Выставка "Энергетика игр", открытая в Хайфском музее искусств в рамках Года польской культуры в Израиле, призвана показать, как работается польским художникам в новые времена, на свободном от идеологии пространстве.

Речь идет о современном польском искусстве, сформировавшемся - и формирующемся - в эпоху посткоммунизма. Не удивительно, что представленные здесь работы отличаются смелостью, критичностью, даже радикальностью решений. И, что примечательно, именно это роднит их с искусством современного Израиля. Как и то, что художников обеих стран занимают вопросы истории, национальной памяти, самоидентификации, последствия травм Второй мировой войны, Катастрофы, проблемы насилия и терроризма в современном мире. Оказывается, можно, живя и творя вдали друг от друга, делать очень похожие вещи…

Экспозиция включает работы, созданные пятью выдающимися польскими художниками трех поколений. Первоначально планировалось выставить шестерых, но знаменитый Артур Жмиевски, маэстро видеоарта, самый, пожалуй, титулованных из всех, в последний момент привезти свои работы отказался: в знак протеста против войны в Газе. Как говорится, Б-г ему судья
Так что сосредоточимся на тех, кому война не помешала. Гжегож Кламан - представитель первого поколения современных польских мастеров, которые начали выставляться в 1980-е годы - их работы основаны на авангардных традициях 20 столетия. Второе, промежуточное поколение представляет в Хайфе Зузанна Янин: художники этой плеяды впервые продемонстрировали свои работы в 1990-е годы, акцентируя внимание на категории телесности и роли в искусстве средств массовой информации. Третье, самое молодое поколение, "авангардисты-интеллектуалы", впервые показало себя на рубеже тысячелетий. Представляющие его художники - Янек Симон, Хьюберт Черепок и Норман Лето создают симулякры на основе компьютерной визуализации и виртуальной реальности.

Примечательно, что в произведениях абсолютно всех упомянутых художников прямо или косвенно присутствует тема насилия. У каждого из них - свой подход к этой теме, свое представление о ней, концептуальное и символическое, поэтическое и описательное. Часть работ связана с историческими травмами Польши и с различными формами насилия в детских учреждениях, с засильем церкви и несправедливостью коммунистического режима. Другие рассматривают тему более универсально, абстрактно, ассоциативно. Зузанна Янин исследует гендерную идентичность и тело в контексте смерти, борьбы и личной памяти. Гжегож Кламан изучает механизмы власти, систему наказаний, анархию и порядок. В центре работ Янека Симона - апокалиптические образы, изображения Катастрофы и тех, кому удалось ее пережить.  Сцены Холокоста, демонстраций и терактов изображает Хьюберт Черепок. Нормана Лето более всего занимают игры в виртуальной реальности, а также критика СМИ, эстетизирующих насилие. Все они работают с камерой и компьютером, в отличие от иных коллег-соотечественников, пишущих традиционные пейзажи маслом по холсту.

Как выясняется, многие польские художники не прочь поиграть с национальными символами. Гжегож Кламан, например, пропагандирует идею добавить к красно-белому польскому флагу черную полосу, потому что, по его мнению, черный - это цвет клерикализма, фашизма и траура. В другой работе - инсталляции "Страх и трепет" (совсем по Кьеркегору!) он усаживает перед глухой стеной три манекена - молящиеся фигуры неопределенного пола, облаченные опять-таки в черные одежды. "Каждой культуре нужна собственная сфера свободы, искажения, различия, - утверждает Кламан. - Искусство - одна из таких сфер. Искусство не создается для того, чтобы украшать стены - оно выражает ту область человеческих отношений, которая, возможно, и не может быть выражена в какой-либо другой форме".

Один из первопроходцев современного польского искусства и самая заметная фигура на арт-сцене Гданьска, Гжегож Кламан реагирует на политические события, происходящие в Польше, весьма своеобразно: созданием скульптур и инсталляций соответствующего содержания. В эпоху правления Леха Валенсы его работы подвергались резкой критике и цензуре, поскольку Кламан протестовал против всего: власти, технологии, медицины (и в особенности против инвазивных диагностических процедур). На сей раз, в "Страхе и трепете", Кламан протестует против волны религиозного фундаментализма в современном мире. Против веры как осознания собственной ничтожности перед Всевышним. А может, он просто добивается религии, поспевающей за общественными и технологическими переменами? Долой средневековый клерикализм! Хочу такого Б-га, который бы разрешил удовольствия и понимал современное искусство/

Видеоинсталляция "Бой" Зузанны Янин посвящена борьбе боксеров-тяжеловесов на ринге, боям без правил. "Я хотела показать диалектическую связь между силой и слабостью", - поясняет художница. В другой работе, "Семь смертей", сумрачной и депрессивной, Зузанна представила различные виды смертной казни. "Моей целью было продемонстрировать человеческие страхи, в особенности тот момент, когда они достигают своего апогея", - говорит она. Иконография смерти - основная тема работ Янин, нашедшая наиболее радикальное свое воплощение в отстраненно-эстетском видеофильме "Я видела свою смерть/Погребальная церемония/Игры", в которой она изобразила похоронную процессию, следующую
за ее собственным гробом. 6 апреля (нет, не 1-го!) 2003 года Зузанна Янин опубликовала объявления о собственной смерти в нескольких газетах, и на следующий день "упокоилась с миром" на Варшавском кладбище, в присутствии католического священника. Сама Зузанна стояла возле свежей могилы, загримированная под старушку. По ее мнению, все многочисленные члены ее семьи и десятки коллег-художников и искусствоведов, принявшие участие в мистификации, сами не подозревая о том приняли участие в рождении нового искусства. Этот акт, весьма сомнительный с этической точки зрения, вызвал бурную реакцию в польской художественной среде. Многие сочли его "оскорбительным скандалом", и лишь меньшинство заговорило о философской, экзистенциальной стороне вопроса. Что касается Зузанны Янин, то она, по ее собственному признанию, таким образом предприняла попытку "приручить смерть".

