В ООН убеждены в том, что успех борьбы с терроризмом во многом зависит от того, понимаем ли мы глубинные причины, толкающие людей, особенно молодых, на путь воинствующего экстремизма. С декабря 2020 года в Дохе, столице Катара, работает уникальный центр, который занимается поведенческими аспектами борьбы с терроризмом. Служба новостей ООН поговорила с руководителем Центра Айнабат Атаевой.

Новое ведомство стало своеобразным исследовательским филиалом Контртеррористического управления ООН. Его цель – пользуясь новейшими технологиями, выяснить, каковы причины и мотивирующие факторы, приводящие людей к радикализму и экстремизму. Сотрудники Центра, как рассказала Атаева, наладили связь со многими научными и образовательными учреждениями по всему миру, чтобы собрать воедино существующие в этой области знания. Центр помогает специалистам обмениваться мнениями между собой и одновременно оказывает помощь государствам, региональным организациям и гражданскому обществу учитывать поведенческие особенности при разработке и оценке контртеррористических программ, проектов и инициатив.

«Причин радикализации очень много, – объясняет Айнабат Атаева. – Они могут быть индивидуальными, могут быть социальными и могут быть контекстовыми, то есть зависят от того, что происходит в конкретном регионе, в конкретной стране». По ее словам, проблема усугубляется тем, что нет согласия между странами-членами ООН по поводу не только того, чем является терроризм, но и по поводу того, что такое радикализация. 

«Что такое радикализация на самом деле? Это процесс, в ходе которого отдельные люди или группы людей становятся приверженцами религиозного, политического или другого экстремизма, – продолжает Атаева. – Радикализироваться и стать террористом – это не обязательно связанные между собой процессы. Очень многие люди разделяют экстремистские взгляды, но никогда не решатся на акт насилия. Это доказано. И есть очень многие террористы, которые не придерживаются радикальных взглядов, и их желание присоединиться к какой-либо террористической группе было вызвано другими причинами – например, экономическими».                    

То, что исламисты совершают больше террористических актов, чем другие радикалы, – это миф, говорят специалисты. «Если мы посмотрим на террористические акты, которые были совершены, к примеру, в США в течение десяти последних лет, то мы увидим, что лишь где-то в семи процентах случаев к этому были причастны исламисты», – отмечает собеседница Службы новостей ООН.  

Терроризм, по ее словам, меняет свое лицо, и у него появляются причины, которые не имеют отношения ни к религии, ни к национальности. «Если мы говорим об индивидуальных причинах, но тут большую роль играет общее недовольство жизнью, жажда приключений, несогласие с ситуацией – чаще всего у молодежи – в семье, в общине или в стране. Желание попробовать что-то экстремальное», – говорит Атаева.  

Большую роль также играют психологические причины, связанные с ментальным здоровьем. «По мере того, как радикализация развивалась вместе с технологиями и привлекала в этот процесс все больше новобранцев, исследователи и практики заметили, что типология новобранцев также изменилась. Одним из значительных факторов «изменения» была роль психического здоровья», – сообщила эксперт. 

«Вопрос психологического здоровья [в контексте радикализации], к сожалению, не очень хорошо изучен. Речь идет не о психических заболеваниях, а о некоторых малозаметных нарушениях. Их не очень хорошо диагностируют. Не все страны имеют навыки для этого. Как правило, в силовых структурах об этом вообще не говорят. […] Длительная изоляция, чувство одиночества, ощущение несчастья. Статистика указывает на то, что детские травмы имеют значение, а в последние время – еще и изоляция в результате эпидемии ковида», – подчеркивает собеседница.  

В целом, по ее словам, оценкa нейропсихиатрического и психиатрического здоровья должна быть частью всех усилий, направленных на противодействие насильственному экстремизму, поскольку разные диагнозы имеют отличительные черты, которые важно понимать как в профилактической работе, так и в работе по дерадикализации. Исследования, отметила она, показываюaт, что во всем спектре экстремистская аудитория более восприимчива к неидеологическим психосоциальным вмешательствам, чем к явным «контрнарративам».

Что касается социальных причин, то это, по ее словам, к примеру, недоверие граждан к собственному правительству. «Подозрительное отношение общества к определенным группам людей. Маргинализация меньшинств в разных странах. Когда в обществе распространяется неприязнь к религиям, которые в данной стране не являются доминирующими: это может быть как ислам, так и христианство. Внешняя политика государств, которая является непопулярной: например, при репрессивных режимах. И, конечно, наличие радикальных сетей, которые занимаются вербовкой», – добавляет Айнабат Атаева.

«Очень высокий процент радикализации там, где люди находятся в изоляции и лишены доступа к социальной жизни, – продолжает она. – Это тюрьмы, лагеря беженцев, мы говорим о тех закрытых местах, в которых, во-первых, те, кто там находится, уже переживают травму, у них очень ограниченный доступ к медицинским услугам, они не интегрированы в общество. Очень большой процент радикализации происходит среди силовых структур, и там это еще более страшно в плане потенциальных последствий, поскольку силовики обладают огромным влиянием, у них много власти».

Опираясь на собранные данные, в Центре разработали ряд программ, призванных помочь странам в предотвращении радикализации и терроризма. «Объять необъятное очень сложно, – отметила Айнабат Атаева. – Мы планируем запустить несколько пилотных программ». В числе этих проектов – курсы обучения для гуманитарных и других сотрудников, по окончании которых они смогут оказывать психологическую поддержку людям, которые находятся в изоляции и нуждаются в ней.

Кроме того, выпускаются регулярные подкасты – встречи со специалистами из разных стран мира, в ходе которых они делятся своими экспертными знаниями о поведенческих аспектах терроризма. 

Первоисточник: news.un.org »