- Владимир, как вам живется на пенсии?

- Это не пенсия, это, скорее, смена деятельности. У меня и раньше не было сомнений, что я не буду играть до восьмидесяти лет. Но в последнее время это решение назревало и созрело совершенно естественным образом. По крайней мере, я об этом не жалею. Я отрезал шахматы. Для меня это уже прошлое.

- Но как забыть почти сорок лет, потраченные на шахматы?

- Забывать не надо. Но жизнь продолжается. Есть возможность попробовать что-то новое, и я не хочу ее упускать.

- Вам надоели шахматы?

- Нет, не могу так сказать. Хотя свежесть восприятия и мотивация потерялись, конечно. Я закрыл глаза и нырнул в совершенно неизвестный мне мир. Я пока еще в достаточно молодом возрасте, чтобы освоить новое дело. Не знаю, получится или нет.

- То есть вы хотите с нуля построить новую карьеру?

- Я хочу попробовать.

- А в какой сфере?

- Я сейчас нахожусь в поиске. Есть несколько проектов, которые меня интересуют. Они связаны с искусственным интеллектом, с новыми технологиями, кое-что в области образования.

- Неизвестность не пугает?

- Нет. Это непростой период, конечно. Придется начинать почти с нуля. Но это как раз и вдохновляет.

За свою карьеру, которая длилась более 25 лет, Крамник четыре раза играл матч на первенство мира, трижды становился олимпийским чемпионом, завоевал Кубок мира, дважды получал шахматный Оскар и выиграл около полусотни международных турниров.

- Но вы можете себе позволить принимать такие решения.

- Да, конечно. К счастью, у меня есть возможность выбора, мне не нужно ходить на работу с восьми до шести, чтобы прокормить семью. Я привык делать то, что мне по душе. В принципе, в любом виде деятельности мы, в первую очередь, ищем эмоции. Положительные, конечно. А когда эмоция исчезает, становится скучно.

- То есть исчез драйв?

- Да. А когда он исчезает, то возникает вопрос: а зачем продолжать?

- А что может дать вам тот же адреналин, который давали шахматы?

- Есть разные игры. Кому-то нравится политика, кому-то бизнес. Я пока ищу то, что будет мне давать те же эмоции, которые я получал от шахмат.

Владимир Крамник совершил то, что не удавалось никому на протяжении многих лет. В матче за звание чемпиона мира он победил великого и ужасного Гарри Каспарова и совершил революцию в современных шахматах.

- Ну да, кому-то это в конце концов удается. Но я не считаю, что могу сравниться с Каспаровым по достижениям. Его результат и масштаб игры были выше. Но любой, даже самый великий чемпион, рано или поздно проигрывает.

- То есть вы считаете, что титул чемпиона мира – это вопрос судьбы?

- Отчасти да. Достойных людей-то много.

- Вот один из них как раз с нами сидит.

- Я как раз довел до ситуации, когда это был вопрос судьбы. Вопрос решался в одной партии. Чистая рулетка.

- В истории шахмат было достаточно небольшое число людей, по которым было очевидно, что они станут чемпионами: Фишер, Каспаров, Карлсен. Я не думаю, что я отношусь к ним. Я думаю, что я вполне мог бы и не стать чемпионом.

- То есть у вас это получилось случайно.

- Не совсем так. Просто я не могу сказать, что это было предначертано судьбой. Но, честно говоря, я и не мечтал об этом. Если бы я не стал чемпионом, я не был бы несчастным человеком. Я свое чемпионство воспринимал как бонус. Не как признание моих заслуг, а именно как приятный бонус. Для меня всегда самым важным было соревнование с собой.

- Распространено такое мнение, что Каспаров вам помог пробиться наверх, а вы стали его могильщиком.

- Ну, без ложной скромности, я думаю, что и без него бы не пропал. Может быть, благодаря нему это произошло чуть быстрее.

- Как вы думаете, он видел в вас потенциального соперника?

- Он говорил, что да. Я, конечно, не мог себе такого представить. В итоге, прав оказался он.

- Побеждать всегда приятно. А поражения вы как воспринимали?

- По-разному. Хотя, в целом, я достаточно стойко их переносил. У меня, выражаясь боксерским языком, не "стеклянный подбородок". А по-другому и не бывает. Если ты не держишь удар, ты не становишься большим спортсменом.

- А какие еще личные качества сыграли роль в вашей карьере?

- Во-первых, не было страха перед соперником. Каждая партия с великим шахматистом – это ведь подарок. Кроме того, достаточно стабильная нервная система. А самое главное – это уравновешенное эго. Я всегда умел себя адекватно оценивать, и это колоссальный плюс, я считаю. Честно признаться себе в своих слабостях, попытаться понять, как их изменить или хотя бы скрыть. Я никогда не считал себя гением, но и никогда не недооценивал.

