 |
26.11.2004 15:28 |
| |
Недельный раздел Вайишлах |
 |
Комментарий к ТореАрье БарацКорень мирового злаТрадиционная путаницаСлед ЗаратустрыТрадиционная путаница В недельном чтении Ваишлах рассказывается о возвращении Иакова вместе с его многочисленным семейством на родину, в землю ханаанскую, и о его встрече с Эсавом.Вот в каких словах описывает Тора встречу братьев: И побежал Эсав к нему навстречу, и обнял его, и пал на шею его, и целовал его, и они плакали... И сказал: что у тебя весь этот отряд, который я встретил? И сказал (Иаков): чтобы найти милость в глазах господина моего. И сказал Эсав: есть у меня много, брат мой; пусть у тебя будет то, что твое. Но Иаков сказал: о нет, если я нашел милость в глазах твоих, то прими дар мой от руки моей, за то, что я увидел лицо твое, как увидел лицо Божие, и ты был благосклонен ко мне (33.1-11)Итак, мы видим, что братья вполне искренне примирились. А вскоре за этим примирением последовало такое же мирное разделение земли по линии Иордана, которое производилось между Авраамом и Лотом (Берешит13.8-12): И взял Эсав жен своих и сыновей своих, и дочерей своих, и все души дома своего, и стада свои, и весь скот свой, и все достояние свое, которое он приобрел в земле Канаанской, и пошел в другую страну от лица Иакова, брата своего (Берешит 36.6-8). В этом вполне мирном расставании братьев, в этом разделе земли их проживания реализуется идея того разделения на святое и будничное, которым держится мир. Р.Броер пишет в этой связи: можно прояснить смысл земель, которые даны Аврааму и Иакову с одной стороны и Лоту и Эсаву с другой. Ибо границу между этими странами начертил сам Всевышний. Земля на запад от Иордана дана сынам Авраама, Ицхака и Иакова, а земля, которая на востоке от Иордана, дана амонитянам, моавитянам и эдомитянам, которые произошли от Лота и Эсава. Граница между этими землями - это граница разделения между святым и будничным, между светом и тьмой, между Израилем и народами Однако в этом месте, как бы развернувшись на сто восемьдесят градусов, р.Броер вдруг делает следующее довольно характерное для еврейской мысли заключение: И борьба между тем, кто на одной стороне с теми, кто на другой, борьба святой стороны с другой стороной, достигает своего апогея в вечной борьбе между Израилем и между Эдомом и Амалеком, и эта борьба символизирует дихотомическое устройство мира, в котором добро соседствует со злом, а чистое с нечистым. Небрежность в использовании имен Эсава и Амалека, путаница между двумя дихотомиями весьма характерна для традиционного подхода. И проблема эта заслуживает того, чтобы в ней разобраться. Будничное безусловно связано с нечистым, эти сущности взаимообратимы, но в то же время они не только не тождественны друг другу, а прямо противоположны: нечистота такой же враг будничного, как и святого. Слова, упомянутые р.Броером о разделении между святым и будничным, между светом и тьмой, между Израилем и народами, произносятся во время обряда авдалы, после завершения Субботы. Таким образом, главным символом разделения между святым и будничным является разделение времени на Субботу и рабочие дни. Усмотреть в этом разделении признаки дихотомии, соответствующей добру и злу или чистому и нечистому - более чем странно. В своей основе дихотомия святого и будничного является все той же дихотомией сверхъестественного и естественного, о которой мы говорили в связи с двумя Адамами и двумя дружественными мотивами исхода Аврама; дихотомии, которая восходит к двум именам Всевышнего - Господь (тетраграмматон) и Бог (Элоким). Повторяю, глупо было бы отрицать, что будничное связано с нечистым. Каббала закономерно производит демонический мир из божественного качества суда, из отчуждения этого качества, святящегося в имени Элоким. Согласно определению каббалистов, качество суда первоначально таилось в Боге, в Его божественном милосердии, как щепотка соли в море. Однако после акта цимцум, Божественного самоограничения, предшествовавшего миротворению, Суд кристаллизовался, а с падением человека частично обособился в демоническом мире.И тем не менее никто не станет спорить, что между божественным судом и теневым миром нечистых сил пролегает пропасть. Дихотомическое разделение мира на святое и будничное вовсе не тождественно дихотомии добра и зла, не сводится к противостоянию между чистым и нечистым. В своей основе это две разные дихотомии - первая содержательная и сущностная, вторая теневая и ведущая в пустоту.Верно, что отношение Эсава к Иакову отмечено обеими этими тенденциями. Верно, что в Эсаве обнаруживаются как братские чувства по отношению к Иакову, так и ненависть к нему. Однако даже эта ненависть Эсава радикально отличается от той ненависти, которая присуща его внуку, Амалеку. Именно за Амалеком, и только за ним традиция иудаизма зарезервировала то злокачественное отрицание святости, которое в своем пределе свойственно нечистоте. Несправедливо путать Амалека с Эсавом, который даже в своей ненависти к Иакову остается близок к будничному, т.