образом переженить всех гоев с евреями с нежеланием ШАС хоть на йоту отклониться от требований «Шулхан арух».

Что касается другого требования Либермана – обусловить гражданство «лояльностью», – то, казалось бы, и Ликуд, и «Кадима», не устающие прославлять демократию, должны были уведомить Либермана в самом начале переговоров, что ему было бы лучше вообще не поднимать этот вопрос. И, не дай Бог, может возникнуть ощущение, что у этой омерзительной идеи есть законный характер.

Было ли чрезмерным ожидать такой реакции от двух больших партий? Выясняется, что да».

Амир Мизрох из «Джерузалем пост» думает над тем, каким постом Биньямин Нетаниягу мог соблазнить Авигдора Либермана, получив от него желанную рекомендацию президенту:

«Для человека, находящегося под следствием, отпадают посты министра внутренней безопасности, ответственного за полицию, министра юстиции и, по всей вероятности, министра финансов, санкционирующего доступ полиции к банковским счетам депутатов Кнессета. Назначение Либермана министром иностранных дел вряд ли возможно, поскольку мир, особенно европейцы и арабы, видят в нем ультранационалиста и экстремиста, чьи позиции по вопросу израильских арабов преданы анафеме.

Точно так же мало кто видит Либермана на посту министра обороны, учитывая не только его полнейшую неопытность, но и предложение разбомбить Иран и Асуанскую плотину. Еще один неопытный человек на посту министра обороны станет рецептом настоящей катастрофы. Не то, чтобы министр обороны должен быть бывшим генералом, но ему необходим серьезный опыт и глубокое понимание израильского стратегического окружения.

Никто толком не знает, что делал Либерман на посту министра стратегического планирования, но специалисты сходятся на том, что этот пустопорожний пост был политическим изобретением без всяких практических целей.

Какое же министерство остается для Либермана? МВД? Возможно, но нереально, поскольку ШАС и «Еврейство Торы» никогда не войдут в правительство, в котором НДИ использует МВД для облегчения законов гиюра, введения в действие гражданских браков и лишения ультраортодоксов монополии в вопросах религии и государства. Поэтому Биби придется пожертвовать партнерами из ШАС, чтобы отдать МВД Либерману, чего он совершенно не хочет делать.

В Министерстве просвещения Либерман так же не сможет переписать школьные учебники, чтобы провести свою идею присяги на верность государству. А уж арабские школы, тем более, не станут начинать учебный день с принесения клятвы на верность сионистскому государству. Что им тогда сделает министр просвещения Либерман? Лишит их бюджета?

В результате остаются министерства торговли и промышленности, транспорта, инфраструктур, здравоохранения и сельского хозяйства, которые ниже достоинства Либермана и определенно ему не нужны. Кроме того, они никак не помогут ему стать серьезным кандидатом на пост премьер-министра, на что он сейчас и нацелился».

Как написала Сима Кадмон из «Йедиот», «победа Ливни в одну минуту превратилась в поражение, как только Либерман предпочел Нетаниягу, и Ливни осталась с пустыми руками: обхаживание НДИ ее только опозорило, партия Труда и МЕРЕЦ не стали рекомендовать ее президенту, и у нее не осталось ни одного козыря. Теперь в Ликуде делают ставку на других руководителей «Кадимы», которые откажутся прокисать в оппозиции после таких чудных лет, проведенных за столом правительства».

Лондонский спецкор «Маарив» Надав Эйяль рассказал о международной конференции, которая была спешно организована для борьбы с небывалым за послевоенное время всплеском антисемитизма. Треть опрошенных европейцев обвиняет в экономическом кризисе евреев, пользуясь определением «еврейские мошенники», и от Зимбабве до Венгрии местные еврейские общины стали объектом нападения хулиганов и вандалов, оскверняющих синагоги и еврейские кладбища. Как сказал директор Антидиффамационной лиги Эйб Фоксман, «я занимаюсь борьбой с антисемитизмом уже 44 года, и ни разу не видел ничего подобного».

В такой ситуации, когда евреев снова обвиняют в том, что они правят миром, Цахи Йокед из «Йедиот» пишет об известном американском журналиста, еврее Джоэле Стайне, который в своей постоянной колонке в «Лос-Анжелес таймс» решил подтвердить все обвинения в адрес евреев, и написал, что они, в самом деле, давно прибрали к рукам и Голливуд, и Уолл-стрит, и правительство Соединенных Штатов. Смысл послания Стайна предельно прост: евреи, хватит бояться – давайте гордиться своими достижениями!

Что касается Израиля, то, как пишет Алуф Бен из «Гаарец», у него есть все основания гордиться топ-моделью Бар Рафаэли, которая своими формами помогла израильской пропаганде хоть немного видоизменить военизированный образ государства.

«Ни одна русская манекенщица не в состоянии смягчить жесткое правление режима Путина, точно так же, как ни одна королева красоты Венесуэлы не превратит президента Чавеса в либерала и демократа. Но Бар Рафаэли сумела доказать, что Израиль похож на Запад, потому что девушки из Ирана и сектора Газы никогда не будут фотографироваться в купальниках».

Накануне приведения к присяге депутатов Кнессета 18-го созыва Далия Карпель из «Гаарец» собрала коллекцию происшествий былых времен, в которых были замешаны депутаты, и выяснилось, что в Кнессете могло быть что угодно, но там никогда не было скучно.

В апреле 1959 года ЦАХАЛ провел неожиданные мобилизационные учения резервистов, передав по радио пароль для каждого подразделения (т.к. среди паролей были «утки», это вошло в историю как «утиная ночь»). Народ был в панике, и заседание Кнессета было прервано. Глава оппозиции Бегин поднялся на трибуну и заявил: «Если нашу мобилизованную армию призовут действовать, мы все ее поддержим». Телефонная проверка показала, что речь идет всего лишь об учениях, после чего три партии внесли вотум недоверия правительству. Остается добавить, что армия не нашла для этой «утки» лучшего дня, чем Первое апреля.

В июне 1982 года, во время горячей дискуссии в зале заседаний между Бегиным и Йоси Саридом по поводу первой Ливанской войны Бегин обозвал своего политического противника коротким и крепким русским матерным словом, привезенным в свое время из Гулага.

И, наконец, в марте 1949 года новый репатриант из Ирана Авраам Царфати ворвался в тель-авивский кинотеатр «Кесем», служивший временным пристанищем для первого Кнессета, и навел автомат на членов правительства во главе с Бен-Гурионом. Охранники успели повалить Царфати на пол прежде, чем он выстрелил. На допросе Царфати сказал, что хотел заставить депутатов построить Третий Храм.

А Раанан Шакед из «Йедиот» написал: «Хватит с нас питаться самыми смачными скандалами только из зарубежной прессы. Пусть новое правительство Биби поддержит создание настоящей израильской желтой газеты, которая согласится заплатить миллион шекелей за фотографию следующей тройни депутата НДИ Анастасии Михаэли. Мы этого заслуживаем, и она тоже».