 |
18.12.2005 12:29 |
| |
Какова динамика Большого взрыва в израильской политике? |
 |
Илья Розенфельд,специально для Курсор-Инфо,18 декабря 2005 г.
Чем была израильская политика до Большого взрыва? Грустным соединением обанкротившегося левого лагеря, во главе с патриархом Партии труда; весьма презентативного, но не очень дееспособного центра в виде партии Шинуй; и победившего правого лагеря, в рядах которого уживались ортодоксы, традиционалисты, жители городов развития, базарные торговцы, люмпены и новые репатрианты.
Что собственно изменил большой, то есть, согласно астрофизике, не только системоразрушающий, но и системообразующий взрыв? Прежде всего, следует отметить, что он произошел в самом центре политической карты, отражая волю политического мейнстрима, охватывая, разрушая или отбрасывая наиболее крупные израильские партии и приводя к тотальному перераспределению голосов почти во всех электоральных группах.
О количестве возможных мандатов судить еще рано, но тенденции уже определились. Ведь в результатах социологических опросов, проводимых за четыре месяца до выборов, главное - это отнюдь не конкретные цифры, а наблюдаемая динамика, переломить которую очень трудно, если вообще возможно.
Общественное мнение не только поддержало Шарона, но вновь последовало за ним. От появления нового политического блока электорально пострадали почти все существующие политические структуры. Шарон начал 18 ноября с 28 мандатов, оставив Ликуду всего 18. Авода получила в этот день ровно столько же мандатов, сколько и Шарон. Через неделю, 25-го ноября, Шарон уже имел 33 мандата, Авода – 26, а Ликуд – всего 13. 1 декабря Шарон получал 37 мандатов, Авода – те же 26, а Ликуд – всего 10-12. На прошлой неделе, после теракта в Нетании, который вернул на повестку дня вопросы безопасности, партия Кадима берет уже 39 мандатов, Авода упала до 22, а Ликуд встрепенулся до 13 мандатов.
Стало понятно, что ни теракты, ни отчеты об уровне бедности, ни переход не совсем популярных политиков в Кадиму не могут остановить рост партии премьера, которая в худшем для нее случае опустится до победы с подавляющим разрывом, а в лучшем сможет превратиться в настоящую партию власти, каким был, например, МАПАЙ или Ликуд времен Менахема Бегина.
Прощай, стабильное голосование!
Шарону удалось не только приобрести широкую популярность, но и превратить ее в электоральный потенциал, независимый от партийных брендов. Это заслуга не только самого Шарона. Целый ряд причинно-следственных связей повлиял на возникновение этой пародоксальной ситуации. Выход из Газы, оранжевые волнения, экономическая политика Биньямина Нетаниягу, размывание идеологических границ, внутренние споры в Ликуде, политика правительства национального единства, победа Амира Переца на праймериз в партии Авода – все это имело невероятные последствия. Все это повлияло на разрушение механизмов традиционного голосования.
Процессы, произошедшие в нашей стране в течение последних нескольких лет, смыли электоральную стабильность сверхустойчивой многопартийной демократии, где путь к власти проходил через укоренившиеся политические партии, предвыборные списки базировались на секторальных нишах, голосующих за своих, а живую популярность в народе всегда было очень трудно превратить в реальный властный мандат.
Что происходит сейчас?
Авода теряет свой традиционный электорат в пользу партии Шарона, но получает новые голоса из чуждых прежде электоральных ниш Ликуда и ШАСа.
Ликуд, который по всем прогнозам должен был взять более сорока мандатов, сегодня борется за то, чтобы его представительство в кнессете выражалось в двузначной цифре.
Шинуй, в лучшем случае, падает почти в три раза, а в худшем - вообще не проходит электоральный барьер.
Избиратели-ортодоксы готовы голосовать за объединенный блок религиозных сионистов, а те, в свою очередь, не могут объединиться в силу того, что никак не решат, что больше интересует их избирателей: традиционное иудейское образование или целостность Эрец-Исраэль?
Левый блок МЕРЕЦ-ЯХАД вдруг выяснил, что он своим избирателям просто не нужен.
А электоральные процессы происходящие в арабской общине вообще никто не может прокомментировать…
Самые нестабильные
Парадоксальным итогом политической интеграции самого нестабильного электората - русскоязычной общины, которая на протяжении последних четырех кампаний выборов в кнессет раз за разом искала чего-нибудь новенького, явилось не то, что эти русские, как многие ожидали, стали наконец-то как все, но, скорее обратное: все стали непредсказуемыми, как эти русские.
На самой же русской улице произошло совершенно невероятное событие. Наша община впервые не просто выбрала победителя, но стала базовым электоратом новой партии власти. Впервые около половины (!) репатриантов поддержало (на данном этапе) одну партию, новую политическую структуру Ариэля Шарона, обещая, согласно опросам, дать ей десять мандатов в следующем кнессете.
Такой мобилизации русских не было в Израиле никогда. Даже в 2003 году, одержав неслыханную победу на всеобщих выборах, Шарон получил гораздо меньше русских голосов.
Скорее всего, этот электоральный капитал Шарону удастся удержать до 28 марта. Чем большим будет бой за оставшуюся половину русскоязычных избирателей, тем печальней может выглядеть судьба партий, рассчитывающих только на русскоязычный электорат – они могут просто не преодолеть электоральный барьер.
Создав новую политическую силу, включив в список главный социальный образ русскоязычной политики, мать Терезу алии Марину Солодкину и партию Алия, возглавляемую Михаилом Нудельманом, Шарон поставил под вопрос существование дополнительного репатриантского представительства. Зачем оно, если задача любой секторальной политической силы использовать полученные голоса для работы во власти, когда и Либерман, и Бронфман могут предложить общине лишь партии, способные сидеть в оппозиции?
Не бойтесь крайностей!
Возникает ощущение, что в предстоящей предвыборной кампании главной для партии Шарона будет оборонительная стратегия, ибо партия премьера поднимается сама по себе - прежде всего, в силу общественной востребованности. Остальным потребуется наступать, ибо альтернатива, стоящая перед малыми жертвами Большого взрыва (Томи Лапидом, Авигдором Либерманом, Романом Бронфманом, Йоси Бейлиным, Звулуном Орлевом), сегодня выглядит следующим образом: жесточайшая пропагандистская атака, либо полное политическое исчезновение.
Должна произойти кристаллизация политических позиций. Все вышеупомянутые политические лидеры должны понять, что наиболее привлекательный центризм, наиболее радикальный центризм (если такое вообще возможно) уже исповедуется партией Шарона.
Два прежних фаворита русскоязычной общины Томи Лапид и Авигдор Либерман должны вспомнить, что они обязаны своим первым победам в 1999 году именно радикальности, которая выглядела очень привлекательно на традиционно сером фоне.
Сегодня, стремясь выглядеть более умеренными, они грозят предстать перед публикой никакими.
Помните анекдот о Рузвельте, попросившем найти ему однорукого экономиста? На вопрос, зачем, он ответил, что устал без конца слушать: on the one hand, on the other hand. (Игра слов – с одной стороны, с другой стороны. Буквально по-английски: с одной руки, с другой руки). Президенту США понадобился специалист с одной рукой, то есть с четко определенной позицией, на основе которой можно сделать однозначные выводы и принять соответствующие решения.
Не знаю как экономические советники, но сегодняшние лидеры малых партий не должны быть многорукими. Их задача – быть, по определению незабвенного Владимира Вольфовича, однозначными.
Лучший метод борьбы за идеи - это неколебимая в них уверенность, смелость выражения и показательная готовность идти до конца. Надо выбрать одну идею, повторять ее вслух, часто и громко. Только ее. И рано или поздно люди скажут: отлично, делай. Может быть ты прав. И пойдут, и проголосуют.
Только так возможно сохранить за собой свой край политической карты - в ситуации, когда в центре оной происходит Большой взрыв.
Мнения авторов статей, публикуемых в этом разделе, могут не совпадать с мнением редакции Курсор-Инфо.
|
|
|
Навигация по порталу: 