е. не теряет голову, не дегуманизирует оппонента. В самом деле, среди христиан закономерно встречаются как юдофилы, так и юдофобы. Однако христианская юдофобия коренным образом отличается от дуалистического антисемитизма, который как раз и отождествляется с клипой Амалека. Да, все вышедшие из братских споров народы враждебны Израилю: Сказали они: пойдем и истребим их, чтобы перестали быть народом; и да не будет больше упомянуто имя Израиля! Ибо единодушны они в совещаниях, против Тебя заключают союз. Шатры Эдома и ишмаэлитян, Моав и Агрим, Гевал, и Аммон, и Амалек.... (Тегил 83.7). И все же не все эти народы полностью принадлежат миру нечистоты. До конца последователен в своей нечистоте только Амалек. Лишь он признается носителем необратимого состояния зла. Что же касается остальных перечисленных народов, то у всех них имеются аспекты, в которых они представляют мир будничного, аспекты, в которых они вступают с Израилем в конструктивный диалог и обнаруживают свою с ним дополнительность. Амалек же стоит по отношению к Израилю в позиции непримиримой вражды. В чем же ее природа? След ЗаратустрыАмалек - это внук Эсава, рождение которого описывается в конце нашей недельной главы Ваишлах: Тимна же была наложницей Элифаза, сына Эсава, и родила Элифазу Амалека (36.12). Амалек напал на сынов Израилевых сразу по выходе их из Египта, и война с ним была провозглашена Торой продолжающейся из рода в род (Шемот 17.16). В первой книге Шмуэль (15) описывается, как царь Шауль, которому Всевышний приказал уничтожить всех амалекитян, ослушался. Он сохранил на некоторое время жизнь амалекитянского царя Агага. Согласно преданию, этих часов оказалось достаточно для того, чтобы Агаг оставил после себя потомство, которое распылилось среди всех народов и с той поры обнаруживает себя в злокачественном антисемитизме. Потомком Агага был и злодей Аман, задумавший уничтожить весь еврейский народ в дни царя Ахашвероша. Откуда такая ненависть? Какая идеология стоит за ней? По-видимому, дело в том, что источник нечистоты Амалека находится не только в будничном, но и в святом. Амалек - правнук Ицхака, иными словами, он восходит к тому же святому источнику, что и Иаков с его потомками. Амалек - троюродный брат Эфраима и Менаше, именами которых благословляется Израиль (тобою будет благословлять Израиль, говоря: да сделает тебя Бог, как Эфраим и Менаше 48.20.) Амалек возник из того же жертвоприношения Ицхака, что и святой народ, он несет в себе все его духовные дары и потенции. Однако Амалек обращает весь этот потенциал на ненависть к евреям, к избранникам Всевышнего. Он всем существом своим не приемлет идеи избрания и видит в ней только одно: расизм, зловещий всемирный заговор.Психологически это понятно. Как справедливо отметил Майринк, ненавидеть мы можем только то, что является частью нас самих. Инициаторами самых жестоких антисемитских кампаний по иронии судьбы являлись евреи. Первый кровавый навет (1144) был состряпан по подсказке выкреста, монаха Теобальда. Первые выступления против Талмуда в 1239 году также были инициированы выкрестом (Дониным). А Протоколам сионских мудрецов предшествовала повесть Эфрона-Левитина Среди евреев, живописующая сети всемирного еврейского заговора. По сей день мы видим, какие остервенелые антисемиты встречаются среди евреев. Не понимая природы и смысла избрания, видя в нем лишь расизм, эти люди страстно выдавливают из себя жида и именно поэтому более агрессивны по отношению к своему происхождению, чем те, кто его не имеют. По-видимому, в ненависти Амалека скрывается этот же самый комплекс. Однако, на мой взгляд, кроме комплекса непонимания, у Амалека имеется еще и нечто другое: иная концепция, иное понимание. Корни ненависти Амалека скрываются не только в святом, но и в будничном. Выше я писал, что согласно еврейскому видению все мировые религии произошли от Авраама, что особняком иудаизм ставит лишь философию, возведенную им к потомку Яфета Явану (Греции). Тогда я говорил лишь о тех религиях Востока, которые учат о Едином истоке всего сущего, которые не замечают и не понимают принципа дополнительности. Между тем на востоке существует еще одна религия, учащая о двуначалии мира. В самом деле, первой страной, которую должны были пересечь посланные на восток сыны Авраама от Ктуры, была Персия. К потомкам этих сынов Ктуры, по-видимому, и относился Заратустра, выступивший со своей проповедью через несколько столетий после Авраама (сами персы причисляются традицией к сынам Яфета). Дуалистическое учение Заратустры отрицает принцип дополнительности не так, как это делают другие восточные религии, учащие о всеобщем, снимающем все полярности, Единстве. Дуалистическое учение признает дихотомическое разделение мира, но при этом радикализирует его. Оно говорит не о двух дополнительных именах Единого Бога, но о двух смертельно непримиримых богах. По-видимому, именно на основании этой оригинальной религии построена система Амалека. Зороастризм, учащий о борьбе двух равновеликих божеств (стоящего во главе сил света Агура-Мазда и стоящего во главе сил тьмы Ангра-Майнью) выглядит вполне нейтральным будничным явлением. Однако он оказывается таковым лишь до тех пор, пока не соприкасается со святым. Когда же это соприкосновение происходит, когда зороастризм сталкивается с идеей Единого Бога, он немедленно опознает в нем того самого бога зла, с которым он призван бороться. Предельная ложь слышится ему словах пророка Иеремии: Кто может приказать, чтобы исполнилось нечто, чего Господь не повелел? Не из уст ли Всевышнего исходит худое и доброе? (Эйха 3.37)Так, по-видимому, произошло с Аманом (в тот период зороастризм уже был самой распространенной религией в империи Ахашвероша). Во всяком случае, так неизменно происходило со всеми последующими христианскими антисемитскими дуалистическими сектами, которые сталкивали ветхий и новый заветы как мировое добро и зло. Изобретение этой концепции принадлежит Маркиону, прозванному церковью Первенцем сатаны. В христианском мире он и впрямь оказался первенцем того злокачественного антисемитизма, который на протяжении веков обнаруживался в учении самых разнообразных дуалистических сект: манихеев, катар, альбигойцев, а в в последнее время нашел свое выражение в нацистской идеологии.
|
|
|
Навигация по порталу: 