- Когда вы стали чемпионом, шахматные болельщики не могли простить вам две вещи: то, что вы сыграли матч без отбора и то, что вы не согласились сыграть ответный матч.

- А можно я скажу?

- Давай.

- Это как у Губермана. "За все на евреев найдется судья. За живость. За ум. За сутулость. За то, что еврейка стреляла в вождя. За то, что она промахнулась.

- Я отвечу так: для меня всегда мерилом являлся внутренний комфорт и согласие с собой. А то, что говорят, меня мало волнует. Моей вины в том, что я сыграл матч без отбора, не было. Так сложились обстоятельства, и я использовал их. Выпал шанс, я его принял.

- Ну а насчет вашего отказа сыграть матч-реванш?

- Дело в том, что мы подписали контракт, где четко говорилось, что проигравший должен играть в Турнире претендентов. Мало того, что Каспаров его подписал, он же его и составил.

- То есть он был уверен, что это не случится с ним.

- Я не знаю, были ли он в чем-то уверен. Но после того, как он проиграл, началась волна обвинений меня в том, что я, собственно, соблюдал условия его же контракта. Это полный абсурд. Но так работает медиа.

- То есть вся эта кампания против вас – это исключительно пиар?

- Конечно. Любовь и ненависть очень просто покупаются.

На протяжении многих лет система проведений матча на первенство мира по шахматам была разрушена. После победы Крамник взялся ее восстанавливать, и это оказалось чуть ли не сложнее, чем выиграть матч на первенство мира.

- Вообще я не понимал, насколько это будет тяжелая задача – возродить систему и покончить с хаосом. И, несмотря на все удары, которые приходилось отражать с разных сторон, мне это как-то удалось. Я думаю, в первую очередь потому, что я жестко стоял на своей позиции. Было очевидно, что если я чуть-чуть дам слабину, то бардак продолжится.

- Можно, я скажу? Могло быть два варианта. Первый: Володя выигрывает. Тогда они играют с Каспаровым матчи регулярно, до конца жизни. Второй: Володя проигрывает. Тогда больше не играются никакие матчи, Каспаров объявляется пожизненным чемпионом.

- Да, это было бы повторением бесконечных матчей Карпов-Каспаров. Я бы мог пойти по этому пути. Но я принципиально был не согласен. Так не должно быть.

- Трудно быть чемпионом мира?

- Все-таки легче, чем работать на заводе.

- На вас это давило?

- Давило именно то, что я занял свою принципиальную позицию, которая не нравилась большинству влиятельных на тот момент людей в шахматном мире. И каждая моя оплошность, неудачный результат использовался в войне против меня.

- У вас не было ощущения, что вы должны постоянно доказывать окружающим, что вы "настоящий" чемпион?

- Было, конечно. Я понимал, что мне ничего не гарантировано. То есть формально я чемпион мира. Но мне могут не дать сыграть следующий матч с претендентом. Могут объявить новый розыгрыш, в котором я не буду участвовать. В истории никогда такого не было, что чемпион должен доказывать то, что он чемпион. Я обязан был быть лучшим в мире ради того, чтобы получить право на следующий матч. Это было трудно, конечно. Я не имел права на ошибку.

Огромное напряжение отразилось на здоровье Владимира. На несколько месяцев он был вынужден прервать выступления из-за тяжелой болезни.

- Да, это был непростой период. Я не уверен, что были такие периоды в истории шахмат, когда на чемпиона оказывалось такое давление со всех сторон. Зато у меня выработался иммунитет к любым атакам и закалился характер. Сейчас, оглядываясь назад, я рад, что все случилось именно так.

- Когда вы потеряли титул, вам стало легче?

- У меня не было никогда фанатичной привязки к титулу. И когда я проиграл Виши Ананду, великому шахматисту, то я, скорее, испытал досаду на себя. Я этот матч откровенно провалил. Поэтому, в какой-то степени, я освободился от этого груза.

- То есть это не была для вас трагедия всей жизни.

- Нет, ни в коему случае! Поэтому, наверное, и потерял. У меня было ощущение, что я выполнил свою задачу: объединил шахматный мир, построил систему, которая начала работать. Если бы мне это не удалось, то, наверное, я бы ощущал какое-то разочарование. А так - я свое дело сделал.

- Конь аш восемь, пешка жэ четыре.

— Может, рокировку сделать?

— На рокировку тогда ладья е семь.

— Нет, не пойдет.

— А если побить?

— Чем? Ферзем нельзя. На ферзя сразу ладья эф шесть — шах.

— А если слоном побить? Слон дэ четыре, ладья е три?

— Вроде неплохо. А там никакие шахи не грозят?

— Вроде нет.

— Как же нет, когда конь е два, слон аш четыре — шах!

— Так, думаем
Интересная позиция…

Старый зеленщик по имени Ури, отрезая половину арбуза, внимательно прислушивался к их сложной речи. Потом осторожно поинтересовался:

- Это что вы обсуждаете?

