Какая пропаганда запрещена международным правом и что считается допустимым, чем опасна дезинформация и как ее используют стороны конфликта. На эти и другие вопросы в эксклюзивном интервью Наргис Шекинской из Службы новостей ООН отвечает всемирно признанный эксперт в сфере прав человека, спецдокладчик ООН по вопросам свободы слова Ирен Хан, возглавлявшая в разные годы Amnesty International и Международную организацию развития.

НШ: В своем докладе вы упомянули множество горячих точек по всему миру: Йемен, Мали, Сирию, Украину, конечно. Видите ли вы какое-то сходство с точки зрения пропаганды, использования дезинформации во всех этих зонах военных действий по всему миру?

ИХ: То, что мы все чаще видим сейчас, это манипулирование информацией во время войны. Это не ново. Новое здесь то, что цифровые технологии и социальные сети позволили поднять эту дезинформацию на новый уровень, сделать ее более мощной, нацелить ненавистническую риторику, пропаганду и дезинформацию на гражданских лиц, подстрекая их к насилию, нападая на самые незащищенные группы населения. И это чрезвычайно опасно, потому что во время войны информация – большая ценность. Вы используете информацию, чтобы спасти свою жизнь, но, когда эта информация направлена против вас, мирное население оказывается в очень уязвимом и опасном положении.

НШ: Мы определились со сходствами. Теперь давайте поговорим о различиях. Сейчас в Европе идет широкомасштабная война. Это первая такая война в Европе, происходящая в эпоху цифровых технологий и различных социальных сетей. Какие, на ваш взгляд, отличительные особенности этой войны?

ИХ: Ну, то, что мы видим в этой войне, – это манипулирование информацией или закрытие доступа к ней. Такого абсолютно никогда раньше не было. И я говорю о том, что происходит внутри России, где различными способами были полностью уничтожены независимые СМИ. И нет никаких новостей, кроме новостей, производимых государством. Такое бывает очень и очень редко. К тому же пропаганда использовалась, чтобы накалить чувства людей накануне войны – пропаганда об Украине, о «нацистском украинском режиме» и так далее, что затем позволило создать нарратив, в рамках которого происходило вторжение. Итак, сначала вы отключаете все альтернативные источники новостей. А во-вторых, вы создаете только один нарратив, ложный нарратив, чтобы спровоцировать войну. Прежде такое случалось очень редко и это исключительно опасно, потому создает прецедент для всех тех в мире, кто также может манипулировать системой.

НШ: В докладе вы упомянули, что пропаганда не запрещена международным правом. Но мы видим роль, которую сыграло, например, радио в геноциде в Руанде. Как обнаружить эти тонкие границы дозволенного?

ИХ: Знаете, пропаганду создает каждое правительство, будь то западное демократическое правительство или развивающаяся страна. Правительства существуют, чтобы продавать эти новости. Они должны себя как-то продвигать. Но что запрещено международным правом, так это пропаганда войны. Вы не можете использовать пропаганду для популяризации войны. Во время войны пропаганда используется, потому что каждая сторона захочет мобилизовать свой народ на чтобы вести войну или защищать себя.

Международное право на самом деле довольно терпимо относится к вопросам информации во время войны, и это тоже проблема. И я еще вернусь к этой теме. Но сама пропаганда не запрещена. Что запрещено, так это информация, которая является вредоносной, будь то разжигание ненависти или пропаганда войны. Это то, что запрещено. 

То, что вы упомянули о геноциде в Руанде, очень интересно. В то время не было социальных сетей. Это было местное радио, которое использовали для подстрекательства. Таким образом, традиционные средства массовой информации также играют роль. По сей день, даже в условиях распространения цифровых технологий и социальных сетей по всему миру, основным источником информации для большинства людей во время войны по-прежнему остаются традиционные средства массовой информации. И тут мы видим, что контролируемые государством СМИ, зачастую во время конфликтов, становятся основным источником дезинформации и распространения риторики ненависти.

НШ: Из того, что вы говорите, я понимаю, что пропаганда, ведущая к войне, разжигающая войну, запрещена. Но пропаганда во время войны – это нормально?

ИХ: Да. Но интересно посмотреть на это с точки зрения международного гуманитарного права. Пропаганда во время войны — это нормально. Но информация, которая может нанести вред гражданскому населению или привести к совершению военных преступлений или преступлений против человечности, — нет. Конечно, правительства не собираются раскрывать важную информация. Одна сторона не станет рассказывать другой стороне, где находятся ее военные. Нельзя узнать, сколько у противника танков или снарядов.

Никто и не ждет, что армии скажут друг другу правду. Это понятно в условиях войны, и международное гуманитарное право признает это. Но чего вы не должны делать, так это использовать информацию для обмана гражданских лиц, распространять ложную информацию, которая может нанести вред гражданским лицам или разжечь ненависть, спровоцировать нападения на гражданских лиц. Это запрещено в любое время.

НШ: В своем докладе вы привели в качестве примера этого пропаганду, направленную на то, чтобы настроить людей против работников гуманитарных организаций.

ИХ: Совершенно верно. И мы видели примеры этого в ряде стран. Например, в Сирии, где гуманитарные организации обвиняли в том, что они занимаются не гуманитарной деятельностью. Это создавало для них риски. Были ситуации, когда нападкам со стороны правительств подвергался Международный Комитет Красного Креста: одной из враждующих сторон не нравилось то, что делал МККК, и поэтому они стали распространять о нем слухи.

А когда вы срываете гуманитарные операции, вы не только лишаете гражданское население столь необходимой помощи, но и создаете токсичную среду. Вы как будто отравляете воду в колодце. Это значит, что люди больше не знают, какой информации верить. И если вы не можете верить фактам, вы не можете доверять никому. А без доверия невозможно начать говорить о мире.

Наргис Шекинская и Ирен Хан в студии Службы новостей ООН.

Фото ООН Наргис Шекинская и Ирен Хан в студии Службы новостей ООН.

НШ: Несмотря на все эти последствия, вы все-таки говорите, что СМИ нельзя закрывать или запрещать. Но один из примеров в Вашем докладе, это то, что Еврокомиссия запретила российские СМИ. Как вы к этому относитесь?

ИХ: Мы видим ущерб, который наносят дезинформация, манипуляция информацией. Но нет общего согласованного определения того, что такое дезинформация. Меня как Специального докладчика ООН некоторые правительства, которым не нравятся мои доклады, которым не нравится моя критика, обвиняют в том, что я создаю ложные новости. Ярлык фейковых новостей навешивают и на источники достоверной информации. Выводы докладов ООН пытаются очернять, а правительственная пропаганду выдавать за факты. Из-за этого все переворачивается с ног на голову.

Если европейская демократия сильна и предоставляет широкую СМИ свободу, и это позиция Европы, то зачем полностью закрывать СМИ?

Что правильно, а что неправильно? По этому вопросу нет согласия. В такой ситуации лучший подход, лучшая стратегия заключается в том, чтобы иметь свободный поток информации, источники информации, которые поддаются проверке, которые являются надежными, а также повышать цифровую грамотность, «медиа грамотностью» людей, чтобы они могли выносить собственные суждения. А попытаться отключать средства массовой информации, цензурировать — это очень опасная вещь, потому что тогда каждое правительство захочет подвергнуть цензуре ту часть информации, которая им не нравится.

Вот почему в Европейском Союзе СМИ свободны, существует много разных точек зрения. Да, RT (Russia Today) является источником дезинформации, пропаганды, основанной на ложной информации. Но кто поверит RT? Вот в чем вопрос. Если европейская демократия сильна и предоставляет широкую СМИ свободу, и это позиция Европы, то зачем полностью закрывать СМИ? Позвольте людям самим решать. Позвольте регуляторам, независимым регуляторам, решать, что можно или нельзя говорить. Так, например, поступают в Швейцарии.

НШ: Еще один пример из вашего доклада – случай c Meta, компанией, которая владеет Facebook. Они подвергают цензуре посты обычных людей и организаций. Но они разрешили украинцам выражать свой гнев по отношению к российским военным.

ИХ: Ну, вы знаете, позиция, которую я и мой предшественник на этой должности также заняли, это то, что различные платформы играют большую роль. Твиттер, Гугл и другие компании должны в своей деятельности руководствоваться принципом соблюдения прав человека. Они, безусловно, должны следовать стандартам в области прав человека. И речь идет не о поддержке Украины против России или поддержке России против Украины. Речь идет о применении универсальных стандартов в области прав человека. Если бы Meta применяла эти стандарты в области прав человека и соблюдала гуманитарные принципы, она не допустила бы дезинформации ни из России, ни от украинцев.

И это укрепило бы ее положение как беспристрастной и сильной глобальной организации. Вот почему социальные сети должны руководствоваться стандартами в области прав человека, а не только собственной политикой компании. Иначе их будет перетягивать на себя та или иная сторона.

НШ: Вы также упомянули в своем докладе, что некоторые ограничения во время войны могут быть оправданы. В таком случае и российское правительство может утверждать, что их действия в этой области законны.

ИХ: Международные нормы в области прав человека и гуманитарного права имеют под собой прочную основу. В конце концов, они созданы правительствами. И в них признается, что во время войны есть потребности в безопасности, существуют требования по поддержанию общественного порядка и так далее, и можно даже в какой-то степени поступаться свободой выражения мнений. Это не абсолютное право. То есть ограничения могут вводиться, но такие ограничения должны быть разумными, необходимыми и законными.

И вот тут я бы поставила под сомнение ограничения, введенные в России. Совершенно неразумно криминализировать те новости, которые поступают не из правительственных источников. Это выходит далеко за рамки любого рода ограничений, которые необходимы во время войны.

НШ: А существуют ли правовые основания для наказания пропагандистов, тех, кто призывает к войне?

ИХ:  Да, конечно. В Международном пакте о гражданских и политических правах четко говорится, что пропаганда войны запрещена международным правом. Нужно помнить, что эти соглашения по правам человека были заключены после Второй мировой войны. Мир видел, какой ущерб может быть нанесен войной, и поэтому пропаганда войны была строго запрещена.

Как государство современного мира, в соответствии с правами человека, вы не имеете права призывать к войне или агрессии. Это запрещено. Абсолютно. Как запрещено и разжигание вражды. Что такое язык вражды? Ненавистнические высказывания – это пропаганда ненависти с целью подстрекательства к действиям, приводящим к дискриминации, вражде, насилию в отношении других лиц по признаку расы, религии, национальности или пола. Такого рода высказывания должны быть запрещены. При этом мы исходим из того, что свобода выражения мнений является исключительно ценным правом. Независимые, плюралистические, разнообразные СМИ – это очень мощные инструменты демократии и развития.

НШ: Что бы вы посоветовали обычным пользователям социальных сетей, читателям, слушателям: как им защитить от этого потока дезинформации себя и близких?

ИХ: Мой совет им: постарайтесь разобраться в социальных сетях. Прежде чем зайти туда, поймите, как проверить информацию, как удостовериться в правдивости новости. Вам не нужно верить всему, что вы видите, вне зависимости от того, к какому политическому лагерю вы относитесь.

Задавайте вопросы. Я всегда задаю вопросы. Не принимайте на веру все новости, которые вы получаете от своего правительства, задумывайтесь. Если все мы будем размышлять критически прежде, чем принять решение, думаю, всем нам будет лучше. Но мы должны и верить получаемой информации, но при этом должны сохранить нашу способность задавать вопросы. Беда в том, что иногда из-за цензуры мы такой возможности лишаемся. Именно поэтому так важно иметь открытые, свободные источники информации и давать людям возможность проверять данные и задавать вопросы.

 

Первоисточник: news.un.org »