«Израильские художники – репатрианты из Аргентины» - это уже четвертая выставка проекта «Из стран исхода», которые с осени 2007 года проводит клуб-галерея «Скицца». Планируется большая серия таких выставок, на которых каждый раз будет представлено творчество художников из какой-то одной страны исхода, а итогом должна стать общая большая реперезентативная экспозиция.

Идея проекта возникла у кураторов Марины Генкиной и Марины Шелест из нескольких предпосылок.

Первая из них - тот общеизвестный факт, что история и проблематика израильского искусства в значительной степени совпадает с историей и проблематикой самого Государства Израиль. Каждая волна алии приносила с собой как стилистику той или иной художественной школы, так и многие общие идеи в области культуры, которые были господствующими в данный период в странах исхода.

Таким было влияние русского искусства и сионистских идей в начале века, когда Борис Шац создал профессиональную школу «Бецалель». Затем, в 20-е годы, на смену пришло влияние модернистского европейского искусства, в особенности Парижской школы, связанное с работой таких художников, как Р.Рубин, М.Пальди, Н.Гутман и др. В 30-е годы, в связи с алией из Германии, израильское искусство испытало очень сильное воздействие немецкого искусства, в первую очередь в области архитектуры (Баухауз) и графики.

Все эти явления хорошо изучены и подробно описаны в искусствоведческой литературе. Что же касается израильского искусства второй половины ХХ века, то здесь сложилась совершенно иная ситуация – и это было второй причиной появления проекта.
Возникшая в 1948 году группа "Новые горизонты" обозначила новую тенденцию - стать в общий ряд с искусством Запада. На протяжении второй половины века эта тенденция превратилась в превалирующую. Тому было много причин, как внутриизраильских, так и общемировых - достаточно назвать такие, хотя и не единственные, как постепенное нарастание постсионистской идеологии в Израиле и развитие процессов в мире, приведших сегодня к глобализации.

На этом пути не было серьезного изучения того, что произошло в израильском искусстве во второй половине ХХ века, т.е. после образования государства Израиль: какие традиции, какую стилистику и какие идеи привезли с собой художники-репатрианты из разных стран, повлияло ли это на израильское искусство, и если да, то как именно и в какой степени. И, с другой стороны, какое влияние оказал на творчество вновь прибывших Израиль - не только израильское искусство, но и вся жизнь новой для них страны, с ее древним прошлым и уникальным настоящим.

Мы хотим изучить эти явления, но не «в тиши кабинета», а на выставочных площадках, чтобы дать возможность не только специалистам, но и широкому зрителю посмотреть, сравнить, и, надеемся, лучше понять и оценить то, что, возможно, казалось чуждым – или просто было незнакомо; да и сами художники, увидев себя в контексте многоликой израильской культуры, смогут по-новому взглянуть на свое творчество. И, может быть, это станет основой для возникновения в Израильском искусстве новых тенденций – ведь встречи разных культур во все времена давали замечательные плоды. А в нашем случае речь идет не просто о встрече: происходит глубокое взаимодействие, взаимопроникновение предыдущего опыта и мощного и глубокого влияния Израиля, его атмосферы; и все это покоится на общем основании еврейской культуры и еврейской самоидентификации. Марина Генкина, куратор выставки, арт-критик

Из стран исхода: Аргентина

А.К.: Наследником каких культур вы ощущаете себя, Борхес?
X.Л.Б.: Я? Всех…но, думаю, прежде это Греция и Израиль. Но…Зачем отвергать другие страны? Зачем отказываться от Китая, Японии?

Хорхе Луис Борхес. Интервью с Антонио Каррисо

Аргентина - самая европейская страна Латинской Америки, так же как и самая еврейская. Европейцы начали заселять страну во второй половине 16 века. Евреи прибывали сюда волнами трех эмиграций. Долгие годы еврейская община Аргентины была одной из самых процветающих в Латинской Америке. Многие знатные буэнос-айресские семейства ведут происхождение от португальских евреев-маранов; со второй волной иммиграции конца 19-го века (преимущественно из Восточной Европы) в Аргентине появляются даже еврейские гаучо. А уже ХХ век приводит сюда бегущих от погромов, а затем от нацистов, евреев со всей Европы.

Среди представителей еврейской общины так много людей свободных профессий, что отсутствие еврейских корней у деятелей искусства кажется странным. В своем коротком эссе " Я - еврей" совсем не еврей Борхес напишет: "Я …всякий раз испытывал удовольствие, представляя себя евреем. Но …мое иудейство, подобно песням Мендельсона, остается музыкой без слов".
После 1948 года многие аргентинские евреи (кто из сионистских соображений, кто на волнах экономических кризисов) репатриируются в Израиль.

Всю эту предельно кратко описанную историю евреев Аргентины прекрасно иллюстрируют судьбы семей художников-репатриантов, представленных на нашей выставке.

