Российский публицист и журналист Александр Невзоров, прославившийся своей телепередачей «600 секунд» в конце 80-х-начале 90-х, впервые приехал на гастроли по Северной Америке. После выступлений в Торонто и американской столице он встретился с русскоязычной общиной Филадельфии, Нью-Йорка, Майами, Сан-Франциско и Лос-Анджелеса.

На президентских выборах 2012 года Невзоров был доверенным лицом Владимира Путина, однако сегодня он активно выступает за возвращение Крыма Украине и полное освобождение Донбасса.

Рафаэль Сааков: Почему вы называете свои выступления «лекциями», а не, например, творческими вечерами?

Александр Невзоров: Во-первых, я не очень понимаю слово «творческий». Не очень понимаю, какое ко мне это имеет отношение. Это, скорее, лекция. Во-первых, у меня привычка лекционировать, поскольку я это делаю уже очень давно, у меня есть ученики. Их не много, но они серьезные. Учу своему ремеслу, которое я знаю непосредственно – публицистике. А публицистика – это искусство оскорблять в первую очередь. Учу выводить из себя собеседника – по возможности доводить его до инсульта, сохраняя хладнокровие, завуалированно и болезненно хамить, делать жесткие и правильные выводы.

РС: Без оскорблений в современном мире, по-вашему, никак не обойтись?

АН: Нет. А зачем? Оскорбления очень правильным образом подогревают температуру. Они облегчают и убыстряют различные реакции, которые возникают между разными химическими элементами в политике и общественной жизни.

РС: Вы наверняка следите за риторикой и американского президента Дональда Трампа, и российского президента Владимира Путина. Можете как-то сравнить эту риторику?

АН: Не могу сравнить, потому что, когда мы говорим о президентах, мы говорим о лицах, которые в принципе не обязаны обладать никаким интеллектом. Понятие интеллектуала – это достаточно конкретное и четкое понятие. И оно не имеет ни малейшего отношения ни к Владимиру Владимировичу, ни к Трампу, ни к Милонову, Мизулиной или каким-нибудь американским видным политическим воротилам.

Это совершенно другая профессия, которая, наоборот, требует определенной симфоничности с тем, что думает так называемый народ, и с мироощущением масс. Он должен быть им понятен. Если он, не приведи бог, становится интеллектуальным, он просто теряет связь с теми, кто предлагает этот пост и избирает его. Политик в принципе должен быть идиотом.

РС: Кто в таком случае правит Россией? Как вы можете охарактеризовать Владимира Путина, как человек, который был его доверенным лицом на выборах 2012 года?

АН: Я к Владимиру Владимировичу отношусь с симпатией. Я вообще ко всем отношусь с симпатией. Я же энтомолог, я – исследователь, а энтомолог не может ненавидеть жуков. Он ко всем жукам обязан относиться доброжелательно и с интересом. Дело в том, что Россией правит не Путин. Россией правит много гнусных факторов, которые делают из нее угрозу для мира, угрозу для самой себя. Россией правит так называемая коррупция. Хорошо это или плохо, но это единственный движитель всего, что происходит в России в административном, в политическом, в научном, в хозяйственном...

РС: А что тогда может побороть коррупцию, если за 17 лет тот же Путин ничего не изменил?

АН: Так, а зачем в России-то бороть коррупцию? Все, что предлагается здравым смыслом, то есть ликвидация коррупции, честные выборы, право, независимые суды, свободная пресса – вот это всё как раз для России отрава и страшная смесь, которая способна разорвать ее изнутри. Надо отдавать себе честный отчет в том, что под словом «Россия» мы кодируем дремучее и страшное образование. Россия не может быть другой.

РС: В сентябре вы выложили в Instagram свои «Минские соглашения» – отвечая на вопрос Ксении Собчак, вы сказали, что готовы вновь стать доверенным лицом Владимира Путина на выборах, если он выполнит три требования, в числе которых – возвращение Крыма и полное освобождение Донбасса. Вы бы действительно согласились?

АН: В таком случае – а почему, собственно говоря, и нет? Владимир Владимирович – человек неожиданный. Сейчас [перед выборами] не будет института доверенных лиц. Я думаю, что будет другое, не менее уродливое и интересное образование. Так называемая элита – и спортивная, и художественная – поняла, что это в принципе очень выгодная история, и что после того, как медведь будет завален и освежеван, наступает дележка таких филейных частей именно для доверенных лиц, что, конечно, глупо в этом не участвовать.

РС: В одноименной книге «Искусство оскорблять», изданной в 2016 году, вы немало внимания уделяете не только России, но и Америке. Почему?

АН: Ну, Америка – как некий цивилизационный антипод России, как некий главный враг России, как что-то, олицетворяющее собой все, что ненавистно России, диаметрально противоположно России, как некий другой полюс мира. И это действительно правда, хотя, конечно, не сопоставимы ни экономическая, ни политическая, ни военная, ни какая-то другая мощь.

Но, тем не менее, идеологически – две конструкции, два разных, конечно, Америка – абсолютный антипод. В связи с этим не испытывать к ней симпатии, хотя я стараюсь не испытывать симпатии, потому что в моем ремесле симпатии недопустимы. Наверное, поэтому столь частые апелляции к Америке.

РС: Вы заметили какую-то дилемму российских государственных СМИ, которые сначала активно поддерживали Трампа на выборах, а сейчас подают критику американских властей в деперсонализированном виде?

АН: Во-первых, никакого запрета на Трампа нет. Есть абсолютное непонимание того, как себя вести – как относиться к Трампу, как относиться к Америке. Но я всегда говорю, что лучшее, что мы можем сейчас сказать о России, это то, что ее возглавляют и в ней заправляют всем, в общем-то, жулики и лицемеры. Именно поэтому есть надежда, что они не пойдут до конца и не сильно изранят мир осколками разлетающийся России.

РС: Что вы хотите передать своими лекциями русскоязычным жителям США, своим бывшим соотечественникам?

АН: Побуждения у меня, прежде всего, корыстные, а все остальное прилагается. Есть люди, которым интересно меня слушать. Это сотни тысяч слушателей «Эха Москвы», это зрители «Дождя», пользователи интернета. Это люди, которые, вероятно, не хотят ощущать себя безумцами, которые не ориентируются в пространстве. У них ощущение, что они на необитаемом острове. Я для них – тот белый пароход, который, дымя трубами, проходит мимо. Он не берет их на борт, он не пришвартовывается, а просто идет мимо, но и этого достаточно людям, чтобы не чувствовать себя брошенными и покинутыми.

Первоисточник: golos-ameriki.ru »