Танатос привлекает и 28-летнего постмодерниста Нормана Лето (именно под таким псевдонимом известен художник-автодидакт Лукаш Банах). Лето играет симулякрами - вымышленными тождествами, творя альтернативную реальность в виртуальном мире. В 2006 году он снял фильм о якобы погибшем молодом художнике Нормане Лето, "убив" таким образом собственное альтер эго. Виртуальная реальность и 3D-технологии позволяют ему создавать параллельный мир, который, как считает Норман, является куда более защищенной средой, чем мир реальный. Оттого он всё чаще удаляется туда, покидая пределы нашего мира, и даже работы его, по словам Лето, предназначены для размещения в "виртуальном пространстве фиктивной галереи". "Мы не способны противостоять насилию в действительности, так что же нам остается? - задает вопрос Норман Лето и сам же отвечает: - Нам остается бороться с ним в вымышленном мире, где у искусства еще сохранилась презумпция невиновности".

В работе Лето "Концептуалист", представленной на выставке, на экране парит вертолет, заключенный в белый кубик. А означает сие, по мысли художника, резкую критику "импотенции концептуального искусства, в котором затрагивается тема насилия, жертва которого находится в пределах защищенного пространства галереи".

Медиахудожник Янек Симон, пожалуй, серьезнее других своих собратьев воспринял прицел на игровую ситуацию: его видеоинсталляции похожи на стрелялки и крушилки, он даже имитирует с помощью компьютерных технологий ядерный взрыв. Одна из видеоработ Симона, представленная на выставке, называется "Departure", или "Отлет", хотя больше ей подошло бы название "Апокалипсис в Кракове". С помощью цифровой анимации Янек создает иллюзию взрывов, сотрясающих пасторально-идиллический, консервативный Краков с его древними церквушками и готическими башенками. Вот только эти башенки, подобно снарядам, запускаются в небо, разрывая горизонт
По утверждению Янека Симона, в данной работе содержится аллегория: ее название, "Отлет", характеризует состояние эйфории, наступающее после употребления наркотиков. Гм-м…

Но главное ноу-хау Янека - молитвенный джойстик: Симон додумался до того, что превратил молитвенный коврик в игровую приставку. То есть спроецировал на пол подобие восточного молитвенного ковра 19 столетия, вручил посетителям пульт и предложил "расстрелять" все мелкие элементы традиционного узора. Такая вот война с мусульманским орнаментом... Заметим, что называется игра "Захватчики ковра" и, по словам художника, являет собой издевку не столько над всем святым, сколько над слабостями людскими.

"Новый дух в новом теле" - так можно было бы назвать работы фотографа и автора перформансов Хьюберта Черепка. Черепок - не из тех, кто критикует напрямую, он предпочитает иронию, шутку, цинизм. Несколько лет назад Хьюберт Черепок заказал церковную службу за успех своей предстоящей выставки, снял богослужение на пленку и
показал на этой выставке. А вообще-то Черепок больше промышляет пиратством: заимствует образы из различных интернет-ресурсов, фотоархивов, газет и кинофильмов - и наделяет их новыми контекстами и интерпретациями. На сей раз он демонстрирует всевозможные черно-белые компьютерные фокусы (этакая минималистская карикатура, сведенная к очертаниям рисованных персонажей) в анимационной видеошутке "Playoff", посвященной конфронтации, а попросту говоря, драчке между двумя группами футбольных болельщиков.

Выставка "Энергетика игры" отражает сложные и парадоксальные реалии Польши, страны, которая стремительно перешла от посткоммунизма к постмодерну. После долгих лет угнетения и цензуры наступил творческий взрыв, художники дружно обратились к поиску новой идеологии с примеркой разных вариантов национальной идеи. Интерес к социальному контексту и проблемам телесности, самоидентификации художника в обществе в творчестве новой волны сливается с желанием адаптироваться в окружающей действительности, использовать язык масс-медиа и знаков реальности для создания произведений "нового времени", освоить новое социальное пространство - рынок, территорию капиталистической экономики, виртуальный мир, рекламный рай
Ну и, разумеется, художникам необходима новая религия. Тонкая, снисходительная, дарующая тем, кто верует, чувство безопасности, шутливой, соблазняющей. Известный польский куратор Казимеж Пётровский даже придумал для нее термин: софт-религия. Вот такая штука. Для тех, кто не знает: "штука" по-польски значит искусство. Без комментариев.

Выставка открыта в Хайфском музее искусств (ул. Шабтай Леви, 26) до 20 июня. Куратор - Тами Кац-Фрейман. Телефон музея: 04-8523255. Часы работы: с воскресенья по среду, с 10:00 до 16:00; в четверг - с 16:00 до 19:00; в пятницу и праздники - с 10:00 до 13:00; в субботу - с 10:00 до 16:00.

Выставка организована Институтом Адама Мицкевича в Варшаве при поддержке Министерства культуры и национального наследия и Министерства иностранных дел Польши.