Папы-мамы водят своих чад в школу в воскресенье. При этом чада – девочки и мальчики в возрасте от 5 до 11 лет – и не думают верещать, что в свободный день, когда в самый раз гулять, телевизор смотреть да за компьютером сидеть, им снова учиться приходится. Наоборот, идут в еврейский центр Kingsbay Y радостные и возбужденные, с восторгом приветствуют друг друга и учителей, непринужденно рассаживаются на полу. И под сок и «снэки» начинают заниматься.

Какая это школа, какие уроки? Собрались просто друзья – поиграть в иврит, разучить скетчи про прародителя Авраама или праздник Хануки, слепить из белой глины менору или изготовить из пластмассы мезузу, испечь торт в форме Израиля и поспорить, кому достанется изюминка – Иерусалим.
Кому? А тому, кто придумает самые оригинальные ответы на вопросы викторины. К примеру, почему Мертвое море так зовется?

Кто-то из детей говорит: «Оно Мертвое, потому что никто там жить не может». «Ну да? – сомневается преподавательница Сара Пински. – А вот посмотрите». И по кругу передаются фотографии с Мертвого моря: бегают ящерицы, паучки, овцы щиплют красную травку, некий джентльмен лежит на воде, читая газету, – вполне живой, пока не чебурахнулся. «А чебурахнется?» – «Обязательно. Сделает резкое движение – и очень трудно ему будет потом восстановить равновесие». Наконец, одна девочка – если не ошибаюсь, Эшли Эренбург – говорит серьезно и поэтично: «Оно – Мертвое, потому что ничего не отдает. Все живое что-то берет и что-то отдает. Вот в Кинерет речки втекают – и вытекают из него, а из Мертвого моря ничего не вытекает»...

Даже многоопытная и общительная Сара Пински на пару минут лишилась дара речи, да и дети приумолкли, задумались. Потом Сара, русскоязычная израильтянка, выпускница университета Бар-Илан, ныне обучающаяся на магистра социальных знаний в Нью-Йоркском университете, скажет мне: «В такие мгновения и осознаешь, как это здоро-во, что есть такая школа и ты можешь научить в ней детей чему-то доброму и вечному».

Вечному, как история народа, к которому принадлежат ученики этой воскресной школы. Больше половины из них – из русскоязычных семей, значительная часть – из англоязычных в четвертом-пятом поколении, причем двое из еврейских ортодоксальных, не из зашоренных, конечно, а из тех, где понимают, что мир еврейства многообразен, и хотели бы, чтобы их дети жили в этой реальности. Есть среди учеников также две девочки-близнецы, родившиеся в Германии от отца-немца, которые по секрету сообщают, что они «на самом деле – не еврейки, только играют в евреек».

А игра продолжается. «Вот у нас буква “гимель”, – говорит учительница. – На что она похожа?.. Правильно: на туфельку. На любую? Нет, ту, что с каблуком. Мы такие будем носить, когда вырастем. А мы будем пользоваться, когда вырастем, этой буквой? Да? Ну тогда давайте вспомним, какие ивритские слова начинаются на эту букву...». И тут же подсовывает ребятам рисунки с «гимельными» предметами. Потом они еще и песенку разучат и послушают историю на иврите, а Сара по необходимости будет ее переводить.

На следующем уроке ее сменяет Алла Левентуль, старшеклассница обычной школы, у которой прирожденное драматическое дарование. Сегодня она придумала сценку Сотворения мира. По библейскому рецепту – день за днем: свет, звезды, земля, растения, животные... Все соответственно наряжаются, группируются по дням, а затем пе-ремешиваются в одном прекрасном мире.
Однако сразу отбросим подозрения, что школа эта религиозная.

«Как раз наоборот, – говорит директор Kingsbay Y Леонард Петлах. – Нашей целью было создать именно секулярную школу, где дети из светских семей смогли бы прикоснуться к своим национальным корням, познать и полюбить историю и культуру своего народа. А если в процессе этого познания приходится вспомнить и некоторые ре-лигиозные мотивы, тут уж никуда не денешься: отделить в еврействе историю и культуру от религии практически невозможно. Но, в отличие от всех известных еврейских воскресных школ, мы не предлагаем детям носить цицит и учить Сидур. Религиозность – это личное дело каждого. Все, чего мы хотим от них, – чтобы они идентифицировали себя как евреи, гордились, что являются частью великой еврейской цивилизации, чтобы знали, откуда они, каков путь их народа. Наша задача – чтобы дети выросли евреями, чтобы не заплутались в этом мире».

