 |
11.01.2007 13:16 |
| |
Антигона с облегчением: заметки после премьеры |
 |
Лина Гончарская, специально для Курсора
В Тель-Авиве состоялась долгожданная премьера Антигоны по трагедии Софокла в совместной постановке Габимы и Камерного театра.
Режиссер Ханан Снир и переводчик Шимон Бузагло создали новую версию античного мифа о дочери Эдипа Антигоне, нарушившей запрет правителя Фив Креонта. Собственно, все развитие действия посвящено одному эпизоду – диссидентскому поступку Антигоны, которая, несмотря на запрет, похоронила своего убитого брата-мятежника. Или, говоря современным языком, врага народа. Ничего хорошего из этого не вышло – Креонт приговорил ослушницу Антигону к смертной казни.
Об этой Антигоне можно написать любую банальность. К примеру, что здесь затронута вечная тема – о противостоянии личности и государства. Или: о рабской покорности и свободе выбора. Или: о том, что совершенное зло неизбежно оборачивается против самого злодея. Все это так, но это лишь слова, слова, слова. Такие же, как слова слепого прорицателя Тиресия о правителях, которые все корыстны, как известно, звучащие сегодня, и особенно в нашей стране, весьма актуально...
Как и слова Креонта: Но государство – собственность царей. Однако ценность любого спектакля – все-таки не в словах, а в мастерски сотворенном сценическом действии. В его непостижимой магии, которой постановка Ханана Снира, увы, лишена.
А ведь в спектакле немало того, что принято называть режиссерскими находками. К примеру, авторы постановки превратили многие оригинальные монологи в диалоги, что значительно оживило действие. Функции древнегреческого хора – гласа народа – выполняет по замыслу Ханана Снира четверка старцев, ветеранов войны, чьи видавшие виды пиджаки украшают медали и орденские планки. Закаленные в боях и убеленные сединами, они имеют полное право судить о том, что такое хорошо и что такое плохо.
Четверо городских старейшин (Йосеф Кармон, Аарон Альмог, Йоси Канц и Авраам Селектор) великолепны и вместе, и каждый в отдельности. Чувствуется закалка актеров старой школы, которых, увы, становится все меньше.
Старейшины очень убедительны в своих монологах, они великолепно поют (композитор – Йоси Бен Нун), очень ритмично стучат по столу вместе со стражниками и разыгрывают великолепную сценку в масках древнегреческой трагедии – персонах (откуда, собственно, и возникло слово персонаж). Кстати, такая маска обычно выражает то ли вопль, то ли крик. А это значит, что драматические актеры обязаны волновать, потрясать. Тем более в древнегреческой трагедии. Но потрясения не случилось...
Все персонажи Антигоны облачены в современные городские костюмы, дамы – в платья универсального покроя, молодые стражники щеголяют в форме, напоминающей милицейскую. Вообще, создается ощущение, что герои позаимствовали свои наряды из старого советского фильма.
За исключением Креонта и его семейства: новоиспеченный правитель-тиран подозрительно похож на нового русского в соответствующем прикиде, а его супруга Эвридика выставляет напоказ меха от кутюр. Хотя Офра Конфино, художник по костюмам – урожденная израильтянка, выпускница Тель-Авивского и Нью-Йоркского университетов. Такая вот загадочная история.
С костюмов современность в спектакле начинается, ими же и заканчивается. Здесь нет декораций, стилизованных под античный мир – да они и не нужны. Собственно, главная декорация – это огромный длинный стол, по которому ходят персонажи. Он служит то пристанищем мертвецов, то столом переговоров, то метафорой Голгофы – когда по нему отправляется на смерть Антигона. Так неприхотливо и целомудренно решил сценическое пространство художник-декоратор Рони Торен.
О должной античности напоминает лишь высокий слог, коим изъясняются герои трагедии. Большинство актеров играют по классической системе Станиславского, пафосно, с надрывом. И столь патетически провозглашают избитые истины, что непроизвольно хочется воскликнуть: не верю! Даже заключительный страдальческий монолог Креонта не вызывает ни малейшего сочувствия. Что нам Гекуба? Что ему Гекуба? Да какая разница...
Главная интрига спектакля – столкновение Антигоны (Оля Щур) с Креонтом (Игаль Наор). Молодая актриса Оля Щур, известная публике по великолепным характерным ролям, на сей раз играет совсем иначе. Играет, как всегда, блестяще, - но нужен ли такой надрыв? Впрочем, актриса послушна воле режиссера, а он убежден, что в трагедии все должно быть трагедийно. По максимуму.
Антигона и Креонт занимают две непримиримые позиции: у каждого из них – своя правда, - говорит Ханан Снир. - В итоге их упрямство, их гордыня затмевают голос разума и приводят к бессмысленным смертям. Эта пьеса – символ двух хорошо знакомых нам вариантов ответа на вопрос: что важнее - интересы государства или кровные узы? Присутствует здесь и война поколений, отцов и детей, и война полов – ведь у женщины-Антигоны натура не менее тираническая, чем у мужчины-Креонта: оба они фанатики, оба во власти одной навязчивой мысли. Они ставят на карту все, что у них есть, включая саму жизнь.
И тем не менее, самый яркий образ удалось создать не Антигоне, и не Креонту, а Йоси Граберу в роли слепого прорицателя Тиресия – блистательный актер столь органично вжился в образ, что ему непостижимым образом удалось ни разу не моргнуть: настоящий слепец! Грабер предстал настоящим, истинным пророком, с гордой осанкой, с чувством собственного достоинства и уверенностью в правоте собственных слов, которые он произносил своим величественным голосом.
Очень светлый образ сына правителя Фив, жениха Антигоны Гемона нарисовал Идо Розенберг – он играет порывисто, с присущим юности максимализмом. И еще: маленькую роль кладбищенского стража весьма выразительно сыграл Алон Дан, тараторящий со скоростью света, невероятно комичный, чем-то напоминающий стендаписта.
Режиссер Ханан Снир мастерски строит иные мизансцены, играет с пространством, звуком и ритмом. Необычно решен пролог спектакля: входящих в зал зрителей встречают... трупы. Далее, по ходу действия, их будут постепенно выносить на грубо сколоченных носилках, походя воскуривая ладан. Есть в спектакле и несколько ярких игровых эпизодов, в том числе упомянутая сценка с участием персонажей в масках.
И все равно отчего-то скучно. Видать, оттого, что в этой трагедии все предрешено и никаких неожиданностей быть не может. Антигона вешается в пещере, куда она заточена по приказу Креонта, закалывается Гемон, перерезает себе горло Эвридика. В итоге, когда спектакль (идущий полтора часа без антракта) наконец заканчивается, испытываешь желанное облегчение.
|
|
|
Навигация по порталу: 
