 |
07.02.2006 18:59 |
| |
Тот самый Бирон… |
 |
В «русских» книжных магазинах Израиля появилась новинка серии «Жизнь замечательных людей» - повесть Игоря Курукина «Бирон».
Учебники истории полны героев и антигероев. Одно за другим все новые и новые поколения школьников заучивают: «Такой-то был мерзавец каких мало, а этот, наоборот, спаситель отечества». Роль главного злодея российской истории XVIII века твердо закреплена за Эрнстом Иоганном Бироном, временщиком эпохи Анны Иоанновны. Этот прибалтийский немец прожил долгую жизнь, успел побывать фаворитом русской императрицы, стать герцогом Курляндским, затем, совсем ненадолго, – регентом Российской империи, двадцать лет провести в ссылке и тихо скончаться в родной Курляндии, передав сыну герцогский трон. Классическая легенда о Бироне гласит, что при нем началось засилье иностранцев (немцев), лучшие подданные империи стали жертвами Тайной канцелярии, а государственные интересы жестоко попирались в угоду личным интересам безграмотного, мстительного, невежественного фаворита, который, если верить воспоминаниям современников, русского языка не знал и знать не желал. Ну, что касается нежелания учиться, то здесь современники явно погорячились в стремлении очернить Эрнста Иоганна, в РГАДА сохранилась тетрадка Бирона, по которой он учил русскую грамматику. Остальные обвинения тоже не стоит сразу принимать на веру.
Профессору РГГУ Игорю Курукину удалось избежать одной из самых главных опасностей, подстерегающих биографа: он не стремится во всем оправдать своего героя, но не хочет и верить безоговорочно всем обвинениям, выдвинутым против него современниками. Да, Бирон безусловно не самый приятный персонаж русской истории. Но и линчевать его не стоит. В самом начале и в самом конце книги Курукин выясняет, когда же именно на Бирона повесили всех собак. Сперва постарались современники – Кристоф Герман Манштейн, Яков Шаховской и Эрнст Миних. Это они расписали в своих мемуарах и записках жестокость герцога, но дело в том, что ни один из них не мог судить об Эрнсте Иоганне объективно. Все трое были противниками Эрнста Иоганна, кто-то, как Шаховской, сильно пострадал от фаворита, а Манштейн и Миних просто принадлежали к конкурирующей партии. Вплоть до 1830-х годов никто особо не проклинал Бирона. Мрачную славу временщику создал роман Лажечникова «Ледяной дом» (Пушкин, кстати, спорил с «русским Вальтером Скоттом»), а укрепилась эта репутация в либеральную эпоху Александра II, когда Бирон удивительно хорошо подошел под образ врага – немца и деспота. В массовом сознании именно таким он продержался до наших дней, хотя серьезные историки давно уже сомневаются в осмысленности дьяволизации фаворита Анны Иоанновны.
Что, собственно, такое фаворит? Эта, если можно так выразиться, должность, а точнее сказать функция, пишет Курукин, возникла едва ли не повсеместно в переходную эпоху, когда властелин уже не мог, как в Средневековье, править единолично, но еще не существовало эффективного бюрократического аппарата. Трудоголик Петр I в фаворитах не нуждался, а вот Людовик XIII нуждался в Ришелье. Может, и недалекий, но трудоспособный Бирон взял на себя технические функции управления государством, которые Анна Иоанновна просто не могла выполнять. И успешно с ними справлялся. При Бироне не было массовых народных волнений, как при первых Романовых или при Екатерине II, Россия отстаивала свои интересы в Польше, а война с Турцией шла вполне успешно: Белградский мир с Османской империей оказался неудачным в основном из-за поражений союзников-австрийцев. В том, что созданная Петром государственная машина продолжала работать удовлетворительно, немалая заслуга Бирона.
Что же касается обвинений в создании полицейского государства и массовых репрессий, то они сильно преувеличены. Штат российских «спецслужб» был крохотным, а реально в Сибирскую ссылку за одиннадцать лет «бироновщины» было сослано 800 человек, а не 20 тысяч, о которых нередко толкуют публицисты. Да, герцог не забывал и о себе, продвигал по службе родственников и клиентов, но он во всем знал меру и был ничем не хуже своего главного оппонента в глазах патриотически настроенных историков – Артемия Волынского, превращенного в романтического вольнолюбца стараниями вышеупомянутого Лажечникова. Историю Бирона Игорь Курукин рассказывает, опираясь на цитаты и архивные документы, остроумно и обстоятельно. Автор знает свое дело, он умеет соблюсти меру: не идет на поводу у легенды, но и не превращает ее разоблачение в самоцель, не стремится во что бы то ни стало развлечь читателя, но и не утомляет его занудством.
По материалам сайта «Книжное обозрение»
|
|
|
Навигация по порталу: 
