27 декабря 1944 года мой отец был ребенком и находился в Будапештском гетто. Они тогда жили 600 человек в подвале, который был меньше зала, в которым мы сейчас находимся. На тот момент они ели в основном мясо мертвых лошадей, которых находили на улице.

В то утро его мать - моя бабушка – позвала его и сказала: «Томике, ты этого не знаешь, но сегодня у тебя бар-мицва. Твой отец больше не придет». Дедушка к этому моменту уже был убит в газовой камере в концлагеря Маутхаузен: «Я не могу испечь тебе торт, — продолжала она, — но есть одна вещь, которую я могу сделать».

И она достала небольшой флакон духов «Шанель 5». Это были классические духи элегантных дам, какими они были до войны, и одному Богу известно, как она сохраняла их нетронутыми все эти годы. Тогда бабушка с силой разбила пузырек об пол и сказала: «По крайней мере, тут не будет вонять на бар-мицве моего сына».

Я не знаю, была ли бар-мицва моего отца ортодоксальной, реформистской, консервативной или светской. Но я знаю, что не может быть более еврейской бар-мицвы, чем была у моего отца.

Холокост — это космическое по своим масштабам событие, настолько ужасное, шокирующее и драматичное, что каждый может сделать из него собственный вывод. Некоторые скажут, что он научил нас тому, что выживание — это главное. Что самое важное, что у нас есть сила, есть своя страна, своя армия, возможность защитить себя. Я согласен. Нет ничего важнее этого.

Другие скажут, что Холокост научил нас тому, что мы должны быть нравственными людьми, а проверяется это именно в условиях чудовищной безнравственности. Именно тогда, когда вам все говорят, что выбора нет, нужно помнить, что выбор есть всегда. Мы обязаны сделать правильный выбор. Величайшее испытание человека — это способность видеть страдания другого. Я полностью согласен с этим тоже.

Холокост моего отца, его бар-мицва, привели меня к другому выводу: мы являемся частью чего-то большего, чем мы сами. Что мы вместе. Что наши судьбы связаны. Этот момент, когда на мгновение в подвале гетто пахнет духами и цветами, понимает каждый еврей, везде и во все времена.

Мы не одинаковые, мы разные люди, каждый со своими особенностями, но вышедшие из общей истории. Холокост — часть нашей биографии. Наша сплоченность произрастает не только из общего будущего, но и из того, что мы вместе смотрим в прошлое.

Первоисточник: facebook.com »