 |
03.08.2006 16:20 |
| |
Гаарец: Что осталось от наследия Шарона |
 |
Алуф Бен, Гаарец, 03.08.2006
Ровно год назад в эти дни Израиль стоял на пороге осуществления программы размежевания из сектора Газы и Северной Самарии. Тогда казалось, что раскол между оранжевым и голубым лагерями угрожает стабильности и безопасности государства. На границах было тихо, а на территориях соблюдалось прекращение огня . Прошел год, на протяжении которого мы пережили драматическую смену власти и кардинальное изменение стратегического расклада. Еврейский сектор един как никогда, зато границы пылают, и ЦАХАЛ сражается на трех фронтах – в секторе Газы, в Иудее и Самарии и в Ливане. Внутренняя критика сконцентрирована теперь на боеспособности армии – той самой армии, которую так превозносили год назад за успешную эвакуацию еврейских поселенцев из их домов.
Переворот национальной повестки дня обостряет два следующих вопроса. Верны ли своему слову наследники Ариэля Шарона, обещавшие продолжить его путь? И что осталось от наследия Шарона через год после осуществления самого трагического события за всю его каденцию?
Шарон оставил своим наследникам два завета, которым следовал все время своего правления. Оба эти завета он вынес из опыта первой Ливанской войны. Первый: для широкомасштабной военной кампании в правительство необходимо ввести партию Авода. Второй: все серьезные шаги необходимо осуществлять, проконсультировавшись с американской администрацией. Так достигается внутренне согласие и международная поддержка.
Обоим этим заветам Эхуд Ольмерт следует как прилежный ученик. Коалиция с Аводой и назначение Амира Переца министром обороны обеспечили ему национальное единство в дни войны. Массовых антивоенных демонстраций нет и в помине, а скромный протест немногочисленных левых находится за скобками общественного внимания. Ольмерт понимает, что все это – благодаря Перецу. Поэтому он расхваливает министра обороны на все лады, хотя в действительности между ними давно пробежала черная кошка.
Так же и со вторым заветом Шарона: Ольмерт координирует каждый свой шаг с американцами и слушает их, даже, когда рекомендации Вашингтона создают ощущение капитуляции. Например, на этой неделе, когда после событий в Кафр-Кане Ольмерт объявил о прекращении бомбардировок на 48 часов.
То, как Ольмерт использует военную силу, тоже напоминает стиль его предшественника в премьерском кресле. Так же как Шарона, его не волнуют жертвы на противоположной стороне. Он выразил сожаление , но не взял на себя ответственность за гибель мирных жителей в Кафр-Кане, а его правительство видит в случившемся скорее пропагандистский провал, нежели моральную проблему. Ольмерт, правда, не позволял себе антиарабских высказываний в духе Шарона, но их концепции войны во многом похожи.
Наследие Шарона не используется как раз в политической сфере. Несмотря на вчерашнее заявление Ольмерта, его программа одностороннего отступления из Иудеи и Самарии (спасательная веревка сионизма) сошла с повестки дня после начала вооруженного противостояния в секторе Газы и в Ливане. Можно спорить о том, действительно ли Ариэль Шарон планировал отступление с Западного берега – его высказывания по этому вопросу были весьма расплывчатыми – но Ольмерт не испытывает сомнений на этот счет, потому и объявил о консолидации. Теперь ему придется выдвигать новые политические лозунги.
Наследие Шарона не используется и в выработке оборонной концепции. Напомню, что Шарон концентрировал усилия на палестинских террористах, предпочитая точечные ответные удары в случае атак Хизбаллы на северной границе. Сейчас Шарона многие критикуют за то, что он своевременно не уничтожил ракетный потенциал Хизбаллы и не подготовил армию к войне. О Шароне говорят, что он был слишком травмирован войной 1982 года и не решался на противостояние с Хасаном Насраллой. Но многие из нынешних критиков помалкивали во время правления Шарона или поддакивали, когда он перекладывал решение проблемы Южного Ливана на плечи мирового сообщества. Не исключено также и то, что Шарон был гораздо лучше Ольмерта осведомлен о реальных возможностях ЦАХАЛа.
Различается также и стиль правления Ольмерта и Шарона. Выслушивая длиннейшие речи Ольмерта, начинаешь тосковать по коротким текстам (пять минут – не более), произносимым его предшественником. Ольмерт гораздо импульсивнее, чем Шарон, который долго советовался и колебался, прежде чем принимал решения.
Трудно сказать, какая из моделей лучше. Шарон долго медлил, пока решился на строительство заградительных сооружений, а Ольмерт слишком быстро ввел войска в Ливан. Шарон предпочитал пересматривать договоренности, его политический вес позволял ему устанавливать новые правила. Но вряд ли кто нибудь из его будущих наследников осмелится назначить на пост начальника генерального штаба летчика, а не пехотного генерала.
|
|
|
Навигация по порталу: 