Леонард сказал, что для всей еврейской иммиграции последней волны характерен отход русскоязычных детей от еврейства. И особенно остро он это осознал, став директором Kingsbay Y. Он понял: причина в том, что родители – люди в основном светские; даже если они и хотят, чтобы их дети были вовлечены в еврейскую жизнь, они старательно избегают контактов на сей счет с ультраортодоксами и даже с Хабадом, не желая, чтобы дети «обрастали пейсами» и мыслили узкорелигиозными категориями.

«Не радует их и опыт общения на эту тему с консерваторами и реформаторами, чьи школы так или иначе тоже религиозные, а кроме того они еще и бизнесы, требующие от родителей немалых расходов на обучение детей, – продолжает Леонард. – Ну и наконец родители вполне обоснованно боятся, что общины, куда они могли бы “заслать” своих детей, все равно их за своих не признают, а вот влиять на стиль их жизни, создавать им внутрисемейные конфликты на религиозной основе будут. Хорошо это или плохо, но русскоязычные евреи – особая община. И она может раствориться в американской жизни, поскольку на этой земле отсутствует сдерживающий фактор «пятой графы», фактор антисемитизма. Чтобы этого не произошло, чтобы сохранить для нации ее детей, мы и создали эту школу».

Понятно, что идея была сразу принята в штыки религиозными общинами. Понятно, что на ее финансирование рассчитывать было трудно. Разве что COJECO, имея программу обучения юных «Центр без границ», сумела втиснуть в бюджет последней небольшое вспомоществование для будущей школы. Очень небольшое. И не так уж скоро осуществился бы план Kingsbay Y, если бы не обращение к известному филантропическому фонду, содержащемуся на средства одной из старейших в стране еврейских семей. Мы немного зашифруем этот фонд как N-Family Foundation, поскольку там не любят себя афишировать, дабы не подвергаться бесчисленным просьбам о деньгах от бесчисленных же организаций. Там сами выбирают, кому помочь. И вот директор этого фонда, абсолютно светская женщина доктор Джудит Гинсбург, выслушав работающую в Kingsbay Y инициативную и нацеленную молодежь (а именно таких сотрудников, в основном русскоязычных, собрал здесь Петлах), поняв суть проблемы, сказала: «Деньги для начала мы дадим...»

Так и открылась школа.

«И тут тоже не все просто, – говорит директор программ центра Александра Антоновская. – Можете удивляться, но такая светская еврейская воскресная школа, похоже, первая в стране. Нет никаких методических пособий, разработанных учебных планов. Нам повезло, что к нам пришла Сара Пински, имеющая педагогическое образование и опыт работы с детьми в лагерях. Нам повезло и с Аллой Левентуль, и с учителем по искусству и рукоделию, студенткой Бруклинского колледжа Инной Дукорской. Есть, конечно, общие принципы обучения детей ивриту, еврейской истории и культуре, рассказа им о Государстве Израиль (что в программе занимает особое место) и вообще – работы с детьми. Но каждое очередное воскресенье для этого маленького педагогического коллектива – импровизация, в которую время от времени включаемся и мы с Лео-нардом. Вместе решаем, на какие экскурсии детей вести. Побывали в Детском еврейском музее, теперь пойдем смотреть Art Children Galleries for Jewish Culture, станет потеплее – совершим прогулку по Нижнему Ист-Сайду, где начиналась еврейская иммиграция Америки, ближе к Песаху побываем в пекарне, где делают мацу... И что важно: родители тоже все больше и больше хотят участвовать в этой программе».

«А как же! – восклицает Мила Тал, которая привела в воскресную школу сразу двух учеников – 6-летнего Бенжамина и 11-летнюю Михаэл. – Это безумно интересно. Я, как и многие родители, прошусь даже на занятиях посидеть – тихонечко, незаметно. Я сама когда-то три года училась в ешиве. Думала, никогда уже к этому не вернусь... Но здесь совсем другое. Это хорошее дело – воскрешать в детях из русскоязычных еврейских семей еврейство. Хоть слово воскресение – это из другой, как говорится, оперы».

В день, когда я побывал в школе, ее ученики рисовали и писали на иврите открытки своим израильским сверстникам в Холон, – тем, что были туда эвакуированы из прифронтовой зоны. Я спросил у ребят, знают ли они, с кем и почему была война. «С террористами, – ответили дети. – Они убивают евреев, чтобы евреи не жили в своей стране». Я задумался: нужно ли таким мальцам это знать? Нужно, раз они – евреи.
Владимир Черноморский