- Шахматную партию.

Ури пожевал губами:

- Ребята, а работаете вы где?

- Как вас воспринимают окружающие? У людей не возникает вопрос: чем вы вообще занимаетесь?

- В основном люди очень удивляются, что шахматами можно еще и заработать, если неплохо играть. Но современный мир так устроен, что в нем за что только не платят деньги! Сейчас уже нет четких ориентиров: за что платить или не платить. Может, кто-то блог ведет, пишет чушь и зарабатывает миллионы. А гениальный физик трудится в своем институте за копейки. Такой хаотичный мир. Почему, например, волейболист получает в разы меньше денег, чем футболист? Этому нет логичного объяснения.

- Вы ни с кем не соревнуетесь?

- Нет, я доволен своей жизнью, своими заработками. Мне хватает.

- Шахматы – это элитарный вид деятельности. Вы чувствуете себя частью мировой интеллектуальной элиты?

- Нет. Для меня шахматы – это не столько спорт, сколько культурное и интеллектуальное явление. Даже научное отчасти. Мне трудно впихнуть себя в какие-то рамки. Я вообще не люблю никакие ограничения.

- А вы кто? Вы спортсмен? Интеллектуал? Художник?

- Я – человек, который живет своей жизнью. Я вижу мир с огромным количеством оттенков. Я всегда выступаю за здравый смысл. Это, кстати, касается и политики. Я не левый и не правый. Я выступаю за адекватность.

- А вот, кстати, о политике. У вас ведь жена-француженка и дети-французы. Но несколько лет назад вы приняли решение уехать из Франции, где прожили много лет, в соседнюю Швейцарию. Почему?

- Я не могу сказать, что была какая-то одна конкретная причина. Скорее, общая обстановка перестала мне нравиться. По моим ощущениям, будущее Франции не самое перспективное. Мне кажется, что общая ситуация будет только ухудшаться. Я не вижу никаких вариантов, при которых она внезапно резко улучшится.

- Это ваши ощущения?

- Это анализ фактов, анализ общей картины. Я сделал такой вывод. Возможно, он неверный, но, в конце концов, любой вывод субъективен.

- В Швейцарии у вас нет такого ощущения?

- Нет. В Швейцарии, конечно, и общество, и политическая структура гораздо более здравомыслящие, на мой взгляд. Хотя сегодня нельзя быть уверенным ни в чем, даже в швейцарской стабильности.

- А в целом в мире как вы оцениваете ситуацию?

- Не очень хорошо. Мне кажется, что, безусловно, произошла деградация. Мне кажется, мир движется в неправильном направлении. По моему ощущению, это приведет к какой-то точке большого напряжения.

- Вы имеете в виду, это может взорваться?

- Да, вполне. Я считаю, что вероятность большой войны или каких-то крупных социальных катаклизмов резко повысилась за последние десять-пятнадцать лет. Мне кажется, мы приближаемся к точке невозврата, после чего произойдет что-то очень большое и неприятное. Это "что-то" заденет, конечно, всех и все сферы жизни. Но потом, на руинах, возникнет что-то новое. Вообще политика сейчас настолько превратилась в шоу-бизнес, что относиться к этому серьезно просто не имеет смысла. У меня ощущение, что в действиях политиков отсутствует какой-то контент. То, что нам выдают, не несет никакой смысловой нагрузки. Нам приходится обсуждать какие-то твиты, какие-то наряды, какую-то чушь. Это шоу-бизнес.

- Вам кажется, что ситуация выходит из-под контроля?

- Мне кажется, что большинство политиков не понимает, что происходит сегодня в мире. Чем живут люди, как развиваются технологии, куда мы вообще движемся. Они не поспевают за изменениями, которые происходят. Эти люди устарели. Учитывая скорость изменений, которые происходят, с одной стороны, и медлительность общества и власти с другой, это неизбежно приведет к какому-то взрыву. Сейчас ведь отсутствует понятие долгосрочного планирования. Все мыслят короткими категориями: выиграть на выборах, дожить до следующих выборов, снова пойти на выборы. Ни у кого нет стратегии развития. И это меня очень беспокоит.

- Вы такую апокалиптическую картину нарисовали! Скажите, вы, случайно, не еврей?

- Этот вопрос многих волнует. Я бы не имел ничего против того, чтобы быть евреем. Но отец русский, мама – украинка. И не только по паспорту, но и по факту.

- Ну не может такого быть! Вы же шахматист, интеллигентный человек!

- Ну вот, так неудачно получилось.

Конечно, я не везла в Амстердам угощение для Владимира. Но я приготовила дома вот такой шахматный торт, рецептом которого сейчас поделюсь.

Автор: Майя Гельфанд 

ОРИГИНАЛ 9tv.co.il

Первоисточник: chess-news.ru »