Благодаря деятельности барона де Гирша, спасшего от погромов тысячи евреев, в начале ХХ века в Аргентине оказались семьи Серджио Малинова (Одесса), Качо Монастырски (Одесса, Киев), Тали Теплицки (Украина). Часть семьи Кони Ханин приехала из Сирии, другая – из Галиции. Семья Сюзанны Монастырски бежала от нацистов из Италии. Кони Дуэк, часть семьи – из Сирии, другая – из Румынии. Достоверно известна только одна линия семьи Лилиан Гельман, которые приехали в 1924 году из Польши.

Что же определяет их всех как художников, выросших или учившихся в Аргентине? "Что собой представляет аргентинская культурная традиция? Я уверен, что наша традиция - это совокупность всего, что накоплено западной культурой, и я также верю, что у нас больше прав на эту традицию, чем у какой-либо другой нации...- пишет Борхес- Мы чувствуем свою причастность любой европейской проблеме, причем воспринимаем ее без пиетета, с раскованностью, которая может дать и уже дает самые плодотворные результаты".

Очевидно, что общая культурная почва художников Аргентины - это отмеченная Борхесом "раскованность", рожденная встречей тех разнообразных влияний, под знаком которых проходило формирование этой страны. У художников, представленных на выставке, эта раскованность проявляется, прежде всего, в свободном обращении с материалом.

Так, недавняя выпускница Бецалеля Тали Теплицки работает в технике оригами. Только, в отличие от классической японской техники, она делает свои объекты не из бумаги, а из прозрачного пластика. Каждая ее вещь - плод точного математического расчета: и невесомая шляпка, сделанная из крылышек бабочек, и "дракон", больше похожий на лебедя, и прозрачная конструкция, в которой только знакомый с традицией узнает сосуд для мате. Лишенный функционального назначения, этот сосуд становится хрупким символом уходящей культуры гаучо, воплощенным
в традиционной японской технике.

Сюзанна Монастырски совершенно неожиданно использует в мелкой пластике технику папье-маше. Угловатость и обобщенность ее скульптур делает их трогательными и обаятельными.

Цветные монотипии Кони Дуэк, сделанные еще до репатриации в Израиль, сочетают качества эстампа и живописи. Через свободные, почти акварельные, красочные потеки проступают тонким абрисом корабли, рыбки, цветы…

Другой важный контекст аргентинского изобразительного искусства последних десятилетий - литература. Имена Борхеса, Кортасара, Сабато, Казареса, Окампо прославили аргентинскую культуру. Осознание аргентинским обществом ценности слова оказало сильнейшее влияние и на изобразительное искусство.

Фотографии Лилиан Гельман в прямом смысле иллюстрируют эту тенденцию. Вся ее серия "Библиотека" - прямая цитата из Борхеса: здесь и безусловный пиетет к книге, к слову, и абсолютно мистическое к нему отношение. Эти работы, сделанные уже в Израиле - попытка через знакомые образы понять обрушившуюся на нее другую языковую реальность.

В аргентинской культуре ХХ века очень сильны мотивы древней метафизики. У художников, представленных на выставке, они еще и накладываются на еврейское мистическое видение. В графических листах Кони Ханин древние, вырывающиеся из глубин образы, ковровым орнаментом покрывают листы. Женские фигуры и талисманы, алтари, амулеты, портреты, фетиши и тотемы – предметы поклонения и ниспровержения.

В живописных работах Качо Монастырски – почти осязаемо столкновение философии и мистики. Его персонажи помещены в некие абстрактные пространства. Растительные элементы придают этим пространствам ассоциации с Эдемом, но искаженная плоскость шахматной доски - воплощение вселенского дуализма - немедленно разрушает образ изначального сада. В идеальном пространстве Сада не было места разделенным добру и злу, ночи и дню, жизни и смерти. Мы, скорее, попадаем в пространство сна, в сложный ирреальный мир.

Для поэта или художника-сюрреалиста образ сновидений – весть из глубин подсознания. Древние называли это phantasma – мост между душой и внешним миром. Этот термин лучше всего описывает состояние, в котором пребывает маленький герой анимации Серджио Малинова. Его фильм построен на образах Дали и Niki De Saint Phalle. А Persistence of Time ( Daly. The Persistence of Memory, 1931) на фоне Вечного города только усиливает сюрреалистичность происходящих событий.

Все художники, представленные на выставке – новые репатрианты. Сейчас у них непростой период адаптации. Они, как и все мы, со временем научатся говорить на языке новой реальности, но, несомненно, сохранят в своем творчестве неповторимую аргентинскую интонацию. Марина Шелест, куратор выставки, арт-критик

Место проведения: Клуб-галерея «Скицца" - Иерусалим. Открытие 11 декабря в 19.30 в "Бейт От ха-Муцар" напротив "Синематеки".

Skizze-выставка

Дорогие друзья,
11 декабря в 19:30 мы приглашаем Вас посетить открытие выставки "Израильские художники из Аргентины", которое пройдет в выставочном зале Иерусалимского Дома Качества.
Официальное приглашение в электронном формате можно скачать тут.

Ждем Вас!