Жизнь в пустыне, в поколении Исхода словно была между небом и землей, как сказано: "Ибо в шалашах поселил Я народ Израиля". Это, на первый взгляд, второстепенная подробность, лишенная романтического ореола. Почему же один из трех великих праздников посвящен этому "сидению в шалашах"?

Даже если сказать, что празднуется чудо – загадочное облако окружало наших предков и служило им "шалашом", – остается вопрос: чем это чудо лучше других? Ведь нет никакого особого праздника в честь манны небесной или огненного столпа.

В Торе сказано: "Каждый гражданин Израиля не будет работать семь дней, и все будут жить в шалашах. Чтобы знали из поколения в поколение, что в шалашах поселил Я сынов Израиля, которых вывел из Египта, Я – Всевышний!" Выражение "гражданин" (эзрах) выглядит здесь несколько странно, словно в стройный стиль Торы врезался абзац из документа о правах человека или из протокола следствия. Действительно, это слово в Танахе встречается очень редко.

Возвращение (даже на короткое время) из "домов каменных" в шалаши имеет целью вернуть нас в то душевное состояние, в котором пребывали в эти дни наши далекие предки в пустыне Синай. Пустыня, с одной стороны, была только подготовкой к принятию Торы, а затем к вступлению в нашу страну, в Израиль. Однако, с другой стороны, в плане духовного состояния и веры, никогда потом народу не удавалось достичь той высоты, что была в пустыне.

Именно с теми днями, когда даже пища прямо "падала с неба", связано знаменитое высказывание, первую половину которого, кажется, знает каждый, а вторую, кажется, не помнит почти никто: "Не хлебом единым жив человек, но всем, что исходит из уст Всевышнего". Эти дни вспоминаются с ностальгией и украшают пророчества о будущем: "А я Всевышний твой еще со времен земли Египетской, снова поселю тебя в шатрах, как в те времена".

Но за самоценностью и очарованием юности народа не стоит пренебрежение его зрелостью и оседлой жизнью в городах Эрец-Исраэль. Евреи жили в шалашах долго, но когда мы празднуем праздник Суккот? Осенью, когда в Эрец-Исраэль заканчивается сбор урожая. Не в пустыне, на пути к Синаю или далее, но на своей земле. Здесь и становится понятным неуместное, казалось бы, слово "гражданин" – то есть постоянный житель, имеющий свое место и связь с землей.

В этом и состоит двойственная природа этих дней: "подвешенность" существования в пустыне и "заземленная" связь с Израилем. Подготовка к принятию Торы и обладание ею из поколения в поколение. Отношение к ней, как к древнему устою нашей жизни и обновление ее, словно "нова она каждое утро, велика вера в Тебя".

Здесь и намек на двойственность еврейского характера. Нас ведь неустанно обвиняли и обвиняют в меркантильности, прагматизме, в том, что мы поклоняемся "мамону". А с другой стороны – мы "люди воздуха", мечтатели, мистики, чудаки. Расчетливые мечтатели, мечтательные купцы? Ясно одно, мы снова на пути к Синаю.

Первоисточник: ru.chabad.org »