Недавняя переброска двух стратегических бомбардировщиков B-2A Spirit на базу Диего-Гарсия знаменует собой не просто ротацию сил. Это — сигнал. В условиях высокой напряжённости в регионе выбор именно B-2A, указывает на намерение Вашингтона продемонстрировать возможность нанесения удара «из ниоткуда» — молниеносного, точного и с минимальными шансами на перехват.

Особенность этих самолётов не только в малозаметности. Они способны нести Massive Ordnance Penetrator — проникающие бомбы, рассчитанные на уничтожение объектов, скрытых на десятки метров под землёй. Именно такие цели считаются приоритетными в контексте возможного удара по ядерной и ракетной инфраструктуре Ирана.

Важно и место базирования — Диего-Гарсия. Эта база обеспечивает радиус действия, покрывающий ключевые участки на Ближнем Востоке и в Южной Азии. При этом она остаётся вне досягаемости иранских ответных средств. Это чёткий расчёт на сдерживание — с позиций силы.

Одним из наиболее мощных элементов в структуре сдерживания Тегерана остаётся израильский арсенал. При президенте Трампе Иерусалим получил доступ к оружию, ранее считавшемуся эксклюзивом США. Речь идёт о высокомощных бомбах, в первую очередь — тех самых MOP, способных пробивать десятки метров бетона и породы.

В то время, когда администрация Байдена частично ограничила поставки вооружений, Израиль, по данным ряда источников, начал обсуждать запуск аналогов этого оружия собственного производства. Для страны, находящейся в условиях хронической угрозы, это вопрос суверенитета: больше не зависеть от решения союзника в критический момент.

Это может означать и то, что Израиль готовится к возможности действовать в одиночку. Особенно в случае, если Вашингтон вновь займет выжидательную или двусмысленную позицию. Израильская военная доктрина традиционно исходит из принципа упреждающего удара. При наличии точных данных о критическом прорыве Ирана к созданию ядерного оружия — ответ будет немедленным.

 Военная инфраструктура Ирана под прицелом

Ключевая цель потенциальной военной кампании — не смена режима, а разрушение способности Тегерана проецировать силу в регионе. Именно поэтому основное внимание США и Израиля сосредоточено на инфраструктуре КСИР, которая функционирует как военное и идеологическое ядро Исламской Республики.

Речь идёт не только о базах, складах и командных пунктах. Под «инфраструктурой» понимаются также маршруты снабжения, центры подготовки прокси-группировок, узлы связи и объекты двойного назначения — от портов до энергосетей. Концепция «обрубания щупалец» применяется системно и уже показала эффективность: атаки на хуситов, удары по позициям «Хезболлы», изоляция проиранских формирований в Сирии и Ираке.

Особенно примечательно использование заслуженных старых стратегических бомбардировщиков, таких как B-52. Они символизируют не только силу, но и психологическое давление: громоздкие, легкозаметные и внушающие страх, они напоминают о тех временах, когда США вели тотальную войну с воздуха. Это демонстрация того, что Вашингтон может вернуться к подобной тактике — если будет необходимо.

На дипломатическом фронте и Вашингтон, и Иерусалим делают всё возможное, чтобы отделить иранский народ от правящего режима. Прямые обращения политического руководства Израиля и командования ЦАХАЛа на фарси, пропагандистские видео и заявления о «дружественном отношении к иранскому народу» — это часть более широкой информационной кампании.

Цель этих обращений понятна и прагматична: значительная часть населения Ирана выступает против режима аятолл, и следует разрушить военную структуру Ирана, не вызывая массовой консолидации внутри страны. США и Израиль хотят лишить иранский режим возможности, трансформировать агрессию извне в фактор национального единства. Это и объясняет столь осторожную, хирургическую риторику.

Тем не менее, на столе лежит и «жёсткий пакет»: атаки по стратегическим портам, энергетическим центрам, ядерным объектам. Такой сценарий — крайняя мера. Но он существует и тщательно просчитывается.

Пожалуй, главный вывод: ни Вашингтон, ни Иерусалим не хотят сухопутной войны с Ираном. Ни политически, ни логистически, ни морально это невозможно. Даже при наличии международной коалиции попытка вторжения в страну с населением более 80 миллионов и сложнейшим рельефом превратилась бы в катастрофу — и для нападающих, и для региона.

Поэтому упор делается на стратегическое давление: удары, кибератаки, подрыв прокси-структур, информационные операции и санкции. Используется всё, что может ослабить режим изнутри без прямого столкновения.

Отправка авианосных ударных групп в регион лишь закрепляет этот сценарий: речь идёт о возможности быстрого реагирования, а не о подготовке сухопутного вторжения. Это «план Б» на случай, если дипломатия окончательно потерпит крах.

Риторика Тегерана остаётся в духе идеологической традиции: пафосные заявления, громкие угрозы и мистифицированное «оружие, которого нет ни у кого». Это работает на внутреннюю аудиторию и создаёт иллюзию контроля, но на практике демонстрирует слабость.

Объявление о некоей «революционной разработке» КСИР, которой «не обладают даже супердержавы», было воспринято экспертами скорее как элемент внутреннего пиара. В отсутствие фактов — это блеф.

Между тем, визит израильской делегации в Вашингтон в эти дни говорит о том, что стороны приближаются к точке, где дипломатические средства могут быть окончательно исчерпаны. И тогда, несмотря на нежелание войны, стратегия ограниченного силового воздействия будет приведена в действие.

Вашингтон и Иерусалим ведут игру на грани: демонстрируют готовность к действиям, не переходя черту. Они понимают, что разрушения в Иране могут породить непредсказуемые последствия: рост антиамериканских настроений, гуманитарный кризис, миграционные волны. Именно поэтому ставка делается на «переговоры с позиции силы», а не на полномасштабную интервенцию.

Тем не менее, каждый новый шаг Тегерана к эскалации приближает момент, когда черта будет всё же пересечена. И в этот момент реальность в регионе изменится необратимо.

Первоисточник